В моих глазах – твоя погибель! - Елена Хабарова Страница 9

К детям Егоров привязался необычайно и не мог отделаться от четкого ощущения, что ответственен за их судьбы. Однако чем дальше шло время, тем больше душа его отвращалась от Тамары и привлекалась к ее подруге Ольге, матери Жени. Именно на ней держался дом, она была стержнем семьи, она заботилась о детях, а еще в Ольге была какая-то тайна, которая манила Егорова. Ольга стала именно тем человеком, который помог ему прозреть простейшую истину… до этой истины доходит – рано или поздно, более или менее тернистым путем, благодаря печальному или счастливому опыту – всякий мужчина: красота душевная важнее красоты внешней!

Тамара была свободна, а Ольга – замужем, причем муж ее находился на фронте. Совесть и честь не были для Егорова пустыми словами, а потому он старался бывать в Горьком как можно реже – благо в Сарове оказался чрезвычайно загружен работой, – а при встречах с Ольгой всячески таил от нее свою любовь и тоску.

В Сарове Егоров чувствовал, что душа его успокаивается… Вообще, чем дольше он здесь находился, тем больше понимал: Саров и Дивеево – места необыкновенные, обладающие особой силой влияния на людей, проникновения в глубины их устремлений. Эти места стали ему родными, и вскоре он уже и сам чувствовал на себе груз ответственности за поругание святыни – мощей Серафима Саровского – и не переставал корить себя за чужую вину.

С матушкой Анной (ему иногда было странно называть женщину младше себя матушкой) Егоров не то чтобы подружился – просто иногда казалось, что она принимает его за какого-то другого человека, а оттого так добра к нему и внимательна. И вот однажды, весной 1942 года матушка Анна прибежала к Егорову среди ночи, приведя с собой какого-то дрожащего угрюмого человека, который сообщил, что его зовут Гаврила Старцев, он – диверсант, заброшен сюда гитлеровцами под кличкой Монах в составе группы из трех человек и имеет секретное от своих сообщников задание: отыскать место тайного захоронения мощей Саровского святого, изъять их и переправить через линию фронта, для чего будет послан особый самолет.

Выслушав это, Егоров решил, что Гаврила Старцев не в себе. Он и впрямь имел вид безумца! Какие мощи Саровского святого?! Общеизвестно, что они были, несмотря на протесты верующих, вывезены отсюда в Москву! И чтобы ими интересовалась гитлеровская разведка… Однако Гаврила показал свои фальшивые документы, шифры и походную радиостанцию, с помощью которой ему следовало передавать сообщения в Штаб Валли [10], рассказал, где спрятан его парашют. А главное, Гаврила упорно твердил, что у человека, который послал его сюда, у штурмбаннфюрера СС Вальтера Штольца, который готовил их группу к заброске, имелись совершенно конкретные доказательства того, что мощи Саровского святого в 1927 году подменили на останки монаха Марка Молчальника – их-то и отправили в Москву, они-то и затерялись в запасниках музеев! Якобы Вальтер Штольц был дружен с человеком, который сам участвовал в этом опасном деле и оставил дневник, в котором точно указано место подлинного захоронения останков Саровского святого. Прозвище этого человека было Гроза, а настоящее имя – Дмитрий Александрович Егоров.

– Митя… – эхом отозвалась матушка Анна, и Егоров почувствовал, как у него мурашки пробежали по телу.

Они были втроем в казенной квартире Егорова. Матушка Анна, сверкая в полутьме полными слез глазами, сообщила ему, что Гаврила Старцев говорит правду, а у Штольца были верные сведения. Гроза и в самом деле помог Анне, ее брату Гедеону и еще нескольким особо доверенным людям подменить мощи Саровского святого. Однако матушка Анна не могла поверить, что Гроза сообщил эту тайну какому-то человеку или доверил бумаге!

– Дневник, может быть, и есть, – упорно твердила она, – но ни словечком Митя в нем не обмолвился об этой тайне.

– А вы знаете, где это место? – не удержался от вопроса Егоров. – Где спрятаны подлинные мощи?

– Да, – просто сказала матушка Анна. – Но тебе не скажу, прости! Чувствую, что ты из тех немногих, кто тайну эту сохранил бы неприкосновенной, однако я клятву священную дала, что никому ее не открою. Давно это было, тогда меня звали просто Анютой… На костер взойду, а все одно молчать буду, как мой брат Гедеон в лагере близ Алма-Аты молчал – до самого смертного часа своего в тридцать третьем году. – Она перекрестилась. – Однако, Митя, тут дело не только в мощах нашего старца праведного. Слушай дальше, а ты рассказывай, Гаврила! – приказала она.

Гаврила Старцев, сидевший доселе безучастно, лишь изредка крестясь, повиновался. И тогда Егоров узнал, что его сообщники, Анатолий Андреянов (кличка Купец) и Павел Мец (кличка Колдун), имели задание отыскать в Горьком дневник Грозы и выкрасть его детей, которые сейчас под чужими именами живут в доме Ольги Васильевой, на улице Мистровской, дом 7.

– Да ты ж, поди, знаешь их, Митя, – взглянула на Егорова матушка Анна, а когда он в ответ только вытаращил глаза, пораженный до того, что слова молвить не мог, даже спросить был не в силах, откуда это ей известно, она только улыбнулась загадочно и ничего объяснять не стала. И тогда Егоров почувствовал, что спрашивать ничего не нужно, потому что есть на свете вещи, которые невозможно объяснить, которым нужно просто верить.

Гаврила продолжал рассказывать, уточнять подробности, называть имена и приметы. Егоров слушал, стараясь ничего не упустить, а потом рванулся к телефону и принялся звонить в Горький. Спустя час, после долгих переговоров и убеждений начальства, которое никак не могло ему поверить, он вызвал машину и отправился в Горький. Вместе с ним ехал Гаврила Старцев.

– Прощай, Гаврила, – печально сказала матушка Анна, выходя вместе с ними на крыльцо и крестя обоих. – И ты прощай, Гроза. Более уж не увидимся!

– Почему? – встревоженно спросил Егоров.

Однако матушка Анна лишь развела руками и прошелестела:

– Не судьба! А ты терпи, всё переживи… родная кровь поможет.

Это непонятное пророчество Анны Егоров вспоминал потом, спустя два года, когда вернулся в Саров. Да, вот так уж вышло, что возвращался он туда почти пять лет!

А тогда…

А тогда он успел перехватить на выезде из Горького машину, в которой Андреянов и его бывший сообщник по темным делишкам в Горьком Сидоров пытались вывезти одурманенных каким-то сонным снадобьем Сашу и Женю. Перепуганный Егоров принялся тормошить их, однако дети, на миг выйдя из этого странного состояния между сном и бодрствованием, пробормотали недружным хором:

– Лялечку убили…

– Ляля умерла…

И, горько всхлипывая, снова впали в дремотное оцепенение.

Егоров, знавший, что Лялей они называли Ольгу, не интересовался более ни судьбой Гаврилы Старцева, ни тем паче Аверьянова, который патетически выкрикивал, что спас детей от обезумевшего Павла Меца, который намеревался их убить, ринулся с несколькими милиционерами, тоже участвовавшими в облаве, на улицу Мистровскую. Он примчался туда как раз вовремя, чтобы спасти от Меца, пусть раненого, но еще очень опасного, Тамару, однако Ольгу спасти не успел: она была убита ударом ножа в горло.