Штурмовая бригада СС. Тройной разгром - Леон Дегрелль Страница 19

Сквозь все

Приказы требовали, чтобы штурмовая бригада «Валлония» возглавила утреннюю атаку, которая решит, останемся мы живы или погибнем. Среди невероятной суматохи, вызванной советскими танками, обстреливающими последнюю тысячу немецких машин, мы быстро двигались на юго-запад.

Позади нас шум был просто оглушительным. Шендеровка задержала русских не более чем на час. Красные уже прошли деревню. Их танки мчались на нас, чтобы нанести последний удар.

Немецкие танки были посланы в самоубийственную контратаку, так как они уступали в численности русским в десять раз, точно так же, как кавалерия маршала Нея атаковала на Березине сто лет назад.

Я видел лица танкистов перед тем, как они пошли на врага. Они были просто восхитительными. Одетые в короткие черные куртки с серебряными нашивками, их головы и плечи торчали из башенных люков. Они знали, что идут на смерть.

Несколько человек гордо носили на шее на трехцветных лентах Рыцарские кресты — блестящую мишень для противника.

Никто из этих великолепных воинов не выказал ни малейшего волнения.

Их машины вспарывали снег своими траками, пока танки пробивались сквозь ряды отступающей армии. Ни один не вернулся. Ни один танк. Ни один человек. Приказ есть приказ. Они пожертвовали собой.

Чтобы выиграть час, час, который мог спасти десятки тысяч солдат рейха и Европы, немецкие танковые экипажи погибли до последнего человека южнее Шендеровки утром 17 февраля 1944 года.

Прикрытая этими героями, армия помчалась на юго-запад.

Снег падал густыми хлопьями. Этот снегопад опустил небо буквально нам на головы. В ясную погоду вражеские самолеты уничтожили бы нас. Укрытые завесой снегопада, мы бежали, пыхтя и отдуваясь.

Коридор был очень узким. Головные подразделения, которые пробили его, сумели сделать брешь во вражеском фронте шириной всего несколько сот метров.

Местность была холмистой. Мы мчались с одного холма на другой. На дне каждой ложбины виднелись разбитые машины, и десятки мертвых солдат лежали на окровавленном снегу.

Вражеские орудия беспощадно расстреливали эти проходы. Мы падали на раненых и окровавленных людей. Мы пытались найти укрытие среди мертвых. Повозки переворачивались. Лошади бились брюхом кверху, пока пулеметные очереди не выпускали их кишки прямо на просоленный снег.

Мы едва успели пересечь ложбину, как по нас открыли огонь снайперы, расположившиеся по обе стороны. Люди кричали и падали на колени, пытаясь руками удержать вываливающиеся внутренности. Снег густо засыпал умирающих. Через пять минут мы еще могли видеть их щеки, носы и пряди волос. Но уже через десять минут виднелись только белые холмики, на которых спотыкались следовавшие за ними.

Раненные в котле, сотни которых лежали на повозках, жалобно вскрикивали во время этой бешеной гонки. Лошади попадали в замерзшие лунки. Повозки переворачивались, выбрасывая раненых кучами на снег.

Тем не менее колонна следовала дальше в идеальном порядке.

Последняя волна советских танков догнала концевые машины и уничтожила почти половину колонны. Водители вылетали из кабин.

У нас не осталось ни одного танка. Мы напрасно бросались на вражеские танки, чтобы предотвратить катастрофу. Но ничто не могло их остановить.

Советские танки крушили повозки с ужасной жестокостью. Они давили их, как спичечные коробки, прямо на наших глазах — лошадей, раненых и умирающих людей.

Мы тащили ходячих раненых так быстро, как только могли. Так или иначе, но мы смогли прикрыть бегство повозок, которые спаслись от танков.

Но повсюду люди падали в снег, пробитые множеством пуль и осколков, которые свистели адским пиццикато с обеих сторон коридора.

* * *

Мы имели краткую передышку, когда советские танки сами застряли в проходе, пытаясь продраться сквозь завалы из сотен разбитых машин, попадающих под гусеницы. Мы обошли рощу, прекрасную фиолетовую рощу, и вошли в небольшую ложбину.

Но едва мы начали подниматься по склону, как, обернувшись назад, увидели кавалерию, скачущую вниз по склону холма на юго-восток. Сначала мы даже подумали, что это немецкие уланы. Но, посмотрев в бинокль, я смог четко различить форму кавалеристов. Это были казаки. Я узнал их нервных маленьких коричневых лошадок. Они мчались позади нас, разлетаясь во все стороны.

Мы изумились. Советская пехота обстреливала нас из пулеметов. Советские танки преследовали нас. А теперь еще и казаки бросились убивать нас.

Когда? Ну когда же немецкие танки придут встретить нас, ну хотя бы пусть покажутся…

Мы уже прошли не менее 10 километров, но не видели никого. Нам приходилось идти вперед еще быстрее.

Как и многие другие раненые, я больше не мог вынести. Лихорадка подтачивала мои силы. Но гонку следовало продолжать любой ценой. Вместе с мои- ми валлонами я поспешил в голову колонны, чтобы подтолкнуть наших немецких товарищей.

Склон холма был крутым. Слева от нас открылась огромная расселина шириной около четырех метров и пятнадцать метров глубиной. Мы почти добрались до вершины холма.

Мы увидели три танка, идущие на нас на большой скорости. Второй раз нас охватила безумная радость. «Это они! Наконец! Немецкие танки!» Но град снарядов обрушился на нас и отбросил назад. Это были советские танки.

Вражеские танки гнались за нами по пятам. Пехотинцы расстреливали нас с флангов. Казаки врубились в наши ряды. И вот вместо спасения спереди появились новые советские танки. Мы больше не могли ждать. Застигнутые врасплох на голом склоне, мы помчались прочь.

Я увидел лощину и крикнул товарищам: «Делай как я!» После этого я бросился в пропасть пятнадцать метров глубиной.

На дне пропасти лежал снег глубиной метр. Я врезался в него, словно торпеда. Все мои товарищи прыгнули следом, один за другим.

* * *

В единый миг сотни солдат сгрудились на дне расселины. В любую минуту мы ожидали увидеть монголов на краю провала, после чего нас забросают гранатами. Наше положение было отчаянным.

Как ни странно, кое-кто хотел бежать дальше. Люди помчались по расселине до ее южной оконечности, а затем поднялись на поверхность. Однако в ту же секунду они рухнули обратно, словно ошпаренные, ведь их встретил огонь танков. Их тела образовали кучу около двух метров высотой, на которую сразу начал падать снег.

Я собрал рядом всех валлонов и постарался подготовить их к неизбежному. Мы прижались друг к другу, чтобы не замерзнуть. Все выбросили свои документы, украшения и даже обручальные кольца. Я утешал своих товарищей, как мог.

Какая еще у нас могла остаться надежда на спасение или освобождение из этой узкой расселины, когда на юге нас уже караулили советские танки? Повернуть назад значило столкнуться с первыми советскими танками, пехотой и кавалерией, которые мчались с севера, ломая последнее сопротивление.