Орлы капитана Людова - Николай Панов Страница 2

Раскрыв коробку и приподняв звонкую серебряную бумагу, он с любопытством взял папиросу.

— Да нет, — сказал я. — Берите все. Я запасся ими в Москве.

Он всматривался в меня, держа папиросу в пальцах.

— Вы русский? — спросил он недоверчиво, будто не я, а ангел небесный сидел перед ним.

— Конечно. Я турист из Советской России.

— А я думал вы шпик! — Он радостно захохотал. — Честное слово, я принял вас за шпика. Проклятые ищейки заходят иногда, подбивают на откровенность… Видите ли, босс проверяет меня после того, как однажды… А бывает и другое: те, кто видели фильм, цепляются, начинают ругаться…

— Уверяю вас, — сказал я, — я ничего не знаю о фильме, а история «Бьюти» крайне интересует меня. Нельзя ли поговорить с самим хозяином бара?

— Поговорить с боссом? — Он бережно опустил папиросы в карман: — Спасибо, покурю вечером с друзьями… Да ведь вы только что встретились с ним! Видели зеленую «Комету» около входа? Вам стоило лишь открыть дверцу, сесть с ним рядом, завязать разговор, как вот сейчас со мной. — Он чистосердечно расхохотался собственной шутке. — А вообще, сэр, повидаться с ним сейчас не так просто. Не то что в прежние дни, когда сам он стоял за прилавком. Тогда многие приходили сюда специально — взглянуть на него, и каждый выпивал стаканчик-другой.

Звякнул дверной колокольчик. Вошли двое — с обветренными лицами, в измятых, поношенных костюмах. Не присаживаясь, выпили по картонному стаканчику кофе, молча расплатились, так же молча ушли.

— Какие-то приезжие, — сказал бармен. — А вообще, видите, дело стоит. Устроили нам что-то вроде бойкота. Должно быть, из-за этого фильма. Но боссу-то теперь все равно. Вот повезло человеку! Да, извините! — Он схватил одну из бутылок, придвинул две стопки: — Выпьемте по случаю нашего знакомства? Я угощаю.

— Спасибо, — сказал я. — Но прошу вас, говорите медленнее: мне трудно следить.

— Хорошо. — Он выпил стопку, продолжал, чеканя каждое слово: — Сэр, интерес к вашей стране растет с каждым днем. Ну а дельцы стараются обратить этот интерес в свою пользу. Ну босс и откопал свой старый комикс, предложил в Голливуд.

— Комикс? — переспросил я.

— Да, комикс, который печатался в газете из номера в номер под фамилией босса… В Голливуде клюнули на это, дали ему кругленький капитал за право постановки «Тайны мурманского негра».

— А при чем здесь Мурманск? — перебил я. — Дело происходило совсем в другом месте.

Но бармен продолжал говорить. Он стал вдруг очень красноречивым. Он излагал содержание фильма, то и дело поглядывая на меня. Было трудно понять многое из его убыстрившейся речи. Но даже то, что я разбирал…

— Постойте! — перебил я опять. — Если я правильно вас понимаю, все показанное в этой картине — бессовестная, злобная ложь.

— Бессовестная ложь?

Ему жалко было прерывать пересказ кинособытий, о достоверности которых он решил, очевидно, узнать у меня. Но он замолчал, многозначительно взглянул на меня, сжав губы и приложив палец к кончику носа.

— Я так и предполагал, что вы скажете это. Я мало знаю о России, но поверить во все снятое в этой картине!.. Недаром публика бойкотирует нас. Однако на этой лжи хозяин сделал хороший бизнес.

Ему все же хотелось досказать до конца «Тайну мурманского негра».

— А в фильме есть все же увлекательные сцены! Например, когда возле отеля в Мурманске на русскую медсестру — ее играет Оливия Хаксли — бросается белый медведь и капитан «Бьюти» стреляет из кольта… Или когда негр бежит с деньгами капитана, а русские разведчики нападают на ложный след… Скажите, правда, что на улицах ваших городов еще встречаются медведи?

— Нет, медведи живут у нас, главным образом, в зоопарках… Между прочим, как фамилия вашего босса?

Он произнес фамилию, показавшуюся мне знакомой.

— Как? Повторите, пожалуйста! — вскрикнул я.

Он повторил фамилию хозяина бара.

В эти мгновения мучительное чувство какой-то глубокой вины охватило меня.

Я понял, как неправильно поступил, не опубликовав до сих пор подлинную историю последнего похода «Бьюти оф Чикаго».

Я сидел в тот вечер на двадцать восьмом этаже шумного нью-йоркского отеля, а в памяти возникали черные отвесные скалы поселка Китовый, бьющийся в их подножье штормовой океан, наши разведчики, которые шли в туманную даль на старом норвежском боте. Звучала в сознании песня, навсегда связанная с образами и переживаниями тех незабываемых дней:

Полярный край, туманами повитый, Гранит высокой, северной земли. Здесь океан бушует Ледовитый, Здесь боевые ходят корабли. За бортом волны серые шумели, Тугой прибой в крутые скалы бил. Стоял моряк с винтовкой и в шинели И на прощанье другу говорил: — Громи врага, стреляй быстрей и метче! В походах нас усталость не берет. Иди вперед, испытанный разведчик, Иди вперед, всегда иди вперед! И он сражался, рук не покладая, И не смежила смерть орлиных глаз. Прошла по сопкам слава молодая И до кремлевских башен донеслась… Полярный край, туманами повитый, Гранит высокой, северной земли. Здесь океан бушует Ледовитый, Здесь боевые ходят корабли…

Майор Людов и Сергей Никитич Агеев, которым я рассказал, после возвращения из Нью-Йорка, о встрече в портовом баре, согласились со мной, что полезно и своевременно опубликовать книгу, написанную на основе наших воспоминаний фронтовых дней.

Я вновь перелистывал свой пожелтевший от времени североморский блокнот. Отчетливей вспоминались дела и люди героического тысяча девятьсот сорок первого года. Несколько памятных событий сплелись в крепкий сюжетный узел: и клятва боцмана Агеева, и фронтовая любовь Люси Треневой, и зловещие обстоятельства гибели капитана Элиота.

И, работая над этой повестью, я не мог не вспоминать сказанные мне Людовым слова:

— А вы знаете, почему чайкам удается ловить рыб? Потому что рыбы, по устройству своего зрения, принимают чаек за облака и, следовательно, не опасаются их…

Глава вторая МОРЯК В ОБГОРЕЛОМ БУШЛАТЕ

Люся Тренева не могла понять, почему это некоторым доставляет удовольствие в такое время глупыми приставаниями так отравлять ей жизнь!

Ну девушка как девушка! И неразговорчивая и наружностью не лучше других: нос торчком, брови слишком тонкие, вразлет, щеки круглые, какого-то неприлично розового цвета. Правда, волосы вот, золотисто-каштановые, мягкие, очень украшают лицо. Перед отъездом на Север хотела обрезать косу — только мешает в работе, да мама уговорила оставить как есть. Но уж эти ухажеры! Нужно же понимать настроение человека!