Неизвестная война - Отто Скорцени Страница 33

В Лондоне до войны действовал советник посольства Тео Кордт, поддерживавший самые лучшие отношения со своим братом Эрихом, бывшим сотрудником… Риббентропа. После объявления войны Тео Кордта перевели, по его желанию, в посольство в Берне. Сеть, которую Гейдрих назвал «Черной капеллой», являлась лишь частью организации, состоящей из агентов Абвера и дипломатов представительства в Риме.

Чего добивались эти люди? Они утверждали, что их единственная цель — не допустить развязывания войны, а затем прекратить ее, чтобы спасти родину. Единственный способ достичь этого они видели в избавлении от Гитлера. Стоит обратить внимание на то, что в бумагах, найденных у заговорщиков, и в книгах, в которых после войны они старались объяснить и восхвалить свои действия, нет и следа согласованной доктрины, какой-либо политической программы, касающейся будущего Германии и Европы. Не достает там также реального видения ситуации такой, какой она была в 1938, 1939 или же в 1944 году. Действия этих людей постоянно противоречили словам. Они изображают себя в виде отчаянных патриотов, чья родина стонала под гнетом национал-социализма и мерзкого тирана.

В данном случае имелось два решения. Первое — необычайно простое. Для его реализации хватило бы одного человека: достаточно было убить Гитлера в любой момент с 1933 до 1939 года.

Второй вариант — заменить Гитлера и национал-социализм чем-то более достойным. Такая работа требовала бы настоящего вождя, вооруженного лучшей общественной, политической и экономической доктриной. У наших конспираторов не было даже тени этого.

Никто не имел мужества пожертвовать жизнью и «убить тирана», даже Клаус фон Штауффенберг. Он подложил бомбу и снял ее с предохранителя, после чего удрал. В результате взрыва погибли и были ранены более десятка людей, но Гитлер остался жив. До 20 июля Штауффенберг мог достаточно легко убить его, так как трижды беседовал с фюрером: 6, 11 и 15 июля 1944 года. Однако полковник берег свою жизнь, так как искренне надеялся занять в списке будущего правительства пост статс-секретаря министерства обороны.

Ни один из заговорщиков всерьез не задумывался над будущим Германии. Они считали, что смерть Гитлера сама собой решит все проблемы и положит конец трудностям. Они не понимали, что убийство Адольфа Гитлера принесло бы мир Германии только при условии ее безоговорочной капитуляции, а удавшееся покушение ввергло бы страну в жестокую гражданскую войну. Заговорщики также знали от союзников, что они не могут рассчитывать на более мягкие условия подписания мирного договора, чем Гитлер.

У заговорщиков действовало своеобразное «братство» конспираторов (ненависть между отдельными кланами и персонами также не была редкостью) и система обмена услугами, протекциями и «комбинациями». Например, Абвер служил убежищем находящимся под надзором или скомпрометировавшим себя солдатам; в нем подделывали паспорта и специальные документы для гражданских заговорщиков, не являвшихся дипломатами, и так далее. Они думали только о своем будущем — какой-нибудь полковник видел себя уже генералом, посол хотел стать министром, а иной генерал мечтал стать главой государства или же, как генерал Бек, «регентом Германии».

Большинство утверждает, что они хотели мира. Но что они сделали для этого? Абвер тайно информировал противника, а дипломаты умоляли англичан, что бы те «оказались решительными» в отношении «тирана», чтобы можно было его, наконец, ликвидировать.

Сегодня нам уже известно, что Черчилль, хотя он и утверждал обратное, не вел войну с Гитлером и «его гуннами», то есть национал-социализмом. В своих мемуарах «Вторая мировая война» он написал: «Английская политика зависит от народа, который доминирует в Европе». Этот народ должен быть уничтожен. Черчилль утверждал, что «неважно, идет ли речь об Испании, французской империи или монархии, немецкой империи или же о Третьем рейхе». По его мнению, речь идет о «самой сильной стране либо о стране, которая таковой становится». Можно сказать, что Черчилль ошибся, заключая союз со Сталиным. Впрочем, он признал это после войны, сказав: «Мы убили не того поросенка». Эту формулу понял каждый англичанин.

Зато Рузвельт не собирался терпеть немецкую конкуренцию в промышленности и торговле. По этой причине в 1943 году в Касабланке он решил, что Германии необходимо навязать безоговорочную капитуляцию, и получил нужную поддержку от Сталина и Черчилля. Это решение было скрупулезно выполнено. Один из основных советников Рузвельта, Генри Моргентау, даже подготовил план преобразования Германии в «сельскохозяйственную державу»; который реализовывался в 1945–1947 годы. Лишь тогда заметили, что этот план был продиктован слепой ненавистью и что западному миру необходима Германия.

Руководитель американской разведки в Швейцарии, Аллен Уэлш Даллес, признался, что непосредственно перед 20 июля ему сообщили (это сделал Гизевиус), что «немецкая оппозиция готова подписать акт безоговорочной капитуляции Германии по отношению к советским, британским и американским войскам» после устранения Гитлера.

Заговорщики не знали настроений немецкого общества. Они считали, что после убийства вождя «армия» и «народ» пойдут за ними. Например, они предлагали союзникам арест Гитлера и ведущих национал-социалистских руководителей в ставке в Оберзальцберге «достойными доверия подразделениями». Какими подразделениями? Подобным образом генерал Гепнер готовился в день покушения арестовать 300 000 человек. Кто арестовал бы их? Кто подчинился бы приказам генерала Бека, находящегося в отставке с августа 1938 года?

Результат этого предательства не поддается оценке. Например, невозможно определить, до какой степени «дипломатические» переговоры противников Гитлера с Великобританией, Бельгией, Голландией и Францией склонили западные правительства к вступлению в войну.

Нам уже известно, что генералы и государственные деятели союзников надеялись с октября 1939 года на бунты и беспорядки в немецкой армии. Главнокомандующий вооруженными силами Франции генерал Морис Гамелин сказал во время официального обеда в парижской мэрии, что «неважно, сколько имеет вермахт дивизий — десять, двадцать или сто, так как в момент объявления войны Германии немецкая армия вынуждена будет повернуть на Берлин для подавления возникших там беспорядков». Это мнение повторил в своей книге «De Munich a la guerre» [96]французский министр иностранных дел Жорж Боннет. Генерал Гамелин хорошо знал генерала Бека, которого принимал у себя перед войной, сопровождаемого майором (будущим генералом) Гансом Шпейдлом, также активным участником заговора.

По моему мнению, действия этих людей оказали услугу лишь одной стране — СССР — и лишь одной идеологии — коммунизму. Они не предупредили войны в 1938–1939 годы, не заключили мирного договора в 1940–1941 годы, а наоборот, содействовали развязыванию конфликта. Историки не знают и не хотят изучать, насколько велика ответственность конспираторов за начало второй мировой войны, которой, по мнению Черчилля, «можно было избежать». [97]