Гниль и руины - Джонатан Мэйберри Страница 8

После недельной переоценки ценностей, во время которой Чонг практически бесконечно наставлял его отбросить предубеждения и позволить себе стать частью творческого процесса вселенной (или что-то в этом роде), Бенни подошел к Тому и попросился в ученики.

Сначала брат с подозрением посмотрел на него.

Затем, осознав, что Бенни не шутит, удивленно уставился на него.

А когда реальность происходящего дошла до него, Том, казалось, был готов расплакаться.

Он попытался обнять Бенни, но этому было не суждено сбыться, поэтому братья обменялись рукопожатиями.

Бенни направился наверх, чтобы подремать перед ужином, оставив улыбающегося Тома внизу. Сел и уставился в окно, словно мог увидеть завтрашний день, и послезавтрашний, и все последующие. Только он и Том.

— Это будет отстойно, — сказал он.

Тем вечером Том с Бенни сели на ступеньки крыльца и наблюдали за скрывающимся за горами солнцем. Бенни был подавлен. Он смотрел на закат, словно это окно в будущее, и видел лишь вынужденную близость с Томом и сопутствующие проблемы. А еще он не понимал брата. Знал, что тогда тот убежал, а теперь он зарабатывал на жизнь, убивая зомов. Дома Том никогда об этом не говорил. Не хвастался своими убийствами, не тусовался с другими охотниками за головами, не делал ничего, чтобы показать свою крутость.

С одной стороны, зома не так сложно убить, встретившись с ним один на один, особенно умному и хорошо вооруженному человеку. С другой стороны, с ними нельзя допускать ошибок. Они всегда голодны, всегда опасны. Как ни крути, Бенни не видел в Томе человека, который мог и стал бы охотиться за живыми мертвецами. Это как представить охотящегося за лисами цыпленка из курятника. Последние пару лет Бенни все порывался спросить об этом Тома, но каждый раз не хватало смелости. Возможно, ответы каким-то образом указали бы на слабости Тома. Возможно, брат врал и на самом деле занимался чем-то другим. Бенни разобрал кучу странных и маловероятных сценариев, пытаясь объяснить трусость Тома, убийцы зомби. Но ни один из них не выдерживал критики. Теперь же, когда перед ним так явно и реально, как заходящее солнце, вырисовывалась неизбежность того, чем они займутся завтра, Бенни наконец озвучил вопрос.

— Зачем ты этим занимаешься?

Том, бросив на него взгляд, продолжил пить кофе и медлил с ответом.

— Скажи мне, малой, чем я по-твоему занимаюсь?

— Ну, убиваешь зомов.

— Серьезно?

— Это ты так говоришь, — сказал Бенни и нехотя добавил: — Все так говорят. Том Имура выдающийся убийца зомби.

Том кивнул, словно Бенни сказал что-то интересное.

— И ты считаешь, я делаю только это? Просто подхожу к любому зомби, которого вижу, и — бах!

— Эм… да.

— Эм… нет. — Том покачал головой. — Как можно жить со мной в одном доме и не знать, чем я занимаюсь, что представляет собой моя работа?

— Какая разница? У всех, кого я знаю, есть брат, сестра, папа, мама или бабушка, которые убивали зомов. В чем проблема?

Он хотел добавить, что, по его мнению, Том, вероятно, убивал их с расстояния из мощной винтовки с оптическим прицелом, а не как Чарли и Хаммер, не боявшиеся делать это голыми руками.

— Бенни, убийство живых мертвецов — часть моей работы. Но ты знаешь, зачем я это делаю? И для кого?

— Чтобы развлечься? — предположил Бенни, надеясь, что Том крут хотя бы в этом.

— Попробуй еще раз.

— Ладно… тогда ради денег… и того, кто тебе их заплатит.

— Ты притворяешься дураком или действительно не понимаешь?

— Что, думаешь, я не знаю, что ты охотник за головами? Все это знают. Дядя Зака Маттиаса, Чарли, тоже этим занимается. Я слышал его истории о том, как он уходил в «Руины», чтобы охотиться на зомов.

Чашка с кофе застыла на полпути к губам Тома.

— Чарли?.. Ты знаешь Чарли по прозвищу Кровавый Глаз?

— Он злится, когда его так называют.

— Чарли нельзя находиться рядом с людьми.

— Почему? — спросил Бенни. — Он рассказывает лучшие истории. Он веселый.

— Он убийца.

— И ты тоже.

Улыбка сошла с лица Тома.

— Господи, я идиот. Похоже, я самый худший брат в истории мира, раз ты считаешь меня таким же, как Кровавый Глаз.

— Ну… ты не совсем, как Чарли.

— О… это уже что-то…

— Чарли мужик.

— Чарли мужик, — повторил Том. Откинулся на спинку стула и потер глаза. — Боже правый. Что можно найти интересного в таком отморозке, как Чарли?

— Он все рассказывает как есть, — сказал Бенни. — В смысле, странно, что нас окружает триллион зомов, но мы только поверхностно проходим в школе Первую ночь и зомби. Нам об этом не рассказывают. Это безумие. В спасенных во время Первой ночи учебниках рассказывается о мире — политике, машинах и всем таком, — но знаешь, что у нас есть о Первой ночи? Брошюра. Какой в этом смысл? Я могу рассказать тебе о производстве и модели каждой машины, собранной в Детройте, но ничего не знаю о том, как пал Детройт во время Первой ночи. Знаю о сотовых, компьютерах и всяком таком… Но не знаю, что находится по ту сторону забора… Кроме того, чем поделился Чарли. Дважды в месяц нас учат убивать зомби в спортивном зале, ударяя палками по куклам из соломы, и в скаутах нас обучают такому же дерьму, но никто — совсем никто, — кроме Чарли и Хаммера, не рассказывает о зомах. Похоже, наши учителя думают, мы узнаем про них от наших предков, но мои друзья ни разу ничего не слышали дома. А ты еще хуже, потому что убивать зомов — твоя работа, и ты никогда о ней не рассказываешь. Никогда. Да, ты помогаешь мне с математикой, историей и всем остальным, но когда разговор заходит о зомах… Я узнаю больше благодаря картам с зомби, чем тебе. Все в этом городе, кто старше двадцати, ведут себя так, словно мы живем на Марсе. В смысле, сколько людей ходит в Красную Зону, не говоря уже о заборе? Даже охранники у забора говорят не о зомах, а о софтболе и что вчера вечером ели на ужин. И притворяются, будто ходячих трупов вообще не существует.

— Бенни, люди и правда ходят в Красную Зону. Чтобы вывесить портреты поражения для охотников за головами.

— О, да? А я точно знаю, что многие платят детям, чтобы те вывесили портреты за них. Откуда? Потому что сам вывесил сотню.

— Ты?..

— Зомби-карты сами себя не купят, Том. И когда люди просят вывесить портреты, они даже не говорят, кто на них изображен. В смысле, мы стоим, оба смотрим на портрет, и никто даже не упоминает слово «зом». Многие говорят: «Эй, парень, хочешь повесить его за меня?» Они никогда не говорят где. Знают, что мы в курсе, но не могут взять и произнести это вслух. Это чертовски странно, чувак.

— Бенни, люди напуганы. Они находятся в отрицании. Тебе всего пятнадцать, так что ты и твои друзья не совсем понимаете, что происходило в Первую ночь.