НКВД. Война с неведомым - Александр Бушков Страница 9

И командир их закивал, все это полностью подтверждая.

Рассказчик, старший группы, забыв о дисциплине, так ивылупился на незнакомца, как баран на новые ворота (его собственное выражение).Подобного за все время службы ему слышать не приходилось…

– Вопросы есть?

Он решился, спросил насколько мог безразличнее:

– Простите, как это понимать, товарищ…

Незнакомец так и не произнес своего звания. Он зыркнул вовсеуж неприязненно и сказал, как отрезал:

– Так и понимайте. Что вам, пять лет? При любой непонятнойчертовщине – поворот кругом, и что есть прыти домой… Дискуссия окончена. Можетеидти.

И они отправились в тайгу. Четверо красных орлов, привыкшиеко всему на свете, осназ. Сухпаек, которого в обычной пехоте сроду не видели,отличный компас, пистолеты-гранаты, ножи-карабины, им ввиду серьезности заданиядаже выдали пистолет-пулемет американской системы Томпсона с двумя запаснымидисками. Откуда перед войной у осназа НКВД пистолет-пулемет Томпсона? Да что выкак дети малые? На дороге нашли, так и лежал в заводской смазке. Этаким манеромне то что иностранные автоматы, но и танки находили…

По тайге они ходить умели – бесшумно и не плутая. И,выступив на рассвете, к трем часам пополудни уже осторожно приближались кзаброшенной, полуразвалившейся охотничьей избушке, где, согласно инструктажу,должен был ждать прозревший кореец.

Едва завидев избушку далеко впереди, они рассредоточились,окружили ее с четырех сторон, держась достаточно далеко, и стали наблюдать,благо бинокли были цейсовские, тоже где-то на обочине найденные…

От избушки, собственно говоря, осталась одна стена, аостальные три давно рухнули. Крыши не имелось. И они буквально сразу увидели,что у бывшего крылечка, опершись спиной на потемневшие бревна, сидит человек всинем хантэне [6] – неподвижно, в неудобной позе.

И очень быстро рассмотрели, что человек мертв. Тот самыйкореец, как его описывали, – синий хантэн, полосатые хлопчатобумажныебрюки, ичиги, золотой зуб слева…

Рассказчик затейливо выматерился. Ясно было, что этот сучийпотрох, Мудрая Лиса, в очередной раз оправдал прозвище. Опередил и принял меры…

Для надежности они еще не менее получаса наблюдали за избойи окрестностями. При необходимости умели ждать и часами. Потом, держа оружиенаизготовку, выдвинулись с четырех сторон к трупу.

У корейца в лобешнике чернело входное отверстие – судя поразмерам, пистолетный калибр. А на затылке – соответствующее выходноеотверстие. Мудрая Лиса стрелял отлично.

Они стояли и смотрели. Кореец успел окоченеть, сидел себе сбезмятежно открытыми глазами, и на лице у него, что характерно, прямо-такицвела спокойная улыбка. С трупами иногда такое случается – посмертный оскалкажется улыбкой – но в этот раз так и осталось полное впечатление, что мертвецименно улыбается, и это было неприятно…

Обыскали, конечно, без всякой брезгливости. Не нашли ничегоинтересного – обычная мелочевка, но ее, разумеется, собрали в мешочек, как иполагалось…

Потом они обнаружили неподалеку след, в котором было нечтостранное. Вообще-то это был самый обычный след ичига, а там обнаружились идругие, похожие – но странность в том, что земля была ничуть не мокрой (дождейне было недели две), а следы, тем не менее, как две капли воды походили наотпечатки подошв, оставленные на сырой, влажной, пропитанной водой земле, нагрязи. («Как-то трудно это описать, – сказал рассказчик. – Это надобыло видеть. Ну, как будто… как будто их каким-то штемпелем на земле оттиснули.Или весу в прохожем было не менее тонны. На обычной, не мокрой земле такихследов попросту не бывает, а они там были…»)

Это было необычно, но чертовщиной все же не выглядело – ирассказчик, поразмыслив, дал приказ двигаться по следам. Они углубились враспадок, двигаясь со звериной чуткостью, держа стволы наготове, слушая таежныезвуки…

Следы не кончались. Цепочка так и тянулась перед ними –отпечатки подошв спокойно идущего человека, которым не полагалось такими вотбыть. Вдавленная трава, еще не успевшая выпрямиться, подвергшаяся воздействиюто ли тоже гипотетического штемпеля, то ли давлению нешуточной тяжести…

Пройдя пять-шесть километров, они издали увидели труп. Всидячем положении, прислонившийся спиной к дереву.

Так вот, верит кто-нибудь рассказчику или нет, это был тотсамый труп. Тот самый кореец. Та же физиономия с золотым зубом слева на верхнейчелюсти, тот же синий хантэн, те же штаны, ичиги, то же пулевое отверстие волбу… Никак нельзя было ошибиться.

Они потрогали тело – та же степень окоченения.

– Близнецы? – негромко предположил кто-то.

Других реплик не последовало. Все переглядывались – икое-что в этих взглядах рассказчику не понравилось крайне. Не должно быть усоветских чекистов таких взглядов – растерянных, еще не испуганных, но полныхнекоей непривычной тревоги…

– Может, это как раз… – сказал второй.

Старший прекрасно понял, что подчиненный имеет в виду. Нопредпочел сделать вид, будто не понимает. Он был молод, но не без основанийсчитал себя хорошим служакой, вся его предшествующая жизнь, все воспитание иопыт отвращали от какой бы то ни было мистики. Несмотря на странный приказ, онне верил до конца и не привык сдаваться…

Он попросту приказал:

– Вперед!

Прелесть командирского положения в том, что приказы старшегопо званию либо назначенного старшим группы не положено не то что оспаривать, нодаже и обсуждать. Все трое его подчиненных были отнюдь не первогодками – осназ…Мало ли что они про себя думали, но двинулись дальше в прежнем порядке, неоглядываясь на новый труп…

Странные следы по-прежнему тянулись аккуратной цепочкой, иони шли по следам, потому что ничего другого просто не оставалось, и вокруг ненаблюдалось ничего, подходившего бы под понятие «чертовщина».

Еще через несколько километров они вышли к речке. Речка былазнакомая, нанесенная на все карты, неглубокая и неширокая. Серая вода неспешнонесла всякий мусор, последний след обрывался у самого берега…

Рассказчику понемногу становилось не по себе. Он никак немог отделаться от стойкого впечатления, что видит на воде некие зыбкие, ноустойчивые контуры, более всего напоминавшие те самые отпечатки ичигов, цепочкупризрачных следов, как по ниточке тянувшуюся на тот берег через серую ленивуюводу. А еще он, искоса поглядывая на своих орлов, не мог отделаться и отвпечатления, что они видят то же самое…

Потом из-за излучины выплыло что-то синее. Это был труп. Онлежал на серой воде, разбросав руки, его несло столь же неспешно, как мусор,крутя и поворачивая. Оскалившийся в беззаботной улыбке кореец в синем хантэне иполосатых штанах, с золотым зубом слева на верхней челюсти и пулевой дыркой волбу…