Завещаю вам жизнь - Владимир Прибытков Страница 26

* Дефензива — охранка в буржуазной Польше.

Так, например, у советника Реннера вызнал о Больце его бывший сослуживец по Москве советник Ламла. В частной беседе, разговорившись, Ламла мимоходом спросил, не помнит ли Реннер кого-либо из видных варшавских юристов. Реннер одним из первых назвал, конечно, имя Эрвина Больца. Но, к сожалению, сведения Реннера не прибавили ничего нового к тому, что уже знал Хабекер. Разве только что Больц побывал и во франции и в Англии. Так же мало прибавили сведения других министерских служащих, встречавшихся с Больцем.

Хабекер предпочел бы потолковать с каждым из этих людей у себя в кабинете, но после допроса пресс-атташе Штейна ему дали нагоняй, и руководитель следствия советник Редер категорически запретил подобным образом обращаться с дипломатами.

— Вы можете следить за любым! — орал Редер. — Но я не позволю таскать уважаемых людей на допросы только потому, что вам так хочется! Какие были у вас основания допрашивать Штейна?! Вы знаете, кто этот человек? У вас были какие-либо основания подозревать его?! Нет? Так какого черта вы его допрашивали? И что это за идиотская история с подпиской о невыезде?! Вы вообще соображаете что-нибудь?!

И, успокоясь, добавил:

Установите наблюдение за всеми, кто так или иначе был связан с варшавским посольством. Это даже необходимо. Но без крайней необходимости никого к себе не приглашайте?

Решайте. Есть же другие пути!..

Но конечно, эти «другие пути» существовали, как мало они пока дали!

Крайне многообещающей оказалась только встреча со штурбаннфюрером Таубе и майором Граве.

Их сотрудники провели огромную работу, выявляя среди лиц, арестованных в начале войны, а затем в период с конца апреля до середины мая сорок второго года, тех, кто имел хотя бы косвенное отношение к радиоделу. Тут всплыла фамилия дезертира Густава Гизеке, в прошлом члена Союза красных фронтовиков, автомеханика, служившего в частях люфтваффе бортрадистом. Густав Гизеке был мобилизован в армию в конце июня сорок первого года. В конце ноября сорок первого года бомбардировщик Гизеке сбили неподалеку от Ельни. Из членов экипажа уцелел один радист. Он сумел перебраться через линию фронта, убив русских пулеметчиков и притащив с собой их пулемет. За совершенный подвиг командование наградило Гизеке Железным крестом I степени и дало ему отпуск к семье. Гизеке приехал в Берлин, явился к жене, прожил у нее весь отпуск, а потом попрощался и уехал, как он говорил, обратно на фронт. Однако в части Гизеке не появился. Уже тогда, допрашивая жену Гизеке, в полиции обратили внимание на одно странное обстоятельство*. бортрадист не разрешил жене провожать его на вокзал, расстался с ней около станции метрополитена. Стало ясно, что бортрадист просто-напросто дезертировал. Объявили о розыске дезертира, сообщили его приметы во все полицейские управления. Однако почти полгода найти Гизеке не могли. Совершенно случайно сведения о нем дал один из офицеров авиаполка, где служил бортрадист. Этот офицер приехал в отпуск и, находясь в Берлине, проезжая в трамвае по Людвигштрассе, внезапно увидел из окна человека, чрезвычайно похо жего на унтер-офицера, которого искали в полку. Офицер пытался остановить трамвай, спрыгнул на ходу» но дезертир исчез. Офицер тотчас отправился в полицей-президиум.

Он рассказал, что тип, похожий на Гизеке, был одет в коричневый костюм и шел в направлении к Баварской площади.

Через три дня полицей-президиум, устроив перепроверку всех жителей Берлина, получивших прописку в период с января по май, обнаружил в одном из районов некоего Вильгельма Раббе, снимавшего комнату в частном доме по Лихтенбергштрассе еще с декабря месяца. Тот факт, что Раббе прописался в декабре, до сих пор оставлял его вне подозрений. Но сейчас внимание агентов привлекла фотография этого человека, чем-то напоминавшая имеющуюся у них фотографию Гизеке. Правда, Гизеке не носил усов, как Раббе, но и у того и у другого были одинаково внимательные глаза и одинаково искривленный нос.

Гестапо задержало человека, называвшего себя Раббе. Документы Раббе оказались в порядке. Но вызванная на очную ставку жена Гизеке сразу узнала мужа. Подтвердили личность Гизеке и его соседи. Опознал дезертира и офицер из его полка.

Гизеке понял, что запирательство бесполезно, и рассказал, что задумал дезертировать, еще пробираясь по русским тылам. Он говорил, что хотел жить, что не мог представить, как снова поднимется в воздух. Тщательнейший обыск в квартире Гизеке не дал никаких результатов. Во всяком случае, рации у него тогда не обнаружили. А может быть не обнаружили только потому, что не искали, Приняли версию о дезертирстве как истинную. Гизеке судили.-

Он утверждал, что документы купил в одном из частных казино. , но упорно отказывался называть, название кабака-

Это посчитали не самым важным обстоятельством

Суд приговорил Гизеке к расстрелу. Подсудимый умолял о помиловании. Ходатайство о помилование было отклонено. Гизеке под стражей был доставлен в расположение

своего полка и расстрелян перед строем летчиков 10 июня 1942 года.

Служба Шелленберга и абвер обратили внимание Хабекера на одно немаловажное обстоятельство: одна из подпольных берлинских радиостанций прекратила работу в конце июня сорок первого года, а еще одна подпольная радиостанция начала работу в начале января сорок второго года и перестала выходить в эфир в конце мая сорок второго. Исчезновение первой станции совпадало по времени с призывом Гизеке в армию, а период интенсивной работы второй совпадал с периодом пребывания Гизеке в Берлине после отпуска.

Гестапо и абвер предполагали, что Гизеке являлся одним из тех радистов, которые работали на берлинское подполье. Хабекеру предложили проверить, как вела себя Инга Штраух с июня сорок первого по декабрь сорок второго и в период с мая сорок второго по день ареста.

Хабекер обнаружил весьма любопытные факты.

В начале сентября 1941 года Инга Штраух вместе со своим женихом Гауфом выезжала в Словакию и оставалась там пять недель, хотя служебные дела Гауфа были закончены уже через три недели. Она много ездила по стране, воспользовавшись любезностью шефа пропаганды правительства Тисо Тито Гас пара, предоставившего очаровательной даме служебную машину. Правда, установить, где побывала Инга Штраух, Хабекер не мог. Но создавалось впечатление, что арестованная посещала ме ста, которые были ей знакомы и раньше, со времен трид цатых годов.

Зато в марте 1942 года, когда Гауф получил назначение в Гаагу, Инга Штраух отказалась поехать вместе с ним, оставалась в Берлине, ссылаясь на ухудшение здоровья.

Но вот в конце мая, как раз после ареста Гизеке, здоровье фрейлейн Штраух сразу улучшилось, и она отважилась на очередную поездку в ту же Словакию.

А в конце июля подала просьбу о посылке ее в каче стве корреспондента на германо-советский фронт. Получив отказ на том основании, что женщина не может быть военным корреспондентом, вновь подала в гестапо просьбу разрешить ей поездку в Словакию, теперь якобы для лечения...