Улыбка монстра - Виктор Точинов Страница 9

— Вайсгер? — хором догадались Скалли и Молдер.

— Он самый. На паях, правда, с Институтом Океанологии в Сан-Франциско. Вайсгер дал деньги, океанологи предоставили свои методики разведения морской фауны в искусственных условиях, кое-какое оборудование и нескольких специалистов. В какой пропорции они делят прибыли, мне не известно. Вернее, собираются делить — аквапарк построен недавно и едва ли успел окупить вложения… В любом случае, становится вполне понятным стремление Вайсгера замять дело. Тут грозят не только потери прибылей от туристов, но и многомиллионные иски от семей погибших.

— Версия отдает Голливудом и крайне сомнительна, — вынесла вердикт Скалли. — О таком событии знало бы слишком много людей: персонал, посетители… Наверняка информация просочилась бы. Да и прятать в мешке шило таких размеров бессмысленно. Рано или поздно все раскроется, а количество жертв — и общая сумма исков — за это время только вырастет.

— Я й не настаиваю на этой идее, — сказал Хэм-мет. — Просто объясняю, что привело меня в аквапарк. Там выяснилось, что никакой акулы и не было. Вообще. Не смогли доставить, сдохла по дороге. Но заодно выяснилось и кое-что еще. Месяц назад из дельфинария при аквапарке сбежал огромный сивуч.

— Сивуч?

— Да! Здоровенное и агрессивное ластоногое, обитающее на Алеутах. На такой жаре ~ особенно агрессивное. При побеге, кстати, сивуч покалечил сторожа.

— Тут встают те же проблемы, что и в первом случае, — сказал Молдер. — Почему весть об этом широко не разошлась?

— Вайсгер выкрутился. Мгновенно привез команду опытных ловцов — и через несколько дней беглец был водворен на место.

— И каким образом он смог напасть на Беркови-ча? Повторил побег? — не понял Молдер.

— В том-то и дело, что не повторил! Даже сотрудники «Блю Уорд» не больно-то различают сивучей между собой, что уж говорить о посетителях. Пострадавшего сторожа, хорошо знавшего зверей, уволили сразу же — благо, повод был. Понимаете? Вайсгер просто купил и срочно привез нового сивуча! И объявил — у нас все в порядке, опасности никакой. А его ловцы тем временем продолжали поиск, чтобы тихо и незаметно уничтожить зверя. При таком раскладе достаточно обеспечить молчание лишь нескольких человек. Вполне реальное дело.

— Вы считаете — зверь еще на свободе? — спросил Молдер.

— Не знаю. Скорее всего — да. Хотя исключить, что за последние дни он был пойман — вернее, уничтожен, — тоже нельзя. Но у Вайсгера теперь в любом случае будут неприятности по высшему разряду, это я вам гарантирую. Какие-то концы наверняка остались, и наружу их вытянуть можно — если знать, где искать. Теперь мы знаем.

Если эта идея подтвердится, Скиннер будет не слишком доволен, подумал Молдер. В любом случае нам со Скалли придется искать не факты в пользу версии Хэммета, а любое альтернативное объяснение событий… Значит — опять Биг-Трэйк, лосось-переросток…

Скалли, молча рассматривавшая подколотые к акту экспертизы снимки, вновь вступила в разговор:

— Боюсь, детектив Хэммет, что вам придется поискать другой способ добраться до мистера Вайсгера. Ваша версия не проходит.

Несколько мгновений они с Хэмметом мерились не слишком дружескими взглядами. Потом Хэммет сказал:

— Я хочу добраться не до Ьаисгера, а до истины, агент Скалли. И отчего, по-вашему, «версия не проходит»?

— Извините, что я не сказала об этом сразу, но укусы никак не могут принадлежать млекопитающему животному — в данном случае сивучу. Либо это рыба, либо рептилия, либо нечто, с чем мы еще не сталкивались. Дело в том, что челюстной аппарат млекопитающих гораздо более совершенен — зубы четко делятся как по функциям, так и по внешнему виду: резцы, клыки, премоляры, моляры… А рептилии и рыбы пищу не пережевывают и не измельчают. Функция их челюстей проще — оторвать подходящий по размеру кусок и отправить в желудок, где уже и происходит перетирание пищи. Соответственно, и все зубы у них тоже однотипные. Следы именно таких зубов остались на теле. Короче говоря, даже не имея слепков зубов сивуча, можно утверждать — к смерти Берковича ластоногие отношения не имеют.

— Ваши выводы нуждаются в тщательной проверке, — не сдавался Хэммет, хотя по тону чувствовалось: слова Скалли поколебали его убежденность, и весьма сильно.

— Это не мои выводы, это научные факты, — парировала Скалли. — Конечно, вы можете возразить, что и отдельные рептилии имели более сложные челюсти — например, некоторые динозавры, вымершие миллионы лет назад. С другой стороны, у иных млекопитающих…

Скалли говорила преподавательским тоном, и Молдер с тоской понял, что лекция может затянуться весьма надолго. Он энергично вмешался:

— По-моему, нам пора покинуть этот храм смерти. Иначе проспорим до ночи — слишком уж тут уютно и прохладно.

— Все равно с акванарком дело нечисто, — упрямо сказал Хэммст. — Конечно, пойдемте отсюда…

И решительно направился к выходу.

— Мне сегодня позвонил Вансгер, — вполголоса сообщила Скалли Молдеру. — Очень мягко удивился, что мы с тобой до сих пор у него не побывали. Сказал, что едва ли кто-либо еще знаком с подлинной информацией о Биг-Трэйке так же глубоко и всесторонне, как он. И добавил, что будет рад видеть пас завтра утром — или в любое другое удобное нам время.

Молдер нахмурился. Старая дружба со Скипнером отнюдь не давала «хозяину озера» права командовать агентами ФБР. И Молдер с самого начала собирался выдерживать дистанцию в отношениях с ним. А еще лучше — свести эти отношения к минимуму. Но в словах Вайсгера был свой резон. Информирован ои наверняка лучше многих. Возможно — лучше всех.

— Хорошо, — сказал Молдер. — Навестим его завтра. Он встает не слишком поздно?

— По его словам — на рассвете.

— Тогда отправимся до начала дневной жары… А теперь надо двигаться, не то мистер детектив опять заблудится в здешнем лабиринте…

Трэйклейн, 25 июля 2002 года, 05:18

Горизонт на востоке светлеет, набухает красным, по солнце еще не появилось. Самый прохладный час — термометры застыли на шестидесяти четырех градусах [7].

Дом — обширный, но низкий и приземистый, выкрашенный белой краской — стоит примерно посередине между границей Трэйк-Бич и трейлервил-лем под названием Пфуллэнд. Впрочем, понятие «граница Трэйк-Бич» — достаточно условное. Границу отмечает лишь щит на огибающей озеро дороге, а дома, большие и маленькие, стоят здесь почти вдоль всего побережья…

В двух окнах упомянутого дома горит свет, потом гаснет. В темноте слышен скрип двери, вспыхивает луч небольшого фонарика. Звенят ключи, щелкает замок. Затем человек с фонарем идет по спускающейся к озеру дорожке. Он выглядит движущимся белым пятном, смутно различимым в темноте. Движения его сопровождает легкий скрип.