Штрафники против асов Люфтваффе. "Ведь это наше небо..." - Георгий Савицкий Страница 5

А теперь вот служил лекарем в штрафной эскадрилье. Конечно же, по штату летному подразделению полагался военврач, но людей, как всегда, не хватало. Да и летчики не могли нарадоваться на своего эскулапа.

Когда к бомбардировщику подошел капитан Волин, майор, командир экипажа, попытался подняться с носилок.

— Сыды, бисова душа! — Захар Иванович как раз заканчивал бинтовать ему голову.

— Придется уважить медработника, товарищ майор, — улыбнулся комэск и вскинул ладонь к шлемофону: — Капитан Александр Волин, командир отдельной штрафной авиационной эскадрильи.

— Здравия желаю, капитан, нужно срочно доставить кассеты автоматических фотоаппаратов в разведотдел дивизии.

— Сделаем, — кивнул капитан Волин. — Фотокассеты отправим на нашем связном По-2, а вас — на «полуторке». Ну а после медицины — в столовую. Это — приказ командира отдельной эскадрильи, товарищ майор, так что придется подчиниться.

— Да с радостью! — усмехнулся командир экипажа «пешки». — Если ста граммами «наркомовских» угостишь.

— Да без проблем! Вы сегодня не только на сто граммов заработали, да вот только Захар Иванович ругаться будет, если больше!

Позже, уже в штабе, где летчикам оформили проездные документы до их авиаполка, майор все же спросил:

— Так вы действительно штрафники?

— Так точно, товарищ майор, я командую вверенной мне отдельной истребительной штрафной эскадрильей, — окаменев лицом, ответил капитан Александр Волин. — Более того, я сам был разжалованным летчиком этого подразделения, но затем сумел вернуть офицерское звание.

Принадлежность, даже формальная, какой она была у летчиков, к более низкой «касте» военных, лишенных элементарных человеческих прав перед другими солдатами и командирами, все же накладывала свой тягостный отпечаток. Лишенные наград и званий летчики ну уж никак не могли сравниться с теми же самыми легендарными асами-гвардейцами. Одним — почет и слава. Другим в лучшем случае — сожаление, а в худшем — презрение.

— Капитан, ты не думай, — поспешил сказать майор. — Я видел вас в бою и могу сказать, что из тех, с кем доводилось летать, вы одни из лучших.

— Спасибо и на добром слове.

— Кроме доброго слова я это еще и в своем рапорте отмечу. Вот уж никогда не думал, что встречусь с вами… — задумчиво сказал летчик-бомбардировщик. — Но деретесь вы, надо сказать, отчаянно!

— Все так говорят, — улыбнулся Волин.

— И немцы? — поддержал тон разговора майор.

— Немцы не успевают.

Эскадрилья летчиков-штрафников располагалась неподалеку от разрушенного Краснодара.

Красивый, как большинство южных городов, он лежал сейчас в развалинах. Гитлеровцы, отступая, сожгли и взорвали многие здания. Некогда цветущие улицы превратились в груды битого кирпича, из которых, словно обломки зубов, торчали чудом уцелевшие стены.

Аэроклуб Осоавиахима тоже был разгромлен. На его месте сейчас виднелись груды битого кирпича. Было ясно, здание взорвали фашисты. Ничего, за все злодеяния, которые они совершили на нашей земле, гитлеровские изверги получат заслуженную кару!

* * *

Боевых вылетов пока не предвиделось, и было принято решение провести общее совещание с летчиками для изучения общей обстановки на театре военных действий.

Командир штрафной эскадрильи капитан Александр Волин тоже был приглашен в офицерское общежитие, где и должна была проходить встреча с представителями штаба. Его занимали летчики 16-го гвардейского истребительного авиаполка, только недавно перевооруженные на современные американские истребители Р-39 «Аэрокобра», поставлявшиеся по ленд-лизу.

Вначале капитан Волин стушевался при виде россыпей наград на гимнастерках бравых летчиков-гвардейцев. Чувствовалось, что это опытные бойцы, матерые воздушные волки, сбившие не один десяток самолетов с черными крестами. Кроме того, здесь в боевой обстановке создавались и проверялись непосредственно в грозовом небе войны новые тактические приемы.

Но «летуны» из Шестнадцатого приняли истребителя-штрафника как равного. Накормили его и водителя с дороги, расспрашивали о том, где он воевал.

К вечеру в общежитии был собран летный состав гвардейского полка для изучения боевой обстановки.

В общежитие прибыли начальник разведки дивизии капитан Новицкий и известные в то время летчики 45-го и 298-го истребительных авиаполков, входящих в состав 216-й гвардейской авиационной дивизии.

Летчики встретили их, как старых друзей по совместным боевым действиям. Слушали с большим интересом. Они уже в феврале и марте вели бои с авиацией противника над «Голубой линией» и могли передать многое из своего опыта. А поучиться у них было чему.

Капитан Новицкий проинформировал о сложившейся обстановке в районе Таманского полуострова. Сообщения о противнике и нашей авиации вызвали беспокойство у летного состава. И на самом деле, было от чего.

— По данным разведки и пленных немецких летчиков, против нас действует 4-й воздушный флот немцев, имеющий до тысячи самолетов, — говорил начальник разведки. — Кроме этого, привлекаются для нанесения ударов по нашим наступающим войскам бомбардировочные эскадры с аэродромов Украины. Это более 200 бомбардировщиков. Истребительная авиация состоит из самых отборных эскадр, на новых истребителях Me-109-Г-2 и Me-109-Г-4. Они имеют скорость полета свыше 600 километров в час и вооружены двумя и тремя пушками кроме пулеметов.

— Скажите, товарищ капитан, какие же наши силы противостоят этой авиационной группировке немцев? — спросил командир второй эскадрильи Тетерин.

— Наша авиация в составе 4-й и 5-й воздушных армий, ВВС Черноморского флота имеет более 600 самолетов разных типов. Как видите, соотношение в силах на стороне немцев.

Все молчали, думая о том, что может ждать в боях с таким сильным противником.

— Товарищ капитан! — не утерпел упрямый капитан-сибиряк, хотя знал, что он не решит эту проблему. — Вы сообщили о мощной авиационной группировке противника. А мы, имея менее тысячи самолетов, разделили их по трем авиационным объединениям. Правильно ли это? Участок фронта небольшой.

— На этот вопрос я ответить не могу. Оперативное построение нашей авиации на Кубани пока такое. Однако ее действия координирует командование ВВС фронта.

— Оно координировало и раньше, с начала войны. Нас били по частям и гнали до Волги. Потом мы поумнели и создали воздушные армии. А здесь, на Кубани, что? Повторение прошлого? Штабов много, а самолетов мало.

— Покрышкин, прекрати, — оборвал его Исаев. — Садись!

Александр Покрышкин понимал, что спорить бесполезно. А было о чем. Когда же прекратят использовать авиацию разрозненно? Радовало, что с приходом к руководству авиацией Александра Александровича Новикова в Военно-воздушных силах были созданы армии, подчиненные только фронту. Формирование воздушных объединений оправдало себя в боях за Сталинград и в наступлениях фронтов в этом году. А здесь… Трудно будет. Опять воевать придется «растопыренными пальцами», а нужен «кулак». Умением и отвагой летчиков всего не сделаешь.