Танк "Иосиф Сталин". Иду на прорыв! - Георгий Савицкий Страница 5

Над рядом старых списанных пушек взметнулся фонтан земли, дыма и огня. Полетели в разные стороны разбитые вдребезги пушки.

– Цель поражена. Продолжаем движение!

Прикрывая друг друга, стальные исполины маневрировали по полигону, «утюжа» траншеи, горячим свинцом уничтожая «пехоту противника» и его «огневые точки». Снарядов и патронов, топлива и моточасов ресурса танков на учебу не жалели. «Тяжело в ученье – легко в бою»! И сейчас слова крылатого суворовского выражения были как никогда актуальны.

Боевая учеба шла не только на полигонах, но и в учебных классах.

Сейчас танкисты заучивали новые данные относительно тяжелых танков, которые должны были вот-вот поступить на вооружение их тяжелой бригады вместо совсем недавно устаревших КВ-1С. Подробнейшим образом разбирали устройство двигателя, трансмиссии, ходовой части, особенностей бронирования и вооружения. Прошитые и опечатанные учебные тетради после занятий в классах сдавались в секретный отдел.

И дело тут не только в стремлении сберечь бойцов. Техника с начала войны усложнилась настолько, что теперь одной бутылкой с зажигательной смесью не отделаешься. Да и тактика тоже претерпела весьма значительные изменения. В основу современного боя положено взаимодействие родов войск: танков, пехоты, авиации, артиллерии, специальных штурмовых и саперных подразделений и бог весть еще чего… Современный бой, как это ни парадоксально звучит, – штука довольно скучная. А опыт и выучка приходят путем многократного повторения – по сотне, по тысяче раз. Так и учил своих танкистов Степан Никифорович, так учили и другие рано поседевшие, со следами страшных ожогов на руках и на лице ветераны в 20-25 лет…

И наука эта вливалась в руки механиков-водителей, наводчиков-башнеров, трудяг-заряжающих, молодых командиров, которым, быть может, завтра – в бой.

Густой белорусский лес прорезала стальная нить железной дороги. Некогда могучие кряжистые дубы и стройные медноствольные, с густой темно-зеленой хвоей сосны подступали к самой насыпи. Теперь же по обе стороны от путей на расстоянии примерно метров пяти весь подлесок и более крупные деревья были спилены или выкорчеваны, а из древесных стволов были созданы завалы.

Все это было сделано неспроста, белорусские «лесные мстители» вели с оккупантами беспощадную войну на уничтожение. За все те зверства, которые гитлеровцы творили на многострадальной земле Белоруссии, партизаны призывали к самому суровому ответу. Они совершали налеты на грузовые колонны, пускали под откос немецкие эшелоны, вершили суровый суд над предателями, полицаями, расстреливали немецких офицеров и даже совершали налеты на отдельные мелкие подразделения вермахта. Например, только диверсия на Минском железнодорожном узле в декабре 1941 года снизила его пропускную способность в двадцать раз.

Но самый большой размах приобрела партизанская война против оккупантов летом 1943 года после неудавшегося гитлеровского наступления на Курской дуге. Центральный штаб партизанского движения в Москве разработал операцию под кодовым названием «Рельсовая война». Она началась 3 августа, продолжалась до 15 сентября и была приурочена к наступлению советских войск на белгородско-харьковском направлении. В Белоруссии железнодорожное движение было парализовано на срок от двух недель до целого месяца! Оккупанты понесли огромные потери в паровозах, вагонах, рельсах, шпалах, живой силе.

Железнодорожные перевозки были жизненно важными для огромной и сложной военной машины Третьего рейха. Танковые клинья и орды гудящих в небе «Юнкерсов-87» и «Мессершмиттов-109», грохот мощных гаубиц – это всего лишь наконечник копья. А длинное его «древко» является бесконечными, многокилометровыми путями снабжения сражающейся группировки войск. Поэтому гитлеровцы предприняли самые суровые и бесчеловечные способы защиты своих коммуникаций.

Целые села, имевшие несчастье расположиться возле железной дороги, уничтожались безжалостно. Местных жителей, от мала до велика, расстреливали, жгли в хатах, вешали, забивали насмерть прикладами и коваными сапогами только потому, что они жили не там, где следовало, по мнению тех, кто нес на штыках «новый мировой порядок»! [1]

Но и партизаны стали еще непримиримее в своей праведной борьбе. Они мстили за убитых с еще большей яростью. И, что самое главное, у них была поддержка Большой земли и того самого Центрального штаба партизанского движения вместе с «супердиверсантом» Сталина опытнейшим разведчиком Ильей Стариновым.

* * *

Там, где очередной лесной массив уступал место чахленькому лугу у небольшой речушки, мальчик пас двух тощих коров. Одет он был в старую шинель с обрезанными полами, на ногах – онучи. Длинная домотканая рубаха заправлена в видавшие виды портки. Мальчишка лениво пощелкивал кнутом, отгоняя буренок от небольшого моста через речку. Туда приближаться было нельзя – возле полосатой будки был устроен навес из маскировочной сети, откуда из-за мешков с песком хищно смотрел на окружающий невеселый мир безжалостный черный зрачок пулемета.

Над лесом и лугом разнесся протяжный свисток паровоза, коровы, вяло помахивая хвостами, неспешно отошли от железнодорожной насыпи. Рогатая скотинка предпочитала пастись неподалеку от железнодорожных путей – резкий запах креозота, которым были пропитаны деревянные шпалы, отгонял слепней и других летучих паразитов.

Под аккомпанемент стального лязга, перестука колес, грохота и свиста пара из-за поворота показалось пышущее паром и дымом стальное клепаное чудище. Это был немецкий бронепоезд «Panzer Zug». От орудийных башен, серой брони, узких бойниц веяло леденящим дыханием смерти. Впереди перед уродливой бронированной коробкой локомотива была устроена сцепка из двух платформ: первая была нагружена мешками с песком и должна была принять на себя возможный взрыв мины, а на второй располагались два пулеметных расчета с MG-42, готовые выкосить «косами Гитлера» придорожную поросль вместе с теми, кто в ней скрывается. Основой огневой мощи были танковые башни с орудиями разного калибра.

Это был «гибридный» бронепоезд с чешскими бронеплощадками, вооруженными вращающимися башнями от легких танков «Pz.Kpfw-38 (t)». Башни сохраняли стандартный комплект вооружения из 37-миллиметровой пушки и спаренного пулемета. В середине вагонов в специальных казематах устанавливались 47-миллиметровые противотанковые орудия – тоже трофейные. Дополнительно бронеплощадки вооружались пулеметами и автоматическими 37-миллиметровыми пушками Гочкиса.

Для усиления зенитного вооружения в состав бронепоезда включили бронеплощадки с 20-миллиметровыми зенитными автоматами «2-cm Flakvierling», а еще на одной была смонтирована спаренная 37-миллиметровая зенитка.

Счетверенки «2-cm Flakvierling» имели поистине чудовищную скорострельность в 400 выстрелов в минуту, а суммарную – 1600 выстрелов! При этом слабость отдельного 20-миллиметрового снаряда с лихвой компенсировалась их сплошным огненным потоком.