Мистер Икс - Питер Страуб Страница 73

– «Спокойной ночи, луна»? – переспросила Поузи.

– Она же для совсем маленьких, – сказала Лори.

– «Спокойной ночи, луна», – покачав головой, повторил Кобби.

– Договорились, – сказал я. – Самый верный способ заснуть. – Та же частичка моей души, что не хотела слушать «Something Gotta Give», твердила «нет, нет, нет» выбору Кобби. И я знал, что причина этому, в чем бы она ни заключалась, – одна.

– Тебе повезло, – констатировала Поузи.

Лори улыбнулась мне и напутствовала Кобби:

– Только один разок.

Чмокнув маму, Кобби вылетел из кухни, Поузи отправилась за ним.

Лори допила вино из своего бокала, не отрывая глаз от моего лица:

– Ты не похож на многодетного папу, который днем играет, а вечером читает книжки по очереди каждому из своих трех-четырех детишек.

– Шестерых, – сказал, я. – И еще двойняшек в Боулдере.

Во рту вдруг пересохло. Я собирался сказать «в Сан-Диего», но «в Боулдере» вырвалось неожиданно, будто колдун какой-то подложил мне его на язык. В третий раз сильная и беспричинная тревога расправила крылья в душе. Боулдере?

Лори поднялась из-за стола за бутылкой.

– А вот Стюарт никогда не читал Кобби перед сном. Ни разочка. А где твой бокал?

– Остался в комнате, – сказал я. – Погоди, я сам принесу.

Вернувшись, я сел рядом с Лори и положил «Потустороннее» на стол.

Лори полистала книгу. Что-то рассмешило ее, и я спросил, что именно. Она ухмыльнулась:

– «Мистер Уотерстоун, – проскрипел старый библиотекарь из пыльной темноты своей зловещей берлоги, – способы, к которым вы прибегли, чтобы заполучить этот древний манускрипт, не интересуют меня». По-моему, нельзя так писать в книге о людях «проскрипел» или как-то в этом роде. Надо писать, что люди говорят.

– Может, Эдвард Райнхарт просто не в твоем вкусе.

Лори закрыла книгу.

– Расскажи мне о Дональде Мессмере.

Я коротко передал историю Мессмера, умолчав о том, что он рассказал о Джо Стэджерсе.

– Знаешь, странно. Я ожидал большего. И почти разочарован.

– Удивительно, ты ведь так много узнал за один день. Теперь самое время задуматься, как жить дальше.

На пороге выросла Поузи Феабразер:

– Ваш обожатель ждет вас. Кобби так давно не открывал «Спокойной ночи, луна», что я с трудом ее отыскала, но он обещал уснуть сразу после чтения. Лори, чем я могу помочь, пока Нэд будет читать Кобби?

– Помоги мне приготовить голландский соус для артишоков, а если ты еще и салат сделаешь, я вполне справлюсь с остальным.

– Хочешь, я потом приберу тут?

– Мы управимся сами. – Лори отодвинула стул и поднялась из-за стола. – Ты готов еще немного побыть замечательным?

Разделенные просторами выкрашенных охрой стен, двери цвета палисандрового дерева тянулись вдоль коридора к высоченному – от пола до потолка – окну с арочной фрамугой. Вторая дверь справа была приоткрыта.

Как источник излучения, от которого бы зашкалило счетчик Гейгера, на стуле у кровати Кобби лежала книга. Уже зевая, мальчик обнимал плюшевого мишку. Игрушечные черная кошка и белый кролик занимали пост в изножье кровати, а тираннозавр рекс ростом в фут – у изголовья.

Мне казалось, что колыбельная книжка Маргарет Уайз Браун едва ли не источает яд. Чтобы отвлечься, я спросил Кобби, как поживает мой тезка. Мишка Нэд и тираннозавр реке отлично подружились. Готов ли Кобби слушать? Решительное «да». В надежде на то, что сам я так же готов, как и он, я раскрыл книгу, чуть повернулся, чтобы Кобби было видно картинки, и начал читать.

Почти мгновенно моя фобия исчезла, и чувство страха улетучилось. Глаза мальчика закрылись, когда до конца сказки оставалось пять страниц. Я закрыл книгу и, в духе «Спокойной ночи, луна», прошептал «спокойной ночи» всем и вся. Фобия вновь заявила о себе, когда я положил книгу в изголовье кровати. Я выключил свет, испытывая загадочное чувство: я боялся обложки, но не книги.

В голове вдруг зазвучала «Something Gotta Give»: «Борись… Борись… Борись изо всех своих сил».

На середине лестницы я встретил поднимающуюся Поузи. Она спешила: ей надо было сегодня вечером отработать как минимум четыре часа. Еще более похорошевшее от предстоящих забот личико Поузи стало совсем кошачьим, когда она пожелала мне прекрасно провести вечер.

Лори и я держались на волне разговора, который становился все более интимным благодаря удивительному взаимопониманию, возникшему между нами. За последние десять лет я не припомню в своей жизни подобного вечера, и ни в одной из задушевных бесед, которые я в эти годы вел, я не ощущал такого реального контакта.

Утверждение, что ваш личный опыт частенько воспроизводит опыт другого, что все сказанное будет понято, подтверждалось каждым мгновением общения. Я, конечно же, не рискнул быть слишком откровенным. Лори тоже. Я боялся ее встревожить, застать врасплох – я не хотел, чтобы она сочла меня сумасшедшим.

Если бы подобные разговоры не содержали определенной доли лжи, они не были бы такими проникновенными.

Мы умудрились выпить полторы бутылки вина, а стол по-прежнему полнился тарелками с закусками.

– Может, унесем все это? – предложил я.

– Не бери в голову. – Лори откинулась на спинку стула и запустила руку в волосы. – Поузи унесет.

– У нее еще полно работы, давай ее немного разгрузим. – Я собрал тарелки, отнес их в раковину и сгреб листья артишоков в мусорную корзину.

Лори помогла мне загрузить посудомоечную машину и заполнила контейнеры моющим средством.

– Я чувствую себя одним из эльфов башмачника [40]. Что у нас было по плану дальше, не помнишь?

– Хочешь послушать концовку того рассказа Райнхарта?

– Ладно, пойдем разделаемся с Райнхартом. – Лори долила остатки вина в наши бокалы и повела меня к дивану в гостиной.

Устроившись рядом и опустив голову на вытянутую вдоль спинки дивана руку, Лори спросила:

– Это тот рассказ, что ты читал, когда я подъехала?

– Да, я почти его закончил.

Она отпила глоток:

– Профессор Арбатнот нашел книгу невероятной древности и редкости. У трех стариков, убитых в притоне курильщиков опиума, были одинаковые татуировки на левых ягодицах, содержащие древнее арабское проклятие. По пути на встречу со зловещим карликом наш герой мимолетом замечает ребенка с желтыми глазами и раздвоенным языком.