Объект 217 - Николай Иванов Страница 3

В кабинете застыла тишина.

– Я правильно понял, товарищ Жуков, что вы предлагаете уступить врагу стратегическую инициативу?

Сталин не стал принимать коллективность мнения и указал вытянутой трубкой на гонца, принесшего дурную весть. Трубка дымилась после активных затяжек, но замнаркома обороны столько раз видел этот жест хозяина кабинета, что остался невозмутимым: если Сталину аргументировать свое решение, то трубка вновь вернется на свое привычное место у груди вождя.

– Никак нет, товарищ Сталин, никаких уступок врагу мы не допускаем. Мы говорим о преднамеренной обороне, в ходе которой будем контролировать развитие любой ситуации. А именно: представив возможность Гитлеру броситься в бой без достаточного перевеса сил и средств, при сокращенном тыловом обеспечении, мы можем измотать его последние самые боеспособные дивизии. В полосе заблаговременно подготовленной обороны. А измотав, самим перейти в наступление. На сегодняшний день такой вид боевых действий видится нам наиболее благоприятным.

Несмотря на цепкость своей памяти, Сталин вернулся к карте и словно под другим ракурсом посмотрел на тактические значки, нанесенные генштабистами. Интересно, над какой картой и с какими знаками склонился сейчас Гитлер? Но в докладе Жукова имелась и тактическая, и, главное, стратегическая разумность: переход в контрнаступление после того, как противник будет измотан в ходе бесплодных атак, позволял рассчитывать на гораздо большие успехи с меньшими потерями. При всей своей нынешней нервозности Гитлер еще достаточно силен…

– А что у нас в тылах у Рокоссовского и Ватутина? – не выразив пока своего отношения к оборонительному предложению, посмотрел Сталин на расположение Центрального и Воронежского фронтов. Командующие не без оснований считались его любимцами, на их тактическое чутье можно было всецело положиться, но Ставка на то и создавалась, чтобы координировать, вплетать в один узор обстановку на всех фронтах и в тылу.

Жуков и Василевский посмотрели на Антонова. Тот, как начальник Оперативного управления Генштаба, лично занимался детальной проработкой будущей операции. Алексей Иннокентьевич не выделялся харизмой среди своих великих начальников, хотя, как и они, повоевал изрядно с первого дня войны – и под Киевом, и в Закавказье, и на Черноморском побережье. Так что его кандидатуру на должность первого заместителя начальника Генштаба – начальника Оперативного управления – Сталин в конце прошлого года утвердил без сомнений.

– Товарищ Сталин, мощности тылового обеспечения наращиваются, из-под Сталинграда в район Курского выступа уже прибыло 26 паровозных колонн с общим парком 600 паровозов. Загвоздка в другом – в малой пропускной способности железной дороги, к тому же постоянно находящейся под бомбежками. Наиболее сложное положение с подвозом материальных средств у Воронежского фронта, в тылу которого курсирует всего 16 паровозных пар в сутки.

Долго рассказывать Верховному главнокомандующему про военные трудности считалось бессмысленным, тому требовались конкретные проработанные предложения по их преодолению, и Антонов не злоупотребил вниманием.

– Есть предложение в кратчайший срок построить новую железнодорожную ветку от Ржавы до Старого Оскола. – Генерал армии положил карандаш на месте будущей трассы.

Исходя из масштабов карты и длины остро заточенного карандаша, длина предполагаемой дороги вкладывалась в сотню километров, и Сталин впервые нетерпеливо посмотрел на начальника Оперативного управления: дальше.

– По некоторым сведениям, до войны там намечались проектные работы по строительству железнодорожной ветки, – поспешил уточнить Василевский. – Из специалистов «Воентранспроекта» уже создано семь изыскательских партий, они выехали непосредственно на место возможной стройки и в течение двух недель подготовят необходимые обоснования.

Это на данном этапе могло означать точку в докладе, и Сталин посмотрел на часы. Военачальники стали во фронт. Вместо слов Верховный главнокомандующий подошел к карте, синим карандашом вывел в ее правом углу подпись: «И.Сталин».

Предварительный план утверждался…

Менее чем через два месяца, 8 июня, такая же подпись появилась на постановлении Государственного Комитета Обороны «О строительстве линии Старый Оскол – Ржава», получившей кодовое наименование «Строительство № 217». Железную дорогу протяженностью 96 километров по облегченным техническим условиям предписывалось соорудить в период с 15 июня по 15 августа. Кроме специализированных железнодорожных подразделений и мостовиков на строительство линии привлекалось более 20 тысяч человек из числа местного населения Курской и близлежащих областей.

– Лаврентий Павлович! – Уже после подписи Сталин поднял министра внутренних дел Берию, присутствовавшего на заседании ГКО. Однажды осенью 1933 года тот заслонил вождя собственной грудью во время прогулки на катере по озеру Рица, когда береговая охрана, не разобравшись с ситуацией, открыла огонь по неизвестной лодке. Теперь требовалось защитить важнейший стратегический объект перед схваткой на Курской дуге. И хотя после разделения НКВД на Наркомат государственной безопасности и Министерство внутренних дел защита подобных объектов относилась к ведению госбезопасности, по многолетней привычке и личному доверию бывший руководитель НКВД внушал вождю больше надежды. – Такую стройку будет трудно скрыть от немцев. Позаботьтесь о ее безопасности.

Нарком обвел присутствовавших таким взглядом, словно накрывал их не блеском своих очков, а колпаком. Он, Лаврентий Павлович Берия, с разделением своего всесильного НКВД ничего не утратил – ни силы, ни влияния. И об этом никому не следует забывать.

– Будет исполнено, товарищ Сталин.

Но Коба никогда бы не стал великим Сталиным, если бы вслед за этим не поднял комиссара госбезопасности 2-го ранга Виктора Семеновича Абакумова.

Высокий, стройный, с идеальной прической, тот так разительно отличался от Берии, что Лаврентий Павлович невольно вытянулся, задрав голову, чтобы как можно меньше подчеркивалась его физическая приплюснутость рядом с бывшим подчиненным. Разделение НКВД все же произошло, и Главное управление армейской контрразведки СМЕРШ, хотя и выделенное из особых отделов НКВД, отныне все же являлось самостоятельным и подчинялось непосредственно Верховному. И это Сталин особо выделил при утверждении структуры и полномочий контрразведчиков: все три новых управления – в Наркомате обороны, Военно-морском флоте и внутренних делах, независимы друг от друга. Кто первый принесет важные сведения – тот и герой. Все бы ничего, только вот при этом армеец Абакумов подчинялся лично Сталину, а для морских контрразведчиков и СМЕРШа внутренних дел создавалась еще одна управленческая ступенька – их руководители замыкались напрямую на Лаврентия Павловича и адмирала Кузнецова. Но не Сталину. Это имело свои плюсы, Берия мог сортировать информацию и быть первым в курсе происходящего в его ведомстве, но ранг ведомства был явно понижен.

Впрочем, это было вполне оправдано в условиях войны. Армейским контрразведчикам не предполагалось ни сна, ни отдыха, это они тупили как кинжальные, так и булавочные уколы вермахта на направлении главных ударов. Вот только не забыл бы Виталька, Виталий Семенович, вдруг взлетевший столь высоко, в непосредственное подчинение Хозяину, чей он выходец и кому обязан такой близости к Первому. Кто его, обычного упаковщика на складе и служащего торгово-посылочной конторы, сделал оперуполномоченным. То, что тот на конспиративных квартирах вместо встреч с секретными сотрудниками, получившими сокращение «сексот» с незаслуженно презрительным оттенком, встречался с женщинами, – сам виноват. Стать и сила помогали, конечно, выбивать на допросах у задержанных нужные показания, но вот женщины подвели, подвели красавца. Ссылка на службу в систему ГУЛАГа немного отрезвила, научила его быть более осторожным, и в 1938-м году лично он, Лаврентий Павлович, рекомендовал Абакумова на пост начальника НКВД Ростовской области. Службист был хороший, хотя и не отличался эрудицией, не зря же в свое время именно из-за нежелания учиться и повышать грамотность переводился из членов ВКП(б) обратно в кандидаты. Редчайший случай, а вот сейчас уже стоит перед Сталиным и подчиняется лично ему…