Война "невидимок". Последняя схватка - Николай Шпанов Страница 4

Пленные проявляют покорность

Вечером, когда Найденов уже лежал в койке, караульный матрос втолкнул к нему в каюту Йенсена.

— Здесь ты и будешь помещаться, — сказал матрос.

Даже тут, снова увидев друг друга, ни Найденов, ни Йенсен не подали вида, что знакомы.

— Кто разрешил поместить его ко мне? — сердито спросил Найденов.

— Боцман Мейнеш, — последовал ответ матроса.

И лишь когда корабль погрузился в сон, Найденов и Йенсен шепотом рассказали друг другу обо всем, что произошло с ними со времени расставания.

— …И вот, — закончил свой рассказ Нордаль, — случилось худшее: нам предстоит путешествие в Германию. Я не верю тому, что нас выкинут за борт!

Найденов покачал головой.

— Вы плохо знаете Витему. Жизнь обеспечена лишь тем, кто согласится работать в его команде.

— Никто не согласится покупать жизнь ценой позора!

— Вы чертовски легко примиряетесь с наиболее простыми вариантами, — рассердился Найденов.

В голосе Нордаля послышалась усталость:

— Что касается меня, то я не вижу отсюда другого пути, как только… за борт вниз головой.

— На крайний случай и это было бы выходом. Но не раньше, чем испробуем кое-что иное. Пока нас тут было двое, сила была на их стороне. Теперь нас много. Неужели же мы подчинимся воле разбойников? Если шестеро из нас войдут в их ряды, это равносильно тому, что у них выбыло двенадцать.

— Пожалуй, справедливо, — встрепенулся Йенсен. — А что, если среди нас найдется не шесть, а двенадцать «предателей».

— Вот! Наконец-то вы поняли меня! Важно тянуть время. Чем больше времени будет в нашем распоряжении, тем лучше мы подготовимся. Пример «предательства» покажете вы…

Шаркающие шаги послышались за дверью. Замерли у каюты. Найденов и Нордаль настороженно смолкли. Вошел Мейнеш. Испытующе поглядел на одного, на другого. Не спеша достал трубку и старательно набил. Найденову показалось, что Мейнеш хочет что-то сказать. Но боцман раскурил трубку, прижал загоревшийся табак заскорузлым черным пальцем и, удовлетворенно хмыкнув себе под нос, вышел. Его шаги замерли в конце коридора.

— Вот кого нужно убрать, если мы хотим добиться успеха, — проговорил Йенсен.

* * *

Житкову, помещавшемуся в корме — вдали от Найденова, не спалось. Не давала покоя мысль об Элли. Ворочаясь с боку на бок, он тихо переговаривался с Фальком, лежавшим на диване, слишком коротком для его большого роста. Впрочем, только одна нога доцента свешивалась за валик. Его протез утонул, и Фальк с трудом передвигался при помощи палки, неловко подпрыгивая на единственной ноге.

— Хотелось бы мне пожать руку пастору Сольнесу! — сказал Фальк.

— Мои мысли теперь только на том и сосредоточены, как бы установить с ним связь, — согласился Житков. — У нас есть кое-какие общие счеты с Витемой. Но пока нас тут было двое против его головорезов, не о чем было и сговариваться. А сейчас обстоятельства переменились. Силы уже не так неравны.

— Можно подумать о бегстве?

— Может быть, и так. Но это значило бы оставить в живых Витему, а это слишком опасный враг, чтобы позволить ему и дальше творить черные дела. Он должен быть уничтожен или, по крайней мере, обезврежен.

— Мне нравится то, что вы говорите, — оживился Фальк. — Такая игра стоит свеч! — Его взгляд блеснул гневом. — Мы разочтемся с ним!..

Житков приложил палец к губам. Ему послышались в коридоре шаркающие шаги. Они замерли у самой каюты. После нескольких мгновений настороженной тишины дверь распахнулась. Мейнеш стоял подбоченившись, глядя на них из-под нависших седых бровей. За его широкой спиной кто-то скрывался.

— Ну-с… — Боцман вынул изо рта трубку и пустил в каюту густой клуб дыма. — Живете тут, как пассажиры первого класса. У каждого по коечке, казенный харч. Да все это еще бесплатно, хо-хо! — Он шагнул к Житкову. — Ну-ка, поднимайтесь, господин хороший. Придется потесниться для нового жильца. — И с этими словами он втянул в каюту испуганную Элли. Одна рука у нее была на перевязи. Лицо покрывала бледность. — Вот эта особа будет жить у вас, пока ее не смайнают за борт вместе с другими или пока наш кэп не найдет ей лучшего применения. — Мейнеш сделал в воздухе неопределенный жест волосатыми пальцами и взялся за ручку двери. Но, вспомнив что-то, насмешливо поглядел на заключенных и не то серьезно, не то в шутку сказал: — Того господина на баке — вашего друга пастора — я тоже уплотнил: подсадил ему жильца. Неплохая получилась парочка: пастырь стада Христова и нечестивец Нордаль! Хо-хо! — И он вышел, хлопнув дверью.

Житков бросился к Элли, подвел ее к своей койке. Он видел, что раненая едва держится на ногах. Как только ее голова коснулась подушки, девушка в изнеможении сомкнула веки.

Житков сидел у койки, глядя на спящую. Чем пристальней он вглядывался в черты Элли, тем невероятнее казалось ему, что эта нежная, беспомощная в своей болезни девушка и смелый, сильный сорванец, не раз помогавший ему на острове в самых трудных обстоятельствах, — одно и то же существо.

— Вот обстоятельство, которого не учли ни вы, ни я, строя планы нападения на Витему. — Фальк поглядел на девушку. — Ее присутствие может связать нас по рукам и ногам.

— Если до сих пор уничтожение Витемы было только моим желанием, то теперь это мой долг, — ответил Житков.

Он устроил себе постель на палубе каюты, лег, и долго еще вместе с Фальком они шепотом обсуждали планы освобождения.

— Мало вероятия, чтобы этот старый черт Мейнеш хоть раз в жизни сказал правду, — пробормотал Фальк. — А если он сейчас не соврал, то уж, наверно, задумал какую-нибудь пакость, соединяя пастора с Нордалем…

Наутро Житков и Фальк поделились с Элли своими планами. Она задумалась.

— Главное — выведать намерения немцев, — сказала она. — Мейнешу велено отобрать среди нас матросов. Кое-кто должен будет заявить о согласии работать… Чем больше окажется желающих, тем больше у нас шансов спасти своих людей.

Глаза Фалька сверкнули гневом.

— Такой ценой?! Вы сами не знаете, что говорите. Только ваша молодость позволяет мне простить вам это, дитя мое.

Элли терпеливо выслушала упрек и спокойно продолжала:

— Что касается меня, то если я смогу сегодня встать на ноги, я тотчас же заявлю о желании работать у немцев. Кем угодно: уборщицей, буфетчицей, поварихой. Я должна быть там, среди них. Притом как можно ближе к офицерам.

Житков с удивлением слушал ее решительную речь.

— Это даст мне возможность, — продолжала Элли, — знать, что они собираются делать. Я все буду передавать вам, а может быть, и пастору. — Она помолчала. — Слушайте! — Она понизила голос, и глаза ее загорелись. — Передача сведений — не все, что я сделаю. — Она огляделась. — Я убью Вольфа.