Летом сорок первого - Георгий Свиридов Страница 20

– Привет, – Закомолдин улыбнулся танкисту, как старому знакомому.

– Ты?.. То есть вы? Товарищ лейтенант!

Штангист раньше никогда не видел Закомолдина в полной форме и предполагал, что тот, как и он, рядовой, хотя и служит пограничником. Радостно улыбнувшись, он приложил ладонь к шлему, козырнул:

– Разрешите доложить. Механик-водитель ефрейтор Виктор Батюк вместе с тремя бойцами отдельного дота «Скалистый», оставшимися в живых из всего гарнизона, пробиваются к своим.

3

Рекордсмен республики в легком весе Виктор Батюк буквально накануне войны, в субботу, в порядке шефской взаимопомощи, был откомандирован к соседям для проведения показательных выступлений и, главное, для совместных тренировочных занятий по тяжелой атлетике. Вечером, после показательных выступлений и ужина, Батюка увез к своим бойцам капитан Постовайлов, любитель «железной игры», как он сам говорил, заядлый гиревик и гимнаст.

Постовайлов командовал отдельным батальоном, который располагался в дотах пограничного района. От него Батюк узнал, что доты еще до конца не построены, многие по-настоящему не замаскированы, стоят оголенными серыми громадинами, не оснащены должным вооружением, а четыре так вообще пустуют – нет ни штатов, ни орудий. Капитан очень переживал по этому поводу. Он рассказывал, как вместе с бойцами они своими силами, помогая строителям, спешно приводили огневые точки в боевую готовность. И для поднятия духа, зная, что бойцам гарнизонов придется большую часть службы проводить в бетонных подземных казематах, капитан страстно пропагандировал среди личного состава и поощрял занятия физической культурой. Он требовал, чтобы в каждом гарнизоне имелся набор спортивных принадлежностей, и обязательно были бы гири и любые пригодные для занятий тяжести.

Капитан привез Виктора Батюка в гарнизон нового дота «Скалистый». Здесь в воскресенье намечались спортивные соревнования. Командиры жили на частных квартирах в ближайшей деревушке, а личный состав временно располагался в землянках, вырытых поблизости от огневых точек, и в палатках. Гостю отвели место в просторной палатке, где жил младший лейтенант Есин, недавно прибывший из училища. Есин с гордостью показал ему свой новенький значок ГТО второй ступени, который он получил перед выпускными экзаменами, и поведал танкисту, что сам он увлекается гимнастикой, имеет третий спортивный разряд, готовится по программе второго и надеется, что к осени выступит на соревнованиях.

Спать не хотелось, было душно, досаждали комары. Они проговорили чуть ли не до рассвета. Есин ворчал на строителей, которые затягивают ввод огневых точек, так что дот «Скалистый» представляет собой одну лишь слабо замаскированную железобетонную коробку, врытую в землю. Водоснабжение, освещение, подземная связь со штабом батальона и соседями еще не установлена, в стенках дота зияли отверстия для кабеля. Да и положенная по штату рация отсутствует, не хватает даже перископов. С вооружением тоже не ахти как. Лишь одна противотанковая пушка «сорокопятка», да станковые пулеметы. Еще личное оружие у командиров и винтовки у солдат. Боекомплект, который до вчерашнего дня держали при доте, приказано снова законсервировать, смазать маслом и свезти на склад. Он, Есин, увез лишь половину боеприпасов и за это получил утром нагоняй, так что ему будет в воскресный день не до спортивных соревнований, хотя, честно говоря, очень хочется попробовать свои силы в конкурсе гиревиков.

Проснулся Виктор от грохота разрывов. Ничего понять не смог. Крики, стоны. Что-то тяжелое и горячее шмякнулось Батюку на подушку, обдав щеку жаром, и тут же противно запахло горелой ватой. Палатка во многих местах порвана, в дыры проглядывали небо и частые всполохи огня.

– Скорее в дот, – закричал ему младший лейтенант и, на ходу одеваясь, сам же побежал к своим красноармейцам.

Над расположением части кружили самолеты, бомбили и поливали сверху пулеметным огнем, по всей площади гулко рвались артиллерийские снаряды.

– Фашисты перешли границу, – крикнул пробежавший рядом боец, – занимаем оборону!

Через четверть часа дот был готов вести боевые действия. Раненых укрыли в нижнем этаже. Сержант, который по приказанию Есина поехал на полуторке за боеприпасами, успел совершить лишь одну поездку. На втором рейсе он был расстрелян сверху самолетами, а потом прямым попаданием бомбы грузовик со снарядами и патронами взлетел в воздух. Связи со штабом так и не было. Никто из старших командиров не мог добраться к доту, лишь техник-лейтенант по приборам, дважды раненый, весь в грязном, мокрый приполз к огневой точке. Ему тут же оказали первую помощь, перевязали. Он, чертыхаясь, рассказал с том, как едва лишь загремели выстрелы и начали рваться первые бомбы, командиры, быстро одевшись, выскакивали из домов и гуськом спешили к мостику через речку. А там их уже ждали диверсанты и расстреливали в упор из автоматов. Он бежал одним из последних и, вместе с другими, бросился в сторону и кинулся преодолевать мелководную речушку с топкими илистыми берегами, густо поросшими кустарниками...

Посланные к штабу батальона связные не вернулись. Есин своим приказом задержал в доте Батюка, не рискуя отправлять именитого гостя.

– Что ж мне тут делать? – взволнованно спросил Батюк, который рвался скорее добраться к своей части.

– Воевать, – ответил Есин. – Будем держаться все вместе, ожидая подкрепления. Но доты не оставим!

Гитлеровцы ожесточенно обстреливали весь укрепленный район, обрушив на него лавину огня. После яростного обстрела и бомбежки, показались вражеские танки, пехота на бронетранспортерах и мотоциклисты. Несмотря на внезапность и численное превосходство, гитлеровцам не удалось не только прорвать, но даже сколько-нибудь вклиниться в полосу нашей обороны. От метких выстрелов запылали три вражеских танка и один тупоносый бронетранспортер. Но враг, несмотря на потери, все лез и лез вперед. Бой принял нервный и затяжной характер.

Маленькая крепость не сдавалась. К вечеру отбили восемь атак. Дот «Скалистый» располагался на самом краю линии обороны, и ему доставалось больше, чем другим. В первый день боев Батюк находился в подземной казарме, помогал перевязывать раненых и набивал патронами пулеметные ленты.

Ночью по приказу младшего лейтенанта трое добровольцев ползком трижды добирались до речки и с полными канистрами возвращались обратно. По пути из разбитой столовой прихватили два ящика с банками сгущенного молока. В самом доте имелся небольшой запас сухарей и концентратов. Продуктов не хватало, но в первый день боев никто не помышлял о еде. Главной заботой была вода. Ее требовали не только люди, но и пулеметы. Вода закипала в кожухах. У многих пулеметчиков оказались ошпаренными ладони и пальцы. Едва у раскаленного пулемета отвертывали пробку выливного отверстия, как из стального кожуха со свистом вылетали клубы пара и брызги кипятка...

Помощь все не приходила. А гитлеровцы наседали и наседали. Им удалось вклиниться в нашу оборону в полосе соседей. Дот оказался полностью отрезанным. Не было связи ни со штабом, ни с соседними огневыми точками. Ближайшая воинская часть стояла в лесу за деревней, недалеко от штаба батальона. Два дня бойцы видели, как над лесом висела авиация, бомбила расположение части и обстреливала из пушек. А на третий день там бои затихли.