Стальные когти - Лео Кесслер Страница 22

— О, черт! — закричал один из бойцов «Вотана». — Вы слышали, что он сказал? Это сделала их тайная полиция, НКВД. Только бы они попали мне в руки! Я сам отрежу им яйца битым стеклом!!

— Верно, верно, так и надо поступать, — хором прокричали сотни голосов. — Именно этого и заслуживают русские ублюдки. Им надо всем отрезать яйца!

— Всем по машинам, — раздался резкий голос Стервятника. — Я сам разберусь с этим. — Он положил руку на кобуру пистолета.

— Но, штандартенфюрер Гейер, что же делать с этими двумя несчастными? — закричал один из эсэсовцев, указывая на распятых на телеграфных столбах бойцах «Великой Германии».

— Предоставьте сделать это мне, — скрипучим голосом произнес Стервятник. — А теперь, черт бы вас побрал, по машинам! Или вы хотите, чтобы русские расстреляли вас тут, как в тире?

Танкисты бросились к машинам. Стервятник вытащил из кобуры «Вальтер» и, не целясь, выстрелил в солдата, висевшего на телеграфном столбе. Тело несчастного конвульсивно дернулось, а в следующую секунду его голова окончательно поникла. Стервятник засунул пистолет обратно в кобуру.

— Гауптшарфюрер Метцгер, — приказал он, — на всякий случай, дай по ним обоим очередь. Только целься им в лицо — я не хочу, чтобы те бойцы, которые последуют за нами, видели, как вороны выклевывают им глаза.

Мясник наставил на распятых солдат свой «шмайссер» и дал по ним яростную очередь. Пули раскромсали лица бойцов, превратив их в подобие фарша. Танкисты «Вотана» молча проехали мимо, избегая глядеть в их сторону.

Через тридцать минут эсэсовцы заняли деревню Покровка. Со всех сторон они согнали захваченных в плен русских солдат. Их всех предстояло уничтожить. Но только теперь эсэсовцы собирались сделать это не спеша, причинив иванам как можно больше страданий. Русским предстояло испытать то же самое, что и двум бойцам, распятым на телеграфных столбах.

Загнав группу русских военнопленных в деревянную церковь, эсэсовцы заперли ее и подожгли. Как только церковь заполыхала, бойцы второй роты «Вотана» под командованием Шварца оцепили церковь, внимательно следя за тем, чтобы ни один русский не смог выбраться из нее. Слыша, как люди кричат от нестерпимой боли, задыхаясь в пламени страшного пожара, эсэсовцы злорадно хохотали.

Бойцы третьей роты пригнали другую группу русских военнопленных на центральную деревенскую площадь и принялись убивать их при помощи саперных лопаток. Они остервенело рубили русским головы, которые раскалывались под ударами остро заточенных лопаток, только спелые арбузы. Вся площадь оказалась густо залита человеческой кровью.

В это время несколько эсэсовцев под командованием гауптшарфюрера Метцгера рыскали по деревне в поисках дизельного топлива, чтобы залить его в опустошенные баки «тигров». Пытаясь отыскать горючее, они прежде всего направились на колхозную ферму. Там они наткнулись на истерзанное тело представителя фельджандармерии, лежавшее в куче навоза. У него были отрублены кисти рук и выколоты глаза. А в задний проход полицейскому неизвестные мучители вогнали серебряную пластину с цепочкой, которую все фельджандармы обычно носили на шее.

— О, Боже! — простонал стоявший рядом с Метцгером молодой эсэсовец. В следующий миг он стал блевать.

Эта жуткая новость мгновенно обошла всех бойцов «Вотана». Несмотря на то, что Стервятник предпринимал отчаянные усилия, чтобы сохранить дисциплину, его бойцы точно с цепи сорвались. Они содрали обмазанные известкой доски, покрывавшие деревенский канализационный отстойник, и согнали к нему всех жителей деревни. В следующую секунду они стали толкать их прямо в зловонную коричнево-зеленоватую жижу. Мужчины, женщины, дети — все полетели вниз. Тех, кто не тонул сразу и отчаянно барахтался на поверхности, эсэсовцы добивали прикладами. Размозжив этим людям головы, они смотрели, как их истерзанные тела погружаются в вонючую жижу отстойника.

В это время обследовавшие колхозный амбар эсэсовцы наткнулись на комиссара. Они грубо выволокли этого толстого черноволосого мужчину наружу. Вне себя от ужаса, он бормотал:

— Только не стреляйте… прошу вас, только не стреляйте!

Эсэсовцы уставились на его жирную физиономию и жесткие курчавые волосы.

— Э, да ты, похоже, жид, — протянул один из бойцов «Вотана».

— Нет, нет! — в панике закричал комиссар.

— Не ври, жид! — грубо заорали эсэсовцы. — Лучше признайся сразу.

— Нет, нет, что вы! — лепетал комиссар.

— Давайте просто спустим ему штаны и посмотрим, обрезан он или нет, — решительно предложил один из ССманнов.

— Да, да! — загалдели эсэсовцы. — Спустить с него штаны!

С комиссара стащили штаны. Под ними показалось шелковое нижнее белье.

— Ну что ж, — произнес грузный роттенфюрер, — сейчас посмотрим!

Кончиком штыка он приспустил трусы комиссара и присвистнул:

— Ну вот, он обрезан — так, как и полагается у евреев.

— Нет, нет! — заверещал комиссар. — Это была операция.

Это сделали согласно медицинским показаниям…

Роттенфюрер наотмашь ударил его по лицу, и комиссар заткнулся.

— Послушай, жидяра, мы отлично знаем, что ты и твои подручные сделали с этим несчастным фельджандармом здесь, в деревне, — проговорил он. — Вы отрубили ему руки. Выкололи ему глаза. И точно вам этого было мало, еще и засунули его служебный знак ему в задний проход. — Роттенфюрер покачал головой. — Как вы только можете делать подобные вещи?

— Но лично я не имею к этому никакого отношения! Я этого не делал!

— Ну конечно, не ты, — захохотали эсэсовцы. — Сейчас, когда ты стоишь перед нами со спущенными штанами, ты вообще больше ни на что не способен. Но зато раньше… — Они грозно надвинулись на него: — Признайся, Эренбургу [34]это понравилось бы? Он бы это оценил?

— Но…

Роттенфюрер снова хлестнул комиссара по лицу. Тот отступил на шаг назад, сплевывая на землю кровь вперемежку с выбитыми зубами. В его глазах вспыхнул панический ужас.

Воцарилась напряженная тишина. Слышны были лишь тихие всхлипывания комиссара да тяжелое дыхание обступивших его эсэсовцев.

— Ну хорошо, жид, — медленно проговорил грузный роттенфюрер. — Знаешь, что мы сейчас сделаем? Мы немножко укоротим твой вонючий еврейский член.

— Что, что? — залепетал комиссар. И сразу замолк, когда увидел, что роттенфюрер вытащил из заднего кармана брюк небольшой перочинный нож, которым немецкие солдаты обычно крошили табачные листья для своих пенковых трубок. Немец раскрыл нож и провел лезвием по коже большого пальца руки, проверяя его остроту. Комиссар с ужасом следил за его движениями.