Соль земли - Георгий Марков Страница 39

Лисицын и Ульяна стояли в полном недоумении.

– Уленька, Михаил Семёнович, знакомьтесь – это мой муж, Максим Матвеич. – Анастасия Фёдоровна была счастлива и счастья своего не скрывала.

– Да мы уж знакомы! Но для порядка можно познакомиться ещё раз, – усмехнулся Лисицын и подал руку Максиму.

– Где вы его зацепили, Михаил Семёнович? – спросила Анастасия Фёдоровна.

– Сказать вернее, он меня зацепил. Мы в сельсовете в «летнем зале» спор о землях вели. А они с секретарём райкома в этот час и подъехали. Ну, того, конечно, кум мой, Мирон Дегов, сразу в полон взял. А Максим Матвеевич подошёл ко мне, спрашивать стал о наших таёжных делах… Уля, где мать-то? Надо стряпню-то пошевеливать.

– Знаем, тятя, без команды, что делать, – лукаво взглянув на отца, отозвалась Ульяна.

– Это Максим, подружка моя, Уля. Охотница, студентка, певица и, как видишь, красавица, – сказала Анастасия Фёдоровна, когда Максим поднялся на крыльцо.

– Вы уж наговорите, Анастасия Фёдоровна! – зарделась Ульяна.

– Садитесь, Максим Матвеич, – пригласил Лисицын, вынося из дому окрашенную в голубой цвет табуретку.

Максим ласково посмотрел на жену.

– Ну, встреча!.. Не ожидал, Настенька, не ожидал…

– А у меня, знаешь, Максим, сегодня с утра сердце ёкало. Мы с Улей слышали, как машина прошумела. Я даже к воротам побежала посмотреть, да было уже поздно.

– Судьба! От судьбы не уйдёшь, – поглядывая то на Максима, то на Анастасию Фёдоровну и разводя руками, произнёс Лисицын.

– Судьба? – засмеялся Максим.

– По моим соображениям, – многозначительно посмотрев на Лисицына, сказала Анастасия Фёдоровна, – это хорошая примета, и сулит она нашим делам полную удачу.

– Уж это так! – поддержал Лисицын.

– Да у вас заговор какой-то! Что же делать нам с Улей? – засмеялся Максим.

– Улю не трогай. Она в союзе с нами, а вот о себе подумай, – сказала Анастасия Фёдоровна.

– Ты загадками говоришь, Настенька.

– Это всё шутки, Максим, а если всерьёз, то у нас с Михаилом Семёновичем есть предложение, – помолчав, заговорила Анастасия Фёдоровна. Она отложила нож и отодвинула от себя разделанную рыбу. – Ты что-нибудь о Синеозёрской тайге знаешь?

– Кое-что слышал.

– А я только сегодня оттуда, Максим. Более красивых мест я не встречала!

– Мест красивых много, Анастасия Фёдоровна, – вступил в разговор Лисицын. – Есть по Улуюлью места не хуже Синего озера, а вот таких же обильных мест больше нету. С молодости я приметил, что плодиться и зверь и птица собираются в эту тайгу. Вначале никак я не мог понять, за что живность любит Синеозёрскую тайгу, а потом раскумекал: тишь, глушь, богатые корма и местность отменная. Всё тут есть: и вода, и травянистый луг, и чащоба, и разнолесье. Молодь, как появится на белый свет, обучится тут житейской премудрости и потом уж – айда кто куда хочет! Раньше, ещё при старом режиме, мы как охотились? Бей, стреляй. Ты не убьёшь зверька – другой его пристрелит. А по нонешним временам так охотиться нельзя. Зверь и птица счёт имеют. Начни их выбивать без оглядки, на нет переведёшь. Нынче охотишься, а сам думай: а кого тебе придётся на будущий год добывать?

Лисицын передохнул, вытащил из кармана широких серых штанов записную книжку в затёртых корочках и, полистав её, начал выкладывать свои подсчёты прироста «таёжной живности» в случае, если Синеозёрскую тайгу сделать заповедной.

Максим слушал Лисицына, всматриваясь в его облик. Наверное, охотник многим показался бы человеком примитивным. Но это было не так. Лисицын говорил убеждённо, и Максим чувствовал, что все его мысли выстраданы за долгие годы большой и трудной жизни, всё он не раз подсчитал, взвесил в часы долгих раздумий. Вспомнился лесообъездчик Чернышёв. У того тоже была своя горячая мечта.

– Что же вы, Михаил Семёнович, обращались куда-нибудь со своими соображениями? – спросил Максим, когда Лисицын высказал все доказательства до конца.

– Дальше сельсовета и района, Максим Матвеич, не стучался.

– Ну и как?

– Сами видели, – невесело засмеялся Лисицын.

«Что же это Артём-то?» – подумал Максим.

– А теперь я тебе, Максим, доложу. Слушай-ка, – сказала Анастасия Фёдоровна и, сев напротив мужа, рассказала о встрече с Мареем, о посещении Синего озера, о своих предположениях относительно целебных свойств родников.

– А люди, которые действительно излечивали на Синем озере ревматизм, известны тебе? – спросил Максим.

– Известны! – ответила Анастасия Фёдоровна.

– Кто они и где они?

– Вот, например, Михаил Семёнович Лисицын, – кивнула она на охотника, молча раскуривавшего трубку.

Максим посмотрел на жену, и взгляд его серых глаз был ей дороже всяких слов. «Да, тебя сразу не собьёшь! Молодец, вооружайся фактами, без них не победишь!» Так поняла она этот взгляд и знала, что поняла правильно.

– Два года, Максим Матвеич, я сиднем сидел, думал: ну, конец, отходил своё! – заговорил Лисицын. – А потом Уля с Ариной посадили меня в лодку и увезли к Синему озеру. Через месяц в Мареевку своими ногами пришёл. В прошлом году праздновали пятнадцатилетие нашего колхоза, так я в клубе всех молодых переплясал.

Лисицын засмеялся, проворно прошёлся по крыльцу, притопывая ногами, повёртывая ступни туда-сюда.

– Носят! Носят, любезные!.. А всё Синее озеро. Без него наш брат, рыбак да плотовщик, давно бы окочурился.

В дверь выглянула Ульяна. Убрав вычищенную рыбу в погреб, она поспешила в дом на помощь матери. В горнице накрыла белой скатертью широкий стол, разместила на нём закуски, посуду, поставила графины с настойками и пошла звать гостей.

Арина Васильевна хлопотала в кути. В печи поспевали на обширных жестяных листах большие пироги с нельмой.

Лисицын взял Максима и Анастасию Фёдоровну под руки и торжественно повёл в дом. Тут он первым делом вызвал Арину Васильевну из кути и представил её Максиму.

Арина Васильевна вышла сконфуженная, с лицом, запачканным мукой, и с укором поглядела на мужа, затеявшего преждевременное знакомство.

Лисицын засуетился около стола: переставлял посуду, с шутками разливал вино по рюмкам и стаканчикам.

За столом пожалели, что не может сесть вместе со всеми Марей Гордеевич. По настоянию Анастасии Фёдоровны его привезли к Лисицыным, и он лежал сейчас на кровати, отгороженной тесовой побелённой переборкой.

Когда Лисицын наполнил рюмки, Ульяна, переглянувшись с Анастасией Фёдоровной, сказала:

– Давайте выпьем за то, чтоб всё задуманное исполнилось.

– Это как понять? – спросил её отец.