Последние солдаты империи - Евгений Авдиенко Страница 21

И вскоре Альфред Редль стал героем. Он получил звание полковника и новую должность заместителя начальника разведывательного бюро, причем в его ведении находились и вопросы контрразведывательной деятельности, что стало особенно ценным приобретением для русской разведки.

Это были золотые годы. Поток бесценной информации захлестнул Петербург. Списки австро-венгерских агентов-нелегалов и агентов германского Генштаба, подробный план мобилизационных мероприятий стран Тройственного союза, обстоятельные доклады о состоянии железных дорог – целый архив ценнейших сведений можно было бы составить из документов, которые передал полковник Редль за время своей деятельности.

Когда грянул Балканский кризис, и весь мир, обсуждая эту тему на первых полосах газет, удивлялся, почему неопытная и малочисленная сербская армия смогла столь эффективно отражать нападения огромной австро-венгерской военной машины, только русский Генштаб, да полковник Редль знали истинную причину успехов южных славян. А когда в 1912 году с помощью полковника Редля в Петербурге был нейтрализован глубоко законспирированный тайный агент германского Генштаба, Альфред Редль в «благодарность» единовременно получил семь тысяч английских фунтов, что являлось целым состоянием даже для такого богатого человека, каким стал полковник.

Но всему приходит конец, и счастливая звезда австрийского разведчика быстро и совершенно неожиданно погасла. В 1913 году Альфреда Редля «взяли» с поличным при получении конверта, в котором помимо подозрительной по содержанию записки находились девять тысяч крон, объяснить появление которых всегда предусмотрительный и осторожный Редль почему-то не смог. Русские агенты в Вене, которые давно подозревали, что последняя пассия полковника Редля, польская певица Лидия Ковальски, работает на немецкую разведку, едва узнав о его провале, попытались похитить полковника из рук австрийской контрразведки, но не успели – спустя сутки после ареста полковник Альфред Редль «застрелился» в гостинице «Кломзер». Мадемуазель же Ковальски бесследно исчезла.

Чтобы скрыть триумф России, немцы и австрийцы поспешили объявить полковника гомосексуалистом, которого бросил любовник, и довольно быстро замяли скандал. А Сиротин, который в тот момент находился в Вене и предлагал Батюшкову дерзкую операцию похищения агента, был очень раздосадован тем, что у русских тогда просто не нашлось достаточного количества подготовленных сотрудников, которые смогли бы осуществить мероприятие такой сложности. Именно тогда у Сиротина и зародилась идея создания команды «Z», и весь минувший год он «прокручивал» ее со всех сторон, изучая скудные исторические материалы о существовании подобных отрядов, начиная со времен Римской империи.

Покинув кабинет генерал-квартермейстера, полковник Сиротин почувствовал внутренне удовлетворение, так как увидел живой интерес генерала к идее создания нового секретного подразделения. Хорошо зная Данилова, Сиротин не сомневался, что, заручившись поддержкой такого авторитетного и ловкого царедворца, каким был генерал-квартирмейстер, можно рассчитывать, что его проект довольно быстро обретет реальные формы, и к началу летней компании девятьсот пятнадцатого года русский Генштаб сможет располагать мобильным и боеспособным подразделением, которое будет в состоянии воплощать в жизнь не только смелые проекты секретного отдела Генштаба, но впоследствии может быть привлечено и к выполнению любых других деликатных поручений, кои могут понадобиться его воюющей стране.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Распутин понял, что штабной полковник ушел, и вернулся в комнату. Заметив оставленные на столе документы, Григорий Ефимович криво усмехнулся:

– Вот бесово отродье, оставил-таки бумаги, – взяв в руки увесистую папку, в которой находилось досье, покачал ее на руке, словно хотел убедиться в весомости содержимого.

– Матрена!

Откликнувшись на зов, в дверях показалась девочка-подросток.

– Господин офицер, когда уходил, сказал что-нибудь на прощанье?

– Нет, батюшка, он только улыбался, да на Клаву смотрел неприлично. Мы с ней хотели было спрятаться, а он тута и ушел, – девочка была рада возможности хоть чем-то угодить отцу, и теперь жалела, что офицер так быстро покинул их дом, потому что больше рассказывать было нечего.

– «Тута», – передразнил Распутин дочь. – В Петербурге уж пятый год живешь, а все говоришь, как крестьянка из дремучей губернии. Марш на кухню, нечего здесь околачиваться.

– Хорошо, батюшка. Я пойду блинов тебе испеку, ты вчерась наказывал, – девочка покорно пошла к выходу из комнаты, но затем остановилась и, повернувшись к отцу, задала вопрос, который, как видно, давно ее волновал:

– А почему ты к царю больше не ходишь? Он тебя прогнал? – и, столкнувшись с горящими глазами отца, которые одновременно излучали и холодную ярость, и какую-то детскую беспомощность, внезапно испугалась своей смелости, юркнула за дверь.

Григорий Распутин тяжело опустился на стул и с досадой посмотрел на дверь, за которой исчезла дочь.

«Даже глупая Матрена заметила, а уж другие и подавно теперь судачат, что конец пришел Распутину. Даже бумажки про меня прислали…» – тоскливо подумал Григорий Ефимович.

История отношений простого сибирского мужика и государя императора оказалась такой же противоречивой и неожиданной, как и все, что так или иначе было связано с Григорием Распутиным в течение всей его жизни.

Первое представление Распутина царской семье произошло в конце октября 1905 года с подачи великой княгини Милицы Николаевны, когда после очередного обострения болезни цесаревича Алексея государыня, давно прослышав про чудесный дар сибирского старца излечивать самые тяжелые болезни, согласилась принять мужика-целителя с тем, чтобы он попытался облегчить страдания ее сына.

Наследник российского престола был болен гемофилией, которая досталась ему от бабушки-англичанки, дочери королевы Виктории. От любого незначительного ушиба у цесаревича случалось внутреннее кровоизлияние, которое сопровождалось сильными болями. При первом же появлении Распутина у постели измученного мальчика облегчение наступило немедленно, что привело в полнейший восторг государыню и раз и навсегда определило ее отношение к отцу Григорию.

С тех пор он стал настоящим ангелом-хранителем цесаревича. Как только болезнь в любой, пусть даже в самой слабой и незначительной форме, начинала проявляться у ребенка, незамедлительно следовал вызов Распутина во дворец, и болезнь отступала. А один случай был настолько необычен, что многие до сих пор отказываются в него верить. В отсутствии Распутина в Петербурге у мальчика неожиданно случился сильнейший приступ, и, когда доктора отчаялись помочь бедному ребенку, императрица Александра Федоровна решилась на беспрецедентный шаг: она приказала дать телеграмму Григорию Ефимовичу, в которой умоляла помочь ее единственному сыну. Когда пришел ответ, в котором Распутин уверял государыню, что немедля поможет наследнику, в самый момент появления телеграммы цесаревичу стало значительно лучше, а через день болезнь и вовсе покинула мальчика.