Руна - Кристофер Фаулер Страница 82

Кармоди пододвинул к себе стул и жестом предложил Гарри сделать то же самое.

— Мы живем в век белого шума, — сказал он, — когда все наперебой стараются рекламировать свой товар. Так вот, руны предназначены как раз для того, чтобы прорваться сквозь завесу этого шума. — Он взял горшок с каким-то растением и принялся разглядывать его нежные пестрые листочки. — Если бы вы были ученым, изучающим наши закодированные руны, то могли бы сказать, что их конфигурация возбуждает некие давно забытые синаптические реакции головного мозга. Они как бы оживляют глубоко запрятанные в мозгу примитивные эмоции, действуя подобно наркотику, вызывающему у человека галлюцинации. Они способны вызывать в воображении самые мрачные страхи, нечто такое, что порождает у индивидуума самый настоящий ужас: призраки далекого детства, страх перед падением с высоты, клаустрофобию. Причем подобные ощущения отличаются поразительной реалистичностью, по крайней мере, для тех, кто их испытывает. Кстати, они могут быть запрограммированы таким образом, чтобы это случилось в любое заданное вами время — через пять минут после того, как вы увидите руны, или через пять лет.

Но если бы вы были парапсихологом, то наверняка сказали бы, что руны — это своего рода проклятие, способ покарать жертву, не оставив ей ни малейших надежд на спасение. Иными словами, нечто вроде возвращения дьявола на Землю.

— Но прежде вам необходимо сделать так, чтобы кто-то увидел вашу пленку.

Кармоди коротко хохотнул:

— О нет, Гарри, вы меня совершенно не поняли. Это был лишь наш первый эксперимент. В настоящее время мы можем придать рунам форму некого цифрового кода. Например, вставить их в канву радиосигналов, записать на компакт-диски, вогнать наподобие троянского коня в компьютерные файлы. Мы можем прокручивать их по телефонной и телефаксной сетям, распечатывать и передавать по радио, даже рассеивать в искрящемся пространстве воздушных волн. Существуют тысячи различных способов коммуникации, и мы способны посредством каждого из них донести руны до адресата. Разумеется, мы постоянно совершенствуем само качество направляемых посланий. Долой всякие угрозы смерти деловым конкурентам, долой грубо начертанные на клочках бумаги символы! В настоящее время мы заняты созданием спутниковой сети связи, которая будет воздействовать непосредственно на потребителя. Мы стремимся достичь постепенного, незаметного изменения психологии покупателя, осторожных сдвигов в его личных приоритетах, переоценки ценностей... В общем, вы понимаете, что возможности здесь просто безграничны.

Гарри наконец понял, сколь ничтожно малое место занимает его личность в структуре планов Кармоди, и при этой мысли испытал внезапный страх за безопасность Грэйс — впрочем, как и себя самого.

— Мы используем руны для того, чтобы видоизменить весь мир, — сказал Кармоди, — а это, как вы сами понимаете, налагает на нас громадную ответственность.

— Но это также может привести к созданию на Земле настоящего ада, к изменению всего привычного уклада жизни людей. Ад — это разрушение нашего мира.

— Гарри, ну какой же вы мрачный человек! Никто и не помышляет о том, чтобы разрушить мир — разве что улучшить его.

— Но это неизбежно ставит человека как минимум перед нравственной дилеммой, — заметил Гарри с явным сарказмом в голосе. — Например, если кто-то попросит вас увеличить объем продаж какого-то конкретного продукта. Или лоббисты правительства захотят, чтобы вы убедили избирателей в неподкупности членов кабинета.

Кармоди повернул свое ставшее похожим на маску лицо и пристально посмотрел на Гарри.

— Если бы я хотел вас убить, — проговорил он, — то давно уже мог бы прибегнуть к одному из миллионов имеющихся в моем распоряжении способов. В этом, Гарри, заключена вся суть проблемы. — Внезапно маска словно упала с лица Кармоди, и на нем опять засияла улыбка. — К счастью, я уже успел ознакомиться с вашим послужным списком, а потому уверен, что мы с вами находимся по одну сторону баррикад. Пойдемте, а то остальные гости уже, наверное, гадают, куда это мы с вами запропастились.

— Но это же просто возмутительно, — бормотал себе под нос Брайан. — Половина второго ночи. Да разве в моем возрасте занимаются подобными вещами? Мне давно уже следовало бы залезть под одеяло и лежать, почитывая “Холодный дом”. Ну уж нет, в следующий раз пусть поищут кого-нибудь помоложе.

Миновав последнюю каменную арку, он оказался в слабо освещенном туннеле, тянувшемся вдоль реки. Пройдя туннель, Брайан обнаружил, что он завершается просторным подземным залом, окаймленным по периметру бетонным бордюром с расходящимися во все стороны пешеходными дорожками.

Брайан остановился и, опершись о прогулочную трость, прислушался к гулкому эху собственных шагов. Громадные размеры сооружения заставили его ощутить себя карликом. Подобные подземные переходы были построены для удобства пассажиров, прибывающих на ближайшую отсюда станцию Ватерлоо, поскольку в час пик прорваться через неизменный сплошной поток машин у основания моста Ватерлоо практически невозможно. В ночное время, однако, этот переход приобретал несколько иной вид. С наступлением темноты лишь отдельные пешеходы осмеливались спуститься в туннель: судя по всему, жутковатые островки слабого света, через которые им приходилось проходить, пагубно сказывались на их нервной системе.

Брайан огляделся и увидел нескончаемый ряд бетонных колонн, возвышавшихся в пещерообразном зале и придававших ему некоторое сходство с готическим собором. У основания каждой колонны, словно казарки вокруг морских свай, притулились картонные коробки с наваленными в них грудами всевозможных половиков и пледов. При ближайшем рассмотрении, однако, выяснилось, что в кучах тряпья пребывали человеческие существа, и это позволило Брайану прийти к выводу, что он наконец добрался до пункта своего назначения — района, известного под названием “Картонный город”. Туристов, выходящих из уютного тепла Национального театра с программками под мышкой, обычно шокировал вид этого импровизированного поселения изгоев общества, а порой им доводилось и споткнуться о тела здешних обитателей. При этом в душе каждого из этих более преуспевших в жизни людей неизбежно шевелилась совесть, и они невольно опускали глаза и убыстряли шаг, направляясь к своим машинам.

Располагая лишь полученным от Мэя словесным портретом нужного ему человека, Брайан всерьез задумался над тем, как же он станет его искать. При помощи своего прикроватного компьютера Мэй поместил в одном из изданий, которое время от времени просматривало большинство представителей подобной публики, соответствующее объявление, попросив Руфуса связаться с ними, однако к моменту выхода Брайана из дому ответа не последовало.

— Да тут любой громила тебе в два счета кишки выпустит, — ворчал Брайан, опасливо пробираясь между телами спящих обитателей подземелья.

Впрочем, сказал он это скорее ради красного словца, ибо прекрасно знал, как все обстоит на самом деле. В действительности окружавшие его сейчас люди всего лишь устали и разочаровались в системе, которая, похоже, так и не смогла удовлетворить их потребностей, однако это отнюдь не превращало их в преступников. Он по очереди заглядывал в каждую коробку, стараясь отыскать соответствующее описанию лицо. Здесь обитали дети как из разрушенных, так и из вполне благополучных семей, молодые люди, похожие на банковских клерков, а также женщины, не вполне вписывавшиеся в традиционное представление об их социальном статусе. “Половина всех этих людей вполне могла бы состоять у меня в штате”, — с грустью подумал Брайан, продолжая обход. Внезапно у него за спиной послышался звук устанавливаемой на попа доски для скейтборда.