На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин Страница 11

Потом он услышал, что где-то застучал пулемёт, а следом за ним раздались одиночные выстрелы. Лишь после этого парень вдруг вспомнил, что держит в правой ладони. Поднял к груди «трёхлинейку». Со злостью передёрнул затвор и вогнал патрон в длинный ствол. Глубоко и шумно вздохнул. Поднялся над низеньким бруствером и высунулся наружу. Увидел стремительный самолёт, пролетавший мимо позиции. Разглядел голову фрица сквозь прозрачный колпак. Вскинул винтовку к плечу, быстро прицелился и нажал на курок. Выстрелил, но никакого толку от этого не заметил. То ли стекло оказалось бронированным, то ли воздух от большого винта сдул пулю в сторону. Как бы то ни было, но самолёт даже не вздрогнул и полетел себе дальше. Пока парень вновь заряжал винтовку, фашист скрылся из виду, а палить по тем, что находились совсем далеко, не имело смысла.

Удалось ли другим сбить хоть один аппарат, Павел не знал, а затем эти мысли и вовсе покинули голову. Спустя пару секунд на позицию батареи напал пикировщик и бросил тяжёлую бомбу, весящую не менее центнера.

Взрывная волна ударила в парня. Швырнула в левую сторону и с головой засыпала мелкой землёй. Пока он очухался от мощного взрыва, пока выбрался из какой-то канавки, куда попал неизвестно когда, налёт уже кончился. Фашисты опустошили свои бомболюки. Перестали вертеться большой каруселью и, строясь на ходу в эскадрильи, ушли вслед за первой волной.

Павел почувствовал, что каска куда-то исчезла, а галифе сильно намокли. Он со смущением взглянул на тонкий ремень и то, что находится чуточку ниже. Увидел сморщенный чехол от стеклянной фляжки и понял, что она разбилась. То ли от удара о землю, то ли от попадания осколка от бомбы.

Вода, конечно, вся пролилась и намочила плотную хлопчатобумажную ткань. Павел развязал тесьму на брезентовом мешочке. Высыпал осколки на землю и, рассматривая острые грани, сияющие словно ножи, невольно подумал: «Хорошо, что не порезали мне живот или ноги. Ведь могли сильно поранить».

Окружавшие парня бойцы тоже осмотрели себя и стали оглядываться по сторонам. Закрывавший долину дым понемногу рассеялся, а над землёй повисла полная, звенящая тишина.

Затем слух к Павлу постепенно вернулся, и он услышал крики и стоны бойцов. Тут и там раздавались команды, и солдаты кинулись на помощь пострадавшим друзьям.

Раненых быстро перевязали. Тем, кто мог идти сам, помогали встать и отводили в глубь ближайшего леса. Других клали на развёрнутые плащ-палатки и несли следом за ними. Там, у опушки, стоял медицинский взвод.

Убитых, а их оказалось немало, брали за руки за ноги и волокли к небольшому овражку, лежащему дальше. Всех погибших клали в длинный рядок, вплотную друг к другу. Обыскивали карманы и вытаскивали документы, если их удавалось найти.

Собранные солдатские книжки и смертные медальоны передавали дежурному офицеру, следившему за процедурой. Он бегло смотрел полученные бумаги и складывал в ящик из-под патронов.

После уборки трупов взялись за ремонт полевых укреплений. Траншеи перепахало взрывами, причём так сильно, что во многих местах их нужно было копать по новому кругу. Выжившие во время воздушной атаки солдаты не смогли отдохнуть и десятка минут. Опять взялись за лопатки и принялись за работу.

Миномётная рота, где служил Павел Смолин, стояла в стороне от окопов, но и она пострадала достаточно сильно. Бомба «лаптёжника» упала в непосредственной близости от батареи и убила двух солдат из обслуги. Ещё четверых зацепило осколками. Уцелевшие товарищи быстро перевязали раненых. Поставили их на ноги, и пострадавшие от огня сами ушли к санитарам.

Миномётчики стали приводить в порядок позиции. Павел тоже взял в руки лопатку. Выкинул из окопчика песок, засыпавший его до самого верха, и слегка углубил. Не успели бойцы закончить с земляными работами, как с западной стороны послышался далёкий рокот моторов.

Парень повернулся на шум и увидел, что в конце широкой долины показались тёмные танки. На первый взгляд их оказалось не менее двух десятков. Следом за ними виднелись плотные цепи фашистов. Они прятались за боевыми машинами и не лезли вперёд.

Расчёты бросились к своим рабочим местам. Лейтенант выслушал доклад дальномерщика и отдал команду: «Приготовиться к бою!»

Командир расчёта, младший сержант, открыл прицельную таблицу и что-то сказал. Наводчик встал на колено, привычно покрутил маховички горизонтальных и вертикальных прицелов, а затем сообщил: «Готово!»

Послышался новый приказ: «Заряжай!»

Всё это время служивший подносчиком Павел не оставался на месте. Он бежал к куче лотков, где лежали снаряды, подготовленные к стрельбе прошлым вечером. Подскочил к разложенным минам. Взял тяжёлую чушку и рванулся назад. Передал свою ношу напарнику и помчался за новой.

Броневые машины подошли на расстояние выстрела. Прозвучал приказ офицера: «Огонь!»

Заряжающие поднесли снаряды к орудиям. Вставили стабилизаторы внутрь гладких стволов и разом разжали ладони. Стальные рыбины плавно скользнули в открытые жерла. Чуткие капсули наткнулись на острые иглы бойков. Раздался залп батареи, и стальные оболочки с тротилом взвились в чистое небо.

Бегущий к орудию с новым снарядом Павел успел разглядеть, что мины упали недалеко от врагов. Раздались отдалённые взрывы, и в земле возникли большие воронки. В воздух взвились тучи пыли, а во все стороны полетели осколки.

Раскалённые обломки металла скосили траву на пятнадцать метров вокруг. Часть из них нашла свою цель и попала в фашистов, идущих в атаку. Обливаясь потоками крови, они рухнули, словно сбитые кегли. Кто-то замер, как тряпичная кукла, кто-то дёргался, словно жук, раздавленный ногой великана.

Продолжение жуткого боя слилось для парня в единое целое. Вот он мчится к лоткам со снарядами. Хватает один, несётся обратно и отдаёт заряжающему. Затем всё повторяется снова и снова. Иногда, на полном бегу, он поднимал голову от земли и видел, что происходит на поле.

Чужие бронемашины приблизились к первым окопам метров на сто и, не снижая скорости, начали бить из пушек и пулемётов. Идущая следом пехота поддержала огнём из винтовок.

В ответ трещали «максимы» и хлопало вразнобой сотен пять «трёхлинеек». Одни бойцы стреляли в идущих фашистов. Другие старались попасть в смотровые щели стальных корпусов. Ведь стоит убить водителя грозной машины, как она остановится и не сможет двигаться дальше.

Заметив, что танк уже близко, солдаты высовывались из окопов по пояс и швыряли под гусеницы связки гранат. Часть бросков долетала до цели. Мощные взрывы рвали блестящие траки. Звенья слетали с высоких катков и ложились перед машиной как длинные ленты.

Стальные чудовища замирали на месте. Открывались прямоугольные люки, и наружу выскакивали танкисты, одетые в непривычную чёрную форму. Но мало кому удавалось укрыться в воронках. Почти всех настигли горячие пули. Фашисты падали на советскую землю и навечно застывали на ней, как тёмные кучи тряпья.

Справа от миномётчиков стояла небольшая высотка. С её вершины послышался грохот, и в бой вступили короткоствольные «полковушки». 76-миллиметровые снаряды свистели над головою солдат. Долетали до тёмных машин и врезались в угловатые стенки. Пробивали листы железа. Оказывались внутри и взрывались.