Хранилище - Бентли Литтл Страница 86

— Я не сажусь в машину к незнакомым людям, — равнодушно бросила она, не останавливаясь.

— Сэм! — окликнула из машины Джинни. Первой ее мыслью было, что это неудачная шутка, но, увидев, что дочь, не оборачиваясь, идет дальше, тем же ровным, спокойным шагом, она не на шутку встревожилась. — Саманта! — окликнула она.

Сэм ничего не ответила.

Проехав вперед, Джинни поравнялась с дочерью.

— Милая! Что случилось?

Сэм продолжала идти вперед.

— Садись в машину. Не знаю, что у тебя стряслось, но похоже, нам нужно поговорить.

Сэм остановилась.

— Нам не о чем говорить. Отвали, блин.

— Что?

— Отвали. Блин.

Показалась другая машина, и Саманта помахала водителю. Это был мужчина, которого Джинни не знала, и не успела она опомниться, не успела что-либо сказать, как Сэм села к нему в машину и уехала в сторону «Хранилища».

Джинни решила было поехать следом, проехала пару кварталов, но затем передумала и развернулась домой. Другая машина выехала на шоссе.

Только поставив машину перед домом, Джинни залилась слезами.

Шеннон стояла у стены вместе с остальными сотрудниками, расставив ноги на ширине плеч, стиснув руки за спиной, в официальной позе «Хранилища».

Перед шеренгой взад и вперед медленно расхаживал мистер Лэм.

— Привезли новую форменную одежду, — произнес он тихим вкрадчивым голосом. — Она очень красивая.

Шеннон стало не по себе. Она вспомнила поездку в Энкантаду, жителей городка, облаченных в одинаковую форму «Хранилища».

Мистер Лэм улыбнулся ей, и Шеннон подумала про окровавленные трусики Сэм.

Она поспешно отвела взгляд, почувствовав в груди холод и тошноту.

— Сегодня все вы должны будете надеть вашу новую красивую форму, — продолжал мистер Лэм. — Вы будете носить ее с гордостью, ибо вы лучшие из лучших, вы избранные.

Зайдя в погруженное в темноту маленькое складское помещение слева от лифта, он вернулся, держа в руке комплект новой формы на плечиках. Это была кожа, черная блестящая кожа. Подняв плечики в левой руке, правой мистер Лэм снял с них и показал собравшимся форменную куртку очень странного покроя, напомнившего Шеннон смирительную рубашку. Затем он показал брюки.

— Фасон обтягивающий, — сказал он. — Вам они понравятся.

Кое-кто из сотрудников нервно хихикнул.

Был также и головной убор — кожаный берет с серебряной эмблемой, — и кожаное нижнее белье — плавки для мужчин, откровенные трусики для женщин.

— И всем вам выдадут сапоги, — сказал мистер Лэм. — До колен, на шнуровке. Замечательные сапоги.

Он стоял, покачиваясь на каблуках, с усмешкой обводя взглядом строй. Шеннон, как и все остальные, не знала, чего ожидать дальше — что им следует сделать или сказать, какую реакцию от них ждут, — поэтому они стояли, тупо переглядываясь между собой, украдкой посматривая на мистера Лэма.

— Отлично, — наконец сказал менеджер по кадрам. — Чего мы ждем? Раздевайтесь!

Шеннон шумно втянула воздух, гадая, не ослышалась ли она, моля Бога о том, что это ей только почудилось.

— Ну же! Шевелитесь! — мистер Лэм хлопнул в ладоши. — Раздевайтесь! Полностью! Живо!

Справа от Шеннон стоял Джоад Комсток, слева — Франсина Дорманд, и ей не хотелось, чтобы он или она увидели ее обнаженной. На левой ягодице у нее была большая красная родинка и еще родинки на плечах. Груди у нее были маленькие, гораздо меньше, чем у Франсины, а живот, несмотря на диету, остался округлым. К тому же она не брила ноги по крайней мере целую неделю, и за это время успела отрасти некрасивая щетина.

Шеннон не хотела, чтобы кто бы то ни было увидел ее обнаженной.

Вокруг нее остальные сотрудники послушно раздевались: развязывали шнурки, снимали обувь, расстегивали молнии и пуговицы.

— Бросайте старую форму в середину коридора, — приказал мистер Лэм.

Никто не возражал, никто не жаловался, никто вообще не говорил ни слова. Не было шуток, и даже молодежь не хихикала, глядя на раздевающихся коллег.

Шеннон подумала, что где-то здесь стоит и Джейк.

— Шеннон Дэвис! — громко произнес мистер Лэм, строго глядя на нее.

Шеннон поспешно принялась расстегивать куртку.

— Это наша форма, — объявил мистер Лэм. — Это форма «Хранилища», и она не покинет пределы этого здания. Вы будете хранить ее в своих шкафчиках, надевать, приходя на работу, и снимать, уходя домой. Форменную одежду вы будете носить только в пределах «Хранилища». — Он помолчал. — Если кто-нибудь выйдет в форменной одежде за пределы этого здания, он будет удален. — Он снова сделал паузу. — Если у кого-нибудь рабочая смена, а он без формы, он будет удален.

Стаскивая трусики, Шеннон ощутила холодную дрожь. Особый упор, который сделал на слове «удален» мистер Лэм, не на шутку ее встревожил. Она поняла, что это сделано умышленно, что мистер Лэм постарался сделать так, чтобы ни от кого не укрылось двойное значение этого слова, но тревогу это нисколько не рассеяло.

Следуя распоряжениям мистера Лэма, все собрались в тесном складском помещении, полностью обнаженные. Сотрудники выстроились в алфавитном порядке, и в том же порядке были разложены подписанные коробки с новой формой, освещенные одной тусклой лампочкой под самым потолком. Шеннон сосредоточенно уставилась в затылок стоящего впереди Джоада, стараясь не смотреть на его голые спину, ноги и волосатые ягодицы, не желая видеть обнаженные тела своих коллег.

Она надеялась, что стоящая следом за ней Франсина делает то же самое.

Взяв коробку со своим именем, Шеннон вышла с ней в коридор.

Пока что еще никто не надевал новую форму. Все напряженно стояли, держа коробки в руках. Каким-то образом за то короткое время, которое потребовалось, чтобы зайти на склад и выйти обратно, вся старая форма, сваленная посреди коридора, куда-то исчезла.

— Пора уже, — заметил мистер Лэм, когда последний сотрудник вышел из складского помещения.

Старую форму, вместе с нижним бельем, обувью и носками, торжественно сожгли. Мистер Лэм заставил сотрудников ходить вокруг огня хороводом, взявшись за руки, распевая глупую рекламную песенку «Хранилища».

Или, как назвал ее мистер Лэм, «официальный гимн “Хранилища”».

Тело Шеннон покрылось мурашками, но плоть ее мерзла не от холода, а от страха. Она смотрела, как сотрудники один за другим опускаются на колени на красный ковер, склоняют голову и благодарят Ньюмена Кинга за то, что он позволил им подняться на новый уровень. Несомненно, сотрудники прекрасно понимали, что это плохо, это безумие, это зло, однако все вели себя как ни в чем не бывало. Все молчали, быть может, стесняясь чуть больше обыкновенного, но никто не возмущался, не возражал, что работодатель не вправе требовать и даже просить подобное от своих сотрудников.