Летать так летать! - Игорь Фролов Страница 14

В это время к кучке «гражданских» лейтенантов, стоящих в толпе жен и детей убывающих, подбегает замполит полка:

— А вы что здесь стоите? — говорит он. — Давайте в колонну, проводите товарищей!

— Да как-то неудобно в такой одежде! — мнутся лейтенанты.

— Встаете в правую крайнюю шеренгу, с трибуны вас не видно будет! Быстро, сейчас уже пойдут!

Лейтенанты бегут к колонне и распределяются цепочкой по правому краю. Звучит команда, и колонна начинает движение. Идут, чеканя шаг, держа равнение налево, на трибуну, где стоят командир полка, начштаба и еще несколько полковников из штаба округа. Лейтенанты, скрытые от начальственных взоров плотными рядами, идут, посмеиваясь своей чужеродности и ожидая конца марша.

Но вдруг голова колонны делает «правое плечо вперед», и колонна начинает левый разворот, чтобы пройти мимо трибуны — теперь уже обратным курсом! Лейтенанты начинают крутить головами, пытаясь понять, куда им бежать. Но бежать уже поздно и некуда — кругом расстилается идеальная равнина летного поля. Лейтенанты заворачивают «по внешней дорожке» и выходят на прямую. Вытянувшись, прижав руки и глядя в затылки друг другу, они вразнобой машут ногами прямо перед трибуной, пытаясь чеканить шаг в своих кроссовках.

С трибуны изумленно смотрят на идущих мимо нестриженых людей в куртках, джинсах, кроссовках, — они маршируют не в ногу, но видно, что стараются. Один из полковников, держа руку у козырька, наклонившись к командиру полка, спрашивает:

— А это что за махновцы?

— А это тоже наши, — держа руку у козырька, отвечает командир, — только они сегодня не в форме…

ТЭЩИСТ

Занятия в ангаре продолжаются. У лейтенантов есть толстые общие тетради, в которых они ведут конспекты — переписывают из инструкции по эксплуатации основные сведения. Конспекты вести приходится, поскольку обещана проверка этих конспектов высоким начальством.

Однажды, перед самой проверкой, лейтенант Ф. позаимствовал конспект у лейтенанта С-ханова — списать по студенческой привычке. Необходимое пояснение: лейтенант С-ханов, по национальности башкир, говорил по-русски с характерным акцентом — в частности, вместо буквы «ч» он произносил «щ». А тянуть службу по причине плохого зрения ему предстояло не в небе, а в технико-эксплуатационной части, или, коротко, в ТЭЧ. Переписав конспект, лейтенант Ф. в порыве благодарности оставил в тетради лейтенанта С-ханова краткую надпись крупными буквами: «Я — ТЭЩИСТ». Тетрадь вернулась к владельцу, который положил ее на стол, не открывая.

Вошел заместитель командира полка по инженерно-авиационной службе майор Черкасов с незнакомым подполковником. Прочтя лейтенантам лекцию о важности знания матчасти и всех инструкций, которые «написаны кровью», подполковник попросил показать конспекты. Лейтенант С-ханов, сидевший на первой парте, протянул свою тетрадь. Полковник открыл ее, посмотрел на первую страницу и спросил:

— Что это, товарищ лейтенант?

— Где? — спросил лейтенант С-ханов, вставая и перегибаясь через стол к своей тетради.

— Ну вот, что это за слово — «тэщист»? «Я — тэщист», написали вы в тетради, видимо, гордясь предстоящей службой. Но правильно было бы написать «Я — тэчист»! От аббревиатуры ТЭЧ — техникоэксплуатационная часть. Понятно?

— Да, — сказал лейтенант С-ханов, ничего не понимая.

— Вот и скажите: «Я — тэчист!»

— Я — тэщист… — краснея, сказал лейтенант С-ханов.

— Ну, знаете, — возмущенно сказал подполковник, обращаясь к майору Черкасову, — если они до сих пор таких простых вещей не усвоили, как же доверить им технику и жизнь людей?

И, забыв про остальные конспекты, начальство покинуло ангар.

ПАЛЬЦЕМ В НЕБО

После месячной подготовки будущие борттехники сдают экзамен по матчасти вертолета «Ми-8Т». В институте на военной кафедре они изучали «МиГ-21», и никто из них до службы близко вертолет не видел. Даже сейчас некоторые из будущих борттехников полагают, что хвостовой винт толкает вертолет вперед, тогда как несущий винт, соответственно, тянет вверх.

Экзамен принимает все тот же майор Черкасов. Прогуливаясь с лейтенантом Ф. по рулежке, майор спрашивает:

— Расскажите мне, товарищ лейтенант, о назначении и устройстве топливной системы вертолета.

Лейтенант Ф. уверенно начинает:

— Топливная система служит для питания двигателей топливом. Она состоит из топливных баков и трубопроводов…

Он замолкает и выжидающе смотрит на майора, считая свой ответ исчерпывающим. Майор (уже подозревая неладное):

— Ну, хорошо, а масляная система?

— Масляная система питает агрегаты вертолета маслом. — Здесь лейтенант задумывается и уже не так уверенно завершает: — Состоит из маслобаков и маслопроводов… — и после гнетущей паузы уже совсем неуверенно добавляет: — И маслонасосов…

Майор отрешенно смотрит вдаль, в сторону китайской границы. Потом спрашивает:

— А противообледенительная система?

— Противообледенительная система «Ми-8» работает на спирту, — оживляется лейтенант. — Она состоит…

Майор прерывает его:

— …Из спиртовых баков и спиртопроводов, я уже догадался. Но я должен вас огорчить, товарищ лейтенант. Вы трагически ошиблись с местом службы — с обледенением на «Ми-8» борется электричество…

Это провал — понимает лейтенант. Но, цепляясь за жизнь, на всякий случай бормочет:

— Да, точно, электричество. Это я с «Ми-6» перепутал…

Майор качает головой, смотрит себе под ноги, наклоняется, поднимает ржавый металлический стержень. Показывая его борттехнику, спрашивает:

— И последний вопрос: что это?

— «Палец», — уже не веря самому себе, отвечает лейтенант и хихикает от нелепости своего ответа.

— Ну, правильно, «палец», — говорит майор. — Что же тут смешного? И, поскольку очевидно, что на земле вас больше держать нельзя, — вы допускаетесь к полетам с инструктором.

ДОРОГА В ОБЛАКА

После экзаменов начинающие борттехники некоторое время слонялись без дела. Наступили ранние амурские холода, а они все еще не были востребованы небом. Убедившись, что их еще никто уверенно не знает в лицо, лейтенант Ф. и лейтенант М. повадились сразу после утреннего построения удаляться из расположения части. Каждое утро после построения они, укрываясь от эскадрильского домика за ближайшим к нему вертолетом, медленно перемещались в сторону гражданского аэропорта, готовые вернуться при первой опасности. Перебравшись через взлетно-посадочную полосу, быстрым шагом шли в общежитие. Там, в своей двухместной комнате уставшие офицеры ложились в кроватки и отдыхали до обеда — беседовали, читали, спали. Все это называлось «пойти понежиться».

Так продолжалось целую неделю. Лейтенанты даже начали питать робкую надежду, что про них забыли навсегда. Через неделю к ним примкнул лейтенант Т. Поскольку он был немногословен и спокоен, то получил кличку «Свирепый». А поскольку на старом борту, который за ним закрепили, было кем-то давно выцарапано «Видас», то окончательно закрепилась кличка «Свирепый Видас».