Хранилище - Бентли Литтл Страница 88

— Нужно составить обращение, — предложил Стрит. — Мы должны начать сбор подписей за отмену комендантского часа.

— Мысль неплохая, — согласился Бен. — Люди нас поддержат. И это станет началом, первой трещиной в доспехах врага, которой можно будет воспользоваться. Полагаю, мы соберем порядочно подписей.

— Если только люди не побоятся подписываться под подобным обращением, — заметил Стрит.

— Да, если только не побоятся, — вынужден был признать Бен.

Допив пиво, Стрит улыбнулся и направился за стойку.

— Ребята, начинайте шевелить мозгами. А я принесу бумагу и ручки.

Час спустя Билл уже был в парке, с ручкой и обращением в руке.

Они с Беном быстро набросали текст, после чего Билл сбегал домой, набрал обращение на компьютере и распечатал его, сделав много копий. Джинни была в саду, воевала с гусеницами, поедающими рассаду помидоров; Билл показал ей обращение и оставил несколько экземпляров.

— На тот случай, если к тебе заглянет кто-нибудь из подруг, — объяснил Билл.

Еще несколько экземпляров он забросил в магазин электроники. Стрит пообещал раздать обращение всем, кого встретит на Главной улице. Бен поклялся отправиться в логово врага и оставаться на стоянке перед «Хранилищем» до тех пор, пока его «не выгонят пинками».

А сам Билл пришел в парк.

Там было довольно много народу.

Подростки на бейсбольной площадке. Несколько стариков. Мамаши с детьми. Супружеская пара, играющая в теннис.

Первым делом Билл подошел к супругам, играющим в теннис, объяснил, что это за обращение и какие цели оно преследует. Мужчина был близок к тому, чтобы поставить свою подпись, но он побоялся подписываться первым, и жена быстро увела его прочь, перепуганная, близкая к панике.

— Это ловушка! — воскликнула она. — Не поддавайся! Тебя хотят заманить в ловушку!

Билла никто не хотел и слушать.

Единственной, кто подписал обращение, стала женщина средних лет, следившая за тем, как ее маленькая дочка качается на качелях. Она кивнула еще до того, как Билл закончил разъяснять ей смысл обращения.

— Одно такое объявление было приколото к двери нашего дома, — сказала женщина. Она заметно нервничала, то и дело оглядываясь на качели, словно убеждаясь в том, что девочка по-прежнему там.

— Мы должны положить этому конец, — сказал Билл. — И нам нужна ваша помощь.

— Комендантский час уже введен, — сказала женщина.

— Я этого еще не знал, — удивился Билл. — На самом деле про приказ я узнал только сегодня утром.

Женщина подозрительно огляделась по сторонам.

— По ночам они ходят по улицам, — шепотом произнесла она. — Я их видела.

— Кто?

— Люди в черном. «Ночные управляющие».

Люди в черном.

Билл вспомнил Энкантаду. Вспомнил Джеда Макгилла.

И снова женщина быстро оглянулась вокруг. Прежде чем Билл успел что-либо сказать, она выхватила ручку у него из руки, торопливо черкнула неразборчивую подпись и поспешно удалилась, таща за собой дочь.

— Спасибо! — крикнул ей вслед Билл.

Женщина никак не отреагировала на его благодарность, буквально бегом устремившись вместе с дочерью к своей машине.

Джед Макгилл. Билл временами гадал, действительно ли он его видел. Он так торопился поскорее уехать прочь, так отчаянно стремился не узнать правду, что даже у него в сознании не было твердой убежденности в том, что он узнал стоящую в дверях фигуру. И даже сейчас он не мог сказать, хочет ли знать правду. В этом не было абсолютно никакого смысла, все было настолько противоестественно, что не поддавалось осмыслению, и поднимаемые этим вопросы приводили его в ужас.

Люди в черном.

«Ночные управляющие».

Билл попытался сосредоточиться на насущной задаче, думать только о сборе подписей под обращением.

На улице навстречу укатившей прочь машины матери с дочерью показалась полицейская машина. Она остановилась перед входом в парк, и из нее быстро выбрался Форест Эверсон. Еще до того, как полицейский направился к нему, Билл понял, зачем он здесь появился.

Он не двинулся с места.

Форест смущенно приблизился к нему.

— Сожалею, мистер Дэвис, но вы должны прекратить сбор подписей под вашим обращением.

— Почему? — глядя ему в лицо, спросил Билл.

— Это противозаконно.

— Противозаконно собирать подписи под обращением? С каких это пор?

— Со вчерашнего дня. Вчера вечером городской совет на внеочередном заседании принял новый декрет, запрещающий распространение любых обращений в радиусе пяти миль от «Хранилища». Насколько я понимаю, это сделано в защиту свободы торговли, поскольку подобная деятельность мешает «Хранилищу» осуществлять свою деятельность.

— Господи!..

— Это решение принимал не я, — продолжал Форест. — Не я издаю законы. Я даже не согласен с некоторыми из них. Но мне платят за то, чтобы я следил за их соблюдением, и именно этим я и занимаюсь.

Билл все еще пытался разобраться в хронологии событий. Городской совет принял декрет вчера вечером? Они втроем решили собрать подписи под обращением только сегодня утром. Городской совет знал, чем они будут заниматься, раньше их самих?

— Этот указ является нарушением конституции, — наконец сказал Билл. — Это же Америка, черт побери. У нас по-прежнему существует свобода слова.

— Только не в Джунипере, — криво усмехнулся полицейский.

— То есть в городе я нигде не могу этим заниматься? Я даже не могу собирать подписи под заявлением в принадлежащем мне доме?

— В декрете четко сказано: в радиусе пяти миль от «Хранилища», — покачал головой полицейский.

— Этот проклятый город имеет протяженность всего две с половиной мили. То есть в Джунипере нигде нельзя собирать подписи под обращением.

Эверсон молча кивнул.

— Вам я свое обращение не отдам.

— Я у вас этого и не прошу. Хотя мой новый начальник надерет мне задницу, если прознает об этом. Он бы потребовал переписать фамилии и адреса всех, кто здесь был. А вас упечь за решетку. — Полицейский вздохнул. — Возвращайтесь домой. Заберите свое обращение с собой. И не высовывайтесь.

— Бен Андерсон поехал к «Хранилищу» собирать подписи там.

— Я попробую увести его оттуда, прежде чем это сделает кто-либо другой.

— Все это неправильно, — пробормотал Билл.

— Знаю, — кивнул Эверсон. — Однако пока что это закон, и до тех пор пока положение дел не изменится, моя задача — обеспечивать его выполнение.

Развернувшись, он направился к своей машине.