Псоглавцы - Алексей Маврин Страница 8

— Не мистика, а магия. Но вряд ли на Алтае магия. Просто неясные нам пока законы бытования социума.

Могу привести другой пример. В тысяча восемьсот пятьдесят третьем году Оренбург вымирал от холеры. Болезнь остановили только тем, что принесли в город чудотворную икону Богоматери. Но божьему чуду есть рациональное объяснение. Городские интенданты тайком раздевали мертвецов и продавали их одежду на рынке, тем самым разносили болезнь по городу. Когда в город внесли икону, интенданты просто побоялись грешить вблизи почитаемого образа.

— То есть на Алтае народ просто подсознательно боялся мести Принцессы, а когда её увезли, то обнаглел? — предположил Валерий.

— Понятие «подсознание», конечно, спорное, но используем его в трактовке Юнга. Однако я говорю не о личном подсознании отдельных людей, а о подсознании всего социума. Любой отдельный человек не сможет дешифровать это подсознание, хотя когда разнонаправленные векторы частных усилий суммируются, то получается такое действие социума, которого никто не ожидал. И такая ситуация транслируется из века в век, пока сохраняется культура как носитель архетипов.

— Какая культура-то на Алтае? — усомнился Валерий.

— Язык — вербальная фиксация культуры. Есть и другие способы фиксации. Религия. Неизменность образа жизни. И так далее. Что касается случая, ради которого мы собрались, то наши специалисты считают таким фиксатором изображение Псоглавца. И его толкования.

К их столику опять направилась красивая Эрмине, и Лурия сразу отрицательно покачал головой: ничего не надо.

— Этот Псоглавец чудотворный? — спросил Гугер.

— Сам по себе — нет. Но он фиксирует местные поведенческие нормы. К сожалению, в мифологическом ключе, и поэтому мы не можем их понять, интерпретировать, предсказать, объяснить.

— Что это за нормы?

— Могу назвать только прецеденты, — вздохнул Лурия. — Деревня возникла в начале восемнадцатого века как раскольничий скит Калитин. Его основали некие Иафет и Христофор. Достаточно близко от их обители находился другой скит, женский. И так получилось, что Христофор случайно встретился с одной из девушек-монахинь этой обители и полюбил её. Для скита это кощунство. Иафет взмолился, чтобы господь избавил Христофора от соблазна. И скитник Христофор, как святой Христофор, получил собачью голову, стал псоглавцем, — и при следующей встрече растерзал свою возлюбленную.

— Я слышал что-то такое. Это просто местные пересказали библейскую легенду на свой лад, — подумав, сделал вывод Валерий.

— Конечно. Но есть другой прецедент. В тысяча восьмисотом году для разрушения раскольничьих общин была создана Единоверческая церковь. Эдакий компромисс между старообрядцами и официальной Церковью. Многие раскольники перешли в единоверие, потому что это давало больше возможностей для социального роста. Из скитов уходили тайно. Из Калитина скита с тысяча восемьсот двадцатого по тысяча восемьсот шестидесятый год ушло двадцать семь человек. Из них восемнадцать по дороге в город в лесах были на куски разорваны зверьём. В других скитах не было ничего подобного.

— Ух ты! — оживился Гугер. — Это Псоглавец их догонял и рвал!

Лурия усмехнулся:

— Я уверен, есть и другие предания. Но их можно узнать только там. Поэтому ваша миссия, Кирилл, — разговаривать с местными. И записывать на диктофон. Вы… э-э… Гугер, надеюсь, вполне справитесь с технической частью — снимете фреску со стены. Я направлю вас к инструктору. А вы, Валерий, помогайте Гугеру по мере необходимости, и на вас будет общее руководство, финансы и отчётность.

Кириллу совсем не понравилась перспектива втираться в доверие к каким-то деревенским алкашам.

— Мне задание не нравится, — сказал он.

Лурия помолчал.

— Вашу тройку мы подбирали по психотипам, — сообщил он. — Как и две другие тройки, что были до вас. Они отказались. Вы тоже можете.

— По психотипам — на совместимость? — спросил Валерий.

— Как космонавтов, — добавил Гугер.

— Нет. По психотипам — чтобы спровоцировать местный социум на реакцию. Деревня Калитино деградирует. Люди просто не хотят жить. Им надо предъявить антиподов, которые жить хотят, и хотят активно.

— Будет мордобой, а не чудеса в церкви, — мрачно сказал Валерий. — Теперь я понимаю, почему вы не посылаете туда каких-нибудь реставраторов или студентов-практикантов.

— Ещё посмотрим, кто кому чего начистит, — хмыкнул Гугер.

— Хотите — мы предоставим вам травматическое оружие. Дадим спецтелефоны, чтобы всегда была устойчивая связь и джи-пи-эс. У вас будет отличный автомобиль, на котором вы всегда сможете уехать. В конце концов, мы платим неплохие гонорары и возмещаем все расходы. Условия весьма недурные. Хотя наши специалисты считают, что опасаться следует всё-таки чего-то экстраординарного.

— Псоглавца на нас натравят, — убеждённо сказал Гугер.

— Ну и работа… — покачал головой Валерий.

Кирюша, всё это несерьёзно, сказал себе Кирилл.

Грузно опираясь на палку с рукоятью, порог храма тяжело переступил рослый и сутулый человек. Сощурившись со света, он постоял у двери, а потом тщательно и широко перекрестился.

— Господи, помилуй! — прогудел он, с трудом кивнул, изображая поклон, и медленно двинулся к Валерию, Гугеру и Кириллу.

На широких и тощих плечах пришельца висел хороший пиджак, а под пиджаком белела какая-то застиранная майка. Чистые и глаженые брюки были аккуратно заправлены в резиновые сапоги. Гость подошёл и остановился, внимательно разглядывая, кто это здесь хозяйничает.

Гость смотрел набычась и не двигал головой, а просто переводил глаза — бесцветно-голубые глаза то ли кретина, то ли наркомана. У гостя был мощный, голый, окатистый череп, похожий на фашистскую каску, и небритая, мохнатая рожа с увесистым подбородком. На загорелой костлявой груди из-под майки выползали синие завитки татуировки. Гость протянул для рукопожатия широкую ладонь.

— Саня Омский, — сказал он. — Слышали небось?

Обе руки были густо исписаны какими-то словами, как школьная доска на перемене. А палка у Сани Омского была не палкой, а дорогой лакированной тростью. Казалось, что барская трость, пиджак и брюки принадлежат одному человеку, а щетина, майка и татуировки — совсем другому. Этот другой, видимо, считал, что славное имя Сани Омского гремит по всей стране и все его знают.

Валерий, Гугер и Кирилл неуверенно пожали Сане руку. Они не представились, но Саня и не заметил этого. Так ведёт себя человек высшей касты. Кирилл сразу опознал в госте старого уголовника.

— Московские? — спросил Саня.

— Московские, — кивнул Валерий.

— Я вас по номеру срисовал.

Саня вдруг шагнул на Кирилла, и Кирилл оторопело отступил. Саня, кряхтя, нагнулся, вытащил из груды мусора обрывок жёлтой газеты, постелил его на ржавую станину станка и осторожно опустил на газету свой поджарый зад.