Черный котел - Татьяна Форш Страница 8

Напоследок она еще раз уточнила время отбытия поезда, созвонилась со всеми коллегами и с сомнением посмотрела на номер телефона, обозначенный в записной книжке как Артем-седой. Звонить или нет? Ведь, по сути, от него зависело все!

Хотя…

Инга прошла на кухню и решительно положила телефон на стол. Нет, не пропадет ни она, ни ее экспедиция без этого проводника! В конце концов, деньги есть! Прибудут на место, и она наймет какого-нибудь аборигена. Если найдет…

Все равно звонить она не будет!

И тут телефон зазвонил сам. Инга нервно сглотнула, посмотрела на высветившееся имя так, словно от того, ответит она сейчас или нет, зависела ее жизнь, и враз похолодевшими руками взяла телефон.

– Д… да… – Господи, еще и голос сорвался! Инга прокашлялась и постаралась придать голосу равнодушный тон. – Алло? Кто это?

– Привет, Инга. Звоню, как договаривались. Ну и попутно уточнить время отправки. – Раздавшийся в ответ немного ленивый, уверенный в себе голос Артема отчего-то разозлил девушку и в то же время заставил выдохнуть с облегчением.

– А, Артем? Привет. Неужели не передумал?

– А надо? – В его голосе послышалась усмешка.

– По поводу сбора я же вроде говорила? – проигнорировала она его вопрос.

– Не припомню. Так что у нас со временем?

Инге показалось, что она услышала нотки заигрывания. Ой, не все с ним гладко! Может, пока не поздно, отменить эту экспедицию? Или перенести на более поздний срок?

И все же произнесла:

– Сбор на Главном вокзале в восемь ноль-ноль. Билет можешь не покупать. Бронь оплачивает институт.

– Даже не собирался! – Похоже, Седой вовсю веселился. – А как у тебя сегодня со временем? Может, встретимся? Где-нибудь посидим? Насильно втянула меня в авантюру, а я даже не знаю, кто ты такая и зачем на самом деле тебе нужна эта экспедиция. Может, вы команда «черных копателей», а вовсе не сотрудники научного института? Кстати, ты в курсе, что у подножия Ак-Тулунг, недалеко от того места, куда направляется ваша экспедиция, находился лагерь для репрессированных? Конечно, он давным-давно закрыт, но все же? Короче, я хочу получить от тебя все подробности, так что соглашайся на ужин!

Артем говорил шутливым тоном, но Инге совсем не понравилось то, что он сказал.

«Черные копатели»? Это они-то? Да как он смеет?!

И возмущенно выпалила:

– Знаешь, я уже сожалею, что пригласила тебя на эту работу. Поэтому… адью! Ты уволен!

Со всей силы нажав на кнопку отбоя, она швырнула телефон на стол и, чувствуя, как всю ее колотит, открыла дверцу холодильника, выудила бутылку с остатками коньяка и сделала большой глоток.

Спать она легла пораньше, но никак не могла уснуть, думая только об одном: откуда Артем знает о лагере репрессированных? Ну, допустим, любую или почти любую информацию можно найти в Интернете. Только она снова слышит об этом месте? И как она могла забыть о папке, которую дала ей методичка Светлана?

Смирившись с тем, что все равно она рано не уснет, Инга включила свет, взяла папку, лежавшую в прихожей на трюмо, и направилась в комнату. Устроившись в кресле, она развязала веревочку и с невольным трепетом открыла папку.

Отсканированные листы рассказывали истории жизней узников и то, что происходило почти сотню лет назад. Первым делом ей попался указ об основании на территории Алтайской республики лагеря для политзаключенных, а также врагов народа. Датирован этот указ был ноябрем тысяча девятьсот тридцатого года. Значит, документам чуть меньше девяноста лет?

Дальше шли другие указы, списки заключенных, анкеты, протоколы допросов и краткие отчеты о том, что приговор приведен в исполнение.

Только зачем ей все это? Наверное, эти сведения представляют великую историческую ценность, но она едет искать совсем другое – могильники, захоронения, становища местных племен. Документы о лагере не имеют никакого отношения к ее экспедиции.

Инга перелистывала листок за листком, пока ее взгляд не остановился на фотографии девушки. Довольно симпатичная, с длинной косой. Задорно улыбаясь, она смотрела в объектив, одной рукой прижимая косу к груди. Но внимание Инги привлекло нечто другое: вторую руку девушки змейкой обвил знакомый браслет.

Что?! Не может быть!

Инга оторопело уставилась на украшение.

Хотя… Артем, наверное, оказался прав, сказав, что такие украшения в те годы были в моде. К тому же…

Она присмотрелась. Жаль, фотография некрупная. Плетение почти не различить! И никаких подвесок на нем не видно.

Почему-то у Инги вновь появилось ощущение, что ничего не происходит случайно. И подарок умершего до ее рождения дедушки, и встреча с Артемом, и документы о лагере, и даже то, что она держала сейчас в руках фотографию девушки с похожим браслетом на руке.

Все явно указывало на то, что она непременно должна ехать в эту экспедицию!

Инга суетливо принялась ворошить листы. Если бы Света доверилась ей и отдала не сканированные документы, а подлинники, можно было бы лучше рассмотреть кое-какие плохо пропечатавшиеся буквы и цифры. Так… Стоп!

Среди бумаг она заметила несколько писем, написанных немного корявым, размашистым почерком, и стала их читать. Вначале было сложно разобрать написанное из-за плохого почерка и множества орфографических ошибок. Но вскоре Инга научилась довольно бегло читать эти каракули.

Хм… Интересно… Кому принадлежат письма? Их явно писала женщина.

«Здравствуй, мой родненький Сашенька! Соскучилась по тебе, очень! Уже два месяца как не наведывался в нашу деревню. Случилось что? Подарочек тебе готов. Приехал бы, с сенокосом помог! А то совсем тяжелая я стала. К зиме сыночка или доченьку тебе рожу. Знаю, не хотел так рано, да только мне твоя столица ни к чему. Никуда я не поеду. А ты сам как знаешь. Хочешь с нами оставайся, хочешь езжай. Ты у меня и так самый главный, а будешь еще главнее! Мы с дитятком тобой гордиться станем, родный наш, Сашенька! Прощай. Навеки твоя Полина!»

А если письмо предназначалось какому-нибудь узнику, который попал в лагерь, а эта Полина его ждала? Сколько еще таких писем, рассказывающих о разрушенных семьях, она найдет?

Уже не думая о позднем часе и о том, что завтра рано вставать, Инга принялась перебирать листы. Больше всего, конечно, было листов с отчетностью: списки фамилий, стандартные формулировки обвинений, протоколы допросов. Вскоре Инга нашла еще с десяток писем. Восемь из них были написаны знакомым почерком неизвестной Полины, а два аккуратной вязью крошечных букв. Сложив листы в стопку, Инга принялась читать.

«Спасибо тебе, Сашенька, за помощь! Мамка моя и дед очень хвалят тебя! Но боятся. Говорят, что уедешь ты и бросишь меня с ребенком. А кому я такая нужна-то буду? Но я не верю! Ты мой суженый. Стихиями присушенный! Я же помню наш обряд венчания, что мой дедушка над нами совершил! Ты не веришь, я знаю, да только не разлучить теперь нас никому! Ни партии твоей, ни службе кровавой! Жду тебя на первые морозы, любый мой! Твоя Полина!»