Дьявольский полк - Свен Хассель Страница 29

Легионер выключил рацию.

— Каша заварилась, mes amis [113]. В ближайшие дни я бы не носил белые петлицы, если хочу уцелеть.

— Мы здесь по приказу, — возразил унтер, но его тупая надменность тут же исчезла.

— По приказу? — засмеялся Порта, — Чьему, Адольфа?

— Ставлю тысячу против одного, — сказал Грегор Мартин, — что сейчас сюда мчится по крайней мере рота полицейских вермахта.

— Наш командир разберется с ними, — произнес в отчаянии унтер. — Вы сборище трусов, уже поджавших хвост.

Мимо лица унтера пролетела граната, а затем на него обратилось не меньше десяти пистолетных стволов.

— Геринговская мразь, только повтори это, и тебе конец, — прошипел Порта. — Железных крестов и орденских планок у нас больше, чем у тебя волос на заднице. Если кто и трус, так это ты, дерьмо с белыми петлицами.

— Прикончи его, — сказал Малыш. — Тогда мы сможем сказать полицейским, что случайно проходили мимо и спасли сокровища.

Унтер-офицер повернулся и зашагал прочь. Его подчиненные нервозно озирались. Они не понимали, что происходит.

Один обер-ефрейтор осмотрительно спросил:

— Ребята, что происходит? Дело, похоже, очень секретное.

— Ты совершенно прав, — засмеялся Порта. — До того секретное, что даже Адольф о нем не знает. Однако наши коллеги по ту сторону Неаполя, кажется, старательно ставят его в известность. Гордая танковая дивизия «Герман Геринг» превратилась в разбойничью шайку. Брр! Завтра вас обвинят в изнасиловании монахинь. Я бы не стал носить белые петлицы. У меня есть парочка розовых, могу продать. После освобождения вас повесят.

Перед монастырем остановился, завизжав тормозами, «кюбель». За ним вплотную следовало пять грузовиков. Два взвода полицейских вермахта под командованием обер-лейтенанта вошли в ворота, поблескивая значками в форме полумесяца [114]. Среди древних стен раздались хриплые команды.

Охотники за головами радостно усмехались. Для них это был праздник души.

— Так-так, грабите, значит, паскуды? Поплатитесь за это головами! Мы набили руку на военно-полевых судах. До заката вам не дожить!

Мы бросились в укрытие за розовыми кустами.

— Смотри, что делаешь, идиот, — прошипел Порта, когда я неловко вставлял ленту в патронник ручного пулемета. — Если не произойдет чуда, через час нам конец.

Я вставил ленту, передвинул предохранитель вперед, прижал приклад к плечу и взглянул на Старика, лежавшего со своим пулеметом за большим камнем.

— Стреляй, черт возьми, — прошептал Порта, отвертывая колпачок гранаты. — Если уж умирать, прихватим с собой по одной ищейке. Пройдись очередью по двору слева направо.

— Без команды Старика стрелять не буду, — ответил я.

— Проклятый болван, — ругнулся Порта и так пнул меня в бок, что я откатился от пулемета. Затем прижал приклад к своему плечу. От страха я едва дышал. На таком близком расстоянии он перебил бы всех, в том числе и солдат с белыми петлицами.

Легионер стоял на коленях за деревом, держа наготове фаустпатрон. Из жерла трубы зловеще торчала длинная граната. Он был явно вполне готов выпустить этот дьявольский снаряд в гущу полицейских.

В окнах монастыря мы видели лица монахинь и монахов, беспокойно наблюдавших за происходящим.

Появился майор люфтваффе.

— Что здесь происходит? — спросил он офицера полиции вермахта. — Ваше вызывающее поведение нервирует моих людей. Мне приказано быть готовым к нападению партизан.

— Герр майор, — лицо обер-лейтенанта полиции вермахта светилось рвением. — Я здесь по прямому приказу командующего группой армий «Юг». Радиостанция союзников сообщает, что немецкие войска грабят монастырь, и мне поручено произвести расследование. Должен попросить вас, герр майор, поехать со мной к командующему. Видя, что здесь происходит, я могу лишь сделать вывод о том, что союзники правы.

— У меня нет времени ехать куда бы то ни было, — ответил с улыбкой майор. — Архиепископ Диамаре может вас заверить, что здесь нет никакого грабежа. Если какой-нибудь солдат прикарманит хотя бы обломок, он будет расстрелян на месте.

Малыш толкнул локтем Порту.

— Герр обер-лейтенант, — продолжал майор. — Можете сообщить в штабе, что безопасность монастыря я гарантирую. Через несколько часов я лично сделаю подробный доклад. Теперь уезжайте, пока ваши передвижения не привлекли внимание авиации противника.

Обер-лейтенант и его люди уехали.

После этого мы несколько часов потели, таская тяжелые ящики. Еще дотемна первая колонна выехала к монастырю Вульгата в Сан-Джироламо. Вскоре после наступления темноты вторая колонна отправилась в Сан-Паоло.

Потом наш покой нарушил вой в воздухе и рев, над монастырем появились первые «джабо». Вокруг нас посыпались бомбы.

Порта, сидевший под грузовиком с бутылкой рисового спирта, внезапно оказался без укрытия. Тяжелая машина взлетела в воздух, словно теннисный мяч, и покатилась по склону горы. Спавший на водительском месте десантник вылетел из дверцы кабины и упал на пирамиду винтовок, отплевываясь.

С ревом появилась следующая волна; дроссельные заслонки самолетов были широко открыты, из носовых пулеметов вырывались очереди трассирующих пуль.

Десантника-фельдфебеля, бежавшего по открытому пространству перед монастырем, разрезало пулями пополам. Нижняя часть пробежала без верхней еще несколько шагов.

Порта сидел посреди этого пространства, размахивая пустой бутылкой.

— Вернулся, старина Чарли [115]? — прокричал он атакующим самолетам. — Мы скучали без тебя. Боялись, что ты подавился спагетти.

Один «джабо» пролетел в нескольких метрах над его головой. Воздушный поток от винта повалил Порту. Он встал на колени, отряхнул упавший желтый цилиндр и погрозил кулаком самолетам. Снаряды из пушек рвались вокруг него, но он оставался невредимым.

Затем он уселся там, совершенно один, а тем временем осветительные бомбы превращали ночь в день.

— Он обезумел, — сказал один из монахов лейтенанту Фрику. — Заставьте его уйти.

Порта встал на ноги, держа в руках ручной пулемет. Повозился с патронной лентой, небрежно бросил на землю цилиндр и вставил в глазницу выщербленный монокль.

— Целься, — приказал он сам себе, — огонь!

И зашатался от сильной отдачи пулемета, изрыгавшего раскаленные пули в атакующие «джабо». Поменял ствол, бранясь, так как он обжигал ему пальцы [116]. Глаза его смеялись. Порта был безумен или пьян — или то и другое вместе. Он вставил новую ленту и прислонился спиной к разбитой кабине грузовика. Сброшенная с «Галифакса» [117]осветительная бомба залила все ослепительно-белым светом, окружившим горы, как нимб.