И на вражьей земле... - Олег Шушаков

Часть перваяМонгольский пролог

Если завтра война, если враг нападет,

Если темная сила нагрянет,

Как один человек, весь советский народ

За свободную Родину встанет!..

На земле, в небесах и на море

Наш напев и могуч и суров:

Если завтра война,

Если завтра в поход,

Будь сегодня к походу готов!..

В. Лебедев-Кумач

Одесса, август 1936 – декабрь 1938 гг.

– Ни-ко-гда, ни-ко-гда, ни-ко-гда… – безнадежно стучали колеса на рельсовых стыках.

Владимир лежал на верхней полке с закрытыми глазами. Но спать ему не хотелось. Ничего ему не хотелось. А то, что хотелось, было нельзя. Нельзя было выпрыгнуть из вагона и хоть пешком по шпалам, но вернуться назад в Одессу.

А больше ему не хотелось ничего. Даже жить… Сердце сдавило такой тягучей тоскливой болью, что впору было завыть во весь голос!

Он сам был во всем виноват.

И ведь мог бы остаться в авиашколе летчиком-инструктором, если бы захотел.

Витьку Попова, между прочим, оставили инструктором, так он ходил, всем надоедая, ныл и сетовал на свою несчастную судьбу. Ведь мог же с ним поменяться местами! Но не стал! Постеснялся. Подумал – не так поймут.

Дальний Восток… «На границе тучи ходят хмуро…» Ему даже завидовали. Другой бы радовался такому распределению, а он…

Эх, да, что тут говорить! Он до последнего дня так и не решился признаться девушке в любви. Бесстрашный сталинский сокол! А теперь вот лежит на полке и скулит!.. Потому что никогда больше ее уже не увидит! Никогда!.. Никогда…

В конце августа тридцать шестого года Владимир Пономарев был зачислен в восьмую Одесскую военную школу пилотов по спецнабору.

Сначала, как и положено, был курс молодого бойца. Строевая, огневая, тактическая, физическая и политическая подготовка, общеобразовательные предметы – математика, физика, русский язык в объеме средней школы. К концу года все зачеты были сданы, вчерашние гражданские ребята приняли присягу и стали полноправными курсантами.

В декабре из спецроты была сформирована учебная эскадрилья для обучения на У-2. Правда, полеты начались только в апреле. Зимой в Одессе всегда плохая погода – дожди, туманы, слякоть. Поэтому всю зиму Владимир с товарищами просидел в классах. Они изучали матчасть, мотор и авиаприборы. Одновременно учили теорию полета, самолетовождение, теорию воздушной стрельбы. Зубрили «Курс учебно-летной подготовки школ ВВС РККА» и «Наставление по производству полетов». И только когда земля просохла, наконец-то, приступили к делу.

Полеты курсантов Одесской авиашколы проходили на западном аэродроме, расположенном километрах в пяти от основного аэродрома Одессы.

Замерев в строю, Владимир пытался унять дрожь, волнами пробегающую по телу, то ли от утренней свежести, то ли от предвкушения полета.

Комэска оглядел курсантов и скомандовал:

– По самолетам!

Летчики-инструкторы и счастливчики, которым первым предстояло сейчас подняться в небо, полезли в кабины, а остальные легким бегом направились в сторону «квадрата» – места, отведенного на аэродроме для техников и свободных от полетов курсантов.

Инструктор пономаревской группы старший лейтенант Иосиф Хотелев сел впереди. Во второй кабине У-2 устроился курсант Дьяконов. Он был первый по списку. А остальные, снедаемые белой завистью, ждали своей очереди, сидя в «квадрате».

– За-апус-кай моторы! – прозвучала команда комэска.

– Выключено! – глядя на техника, стоящего возле винта, произнес Хотелев. – Зальем!

– Есть, зальем! – провернул винт техник.

– К запуску!

– Есть, к запуску!

– От винта!

– Есть, от винта! – техник сильно дернул лопасть, срывая компрессию, и отбежал в сторону. Винт крутанулся и, чихая сизым дымом, заработал мотор. Хотелев развел руки в стороны, приказывая убрать из-под колес колодки, и самолет плавно порулил к старту.

Полет по кругу над аэродромом – взлет, четыре разворота и посадка. Несколько минут счастья…

Наконец к самолету вызвали Владимира.

– Старайтесь запомнить направление взлета и ориентиры разворотов, – через переговорный аппарат сказал Хотелев. – Взлетаем!..

Но ничего в этом полете Владимир не запомнил. Кроме захватывающего дух зрелища высоты. И ощущения бесконечности бескрайнего голубого неба.

Когда они оторвались от взлетной полосы и набрали высоту, горизонт словно отодвинулся. И под крыльями раскинулась планета. Огромная и чудесная…

Этот первый полет навсегда остался в его памяти.

Как навсегда остался в памяти прекрасный майский день, когда он впервые увидел Наталью Серебровскую…

Не заметить эту невысокую стройную блондинку с огромными льдисто-серыми глазами было невозможно! Само собой, это была любовь с первого взгляда. Все произошло неожиданно и совершенно безнадежно.

Не так уж много девушек приходится видеть курсанту военной авиашколы.

Распорядок в школе суровый – подъем в шесть утра, кросс и зарядка в любую погоду, занятия строго по расписанию, вечером – самоподготовка, в двадцать три часа – отбой. Личного времени едва хватало, чтобы погладить форму, подшить подворотничок, почитать письмо из дому да написать пару строчек в ответ. Хотя иногда, в выходной, если повезет, можно было несколько часов поболтаться по Дерибасовской в увольнении, поесть мороженого и попялиться на девчонок.

Замкомэска по строевой Иванов отпускал в увольнение только тех, чей внешний вид соответствовал его высоким представлениям о том, как должен выглядеть курсант Одесской авиашколы, будущий пилот РККА. Но это было еще не все. «Иван-царевич», как почему-то прозвали замкомэска курсанты предыдущего выпуска, отпускал в город только тогда, когда кандидат в увольнение перепрыгивал через гимнастического коня. Перепрыгнешь – свободен, а не перепрыгнешь – останешься в спортзале, отрабатывать упражнение. Капитан Иванов был не женат, не пил, не курил и все свое время от подъема до отбоя посвящал родной эскадрилье.

У некоторых курсантов имелись знакомые одесситки, но Владимир Пономарев к числу этих особо продвинутых не относился. Владимир девушек сторонился по молодости лет и природной стеснительности. На самом деле, в свои девятнадцать он даже и целоваться-то еще не умел, не говоря уже обо всем остальном.

О том, что в авиашколе появилась девушка-орденоносец, инструктор по парашютному делу, Владимир слышал, но до сих пор ни разу ее еще не видел.