Последний защитник Брестской крепости - Михаил Парфенов Страница 50

Пехотинцы ринулись обратно в туннель, отбежали подальше.

— Гранату! — задыхаясь, крикнул Риммер Гельцу.

— Нет больше, — растерянно ответил ефрейтор.

У Матиаса тряслись колени. Глыба всегда казался ему «непотопляемым», а теперь он лежал там и медленно остывал. Хорн прислонился спиной к стене, его била дрожь. Карл шлепнул ему ладонью по каске:

— Соберись, дружище!

— Что? Да-да, сейчас, — промямлил Матиас.

Он вытащил «колотушку» и неуверенно метнул ее в сторону выхода из туннеля. Следом за ним еще один солдат запустил вторую гранату. Они пригнулись. М-24 разорвались одна за другой. Снова едкий дым окутал пехотинцев.

— Кто-нибудь, отправляйтесь наверх! — скомандовал Риммер. — Нам нужна подмога!

— А мы?! — выдохнул Гельц.

— Мы их тут задержим. Обойти нас у них не получится, а проход неплохо простреливается.

— Ты с ума сошел?! Выбираться отсюда надо!! — взревел Гельц, и Карл ударил его по лицу кулаком.

— Останешься тут, и попробуй только пикнуть! — брызгая слюной, снизу вверх глядел он на изумленного ефрейтора. — Мне до смерти надоели эти проклятые русские! Из-за них я тут торчу! А мог бы уже с ребятами идти на Москву. Это последняя группа подземных крыс, и мы ее уничтожим сегодня. Понял?!

Гельц интенсивно затряс головой, красноречиво давая понять, что согласен со всем, что говорит Риммер.

— Если они попытаются прорваться, мы их тут встретим, — твердо произнес Карл.

— А ты не думал, что у них могут быть обходные пути? — резонно заметил Матиас.

— Думал, но это мой единственный шанс покончить с ними. И твой тоже.

Отослав гонца наверх за подмогой, они затаились. В подземелье снова воцарилась тишина.

— Там они, я чувствую, — шептал Риммер. — Никуда не денутся.

Матиасу показалось, что Карл помешался. При свете фонаря его в лице было что-то сатанинское, рот злобно перекошен, глаза горели огнем. Ожидание томило Карла, ему не терпелось броситься на врага, ввязаться в смертельный бой. Хорн испытывал совсем другие чувства. Он разделял точку зрения Гельца и мечтал очутиться наверху. Ведь могли же они взорвать вход в подвал, и пусть русские тут плутают до конца света. Матиасу было страшно.

Тишину разорвали звуки выстрелов, за которыми последовали взрывы гранат.

— Немцы! — встрепенулся Бортко и прислушался. — Идут с восточной стороны. Наши с ними в бой вступили. В ружье!

Но уже и без его команды все, кто мог держать оружие, были наготове.

— Эх, не успели уйти, — вздохнул комиссар, — опередили фашисты нас.

Они стремглав бросились туда, где шел бой. На ходу заряжая пистолет-пулемет, Кожевников крикнул Дашке:

— Держись рядом!

— Есть! — по-военному ответила она.

Старшина обернулся к Мамочкину:

— Ты тоже!

Они бежали по темным коридорам за комиссаром Бортко. Кожевников, старший лейтенант Анисимов и их солдаты не ориентировались в хитросплетении этих катакомб, поэтому старались не отставать. Даша хотела пойти впереди старшины, но он отстранил ее рукой:

— Иди за мной, дочка.

Если бы Кожевников был тут один, наверняка бы заблудился. Он потерял счет поворотам, многочисленным развилкам, спускам и подъемам. Звуки боя нарастали, но понять, откуда, с какой стороны стреляют, не представлялось возможным.

Они пробежали уже большое расстояние, когда Бортко сделал знак остановиться. Совсем рядом хлопали ружейные выстрелы.

— Мы на месте! — тихо сказал он.

В этот миг из-за угла выскочил солдат охранения. За ним огненными стрелами летели трассирующие пули. Он рухнул на руки комиссара и прошептал:

— Немцы…

Следом за ним выскочил уже знакомый Кожевникову боец с вологодским выговором. Тьма вдруг озарилась ярким светом, будто в глубине туннеля зажгли мощный прожектор или солнечные лучи пробились сквозь толщу земли и кирпича, разрывая мглу. Мгновением позже густая струя полыхнула из огнемета, ударила в спину бойца, окутывая его пламенем. Солдат вспыхнул факелом, споткнулся, упал и, дико крича, забился в конвульсиях. Резкий запах бензина и горелого мяса ударил в нос оторопевшим пограничникам. Огонь пожирал корчившегося в муках красноармейца, и помочь ему уже ничем было нельзя. Комиссар Бортко вскинул винтовку, собираясь облегчить страдания умирающего, но крики резко оборвались, и солдат затих. Только рука его слегка подергивалась, словно все еще пытаясь стряхнуть пламя.

— От болевого шока умер, — сдавленно проговорил Анисимов.

— Все назад! — крикнул Бортко. — Двигаемся в южную сторону! Даша, веди!

Теперь они мчались в противоположном направлении, и во главе отряда бежала Дарья.

Комиссар задержался.

— Я догоню вас! — крикнул он.

Кожевников, обернувшись, увидел, что у Бортко в руках две гранаты. Комиссар махнул ему рукой. Красноармейцы удалились метров на сто, когда сзади рявкнули очереди немецкого пистолет-пулемета, а потом раздался оглушительный взрыв.

— Подорвал себя! — процедил сквозь зубы Анисимов.

— Это их притормозит! — через плечо крикнул Кожевников, мысленно благодаря отважного комиссара.

— Дашка, показывай путь!

Через несколько минут слабость начала давать о себе знать, и бойцы решили немного передохнуть.

— Что делаем? — спросил Кожевников Анисимова.

— Прорываемся, раз уж начали, — ответил тот. — Я думаю, немцы нас в колечко хотят заманить. Отсиживаться глупо, задавят. Дарья, ты у нас тут лучше всех ориентируешься. Как думаешь, где можем попробовать выскочить?

— Комиссар был прав, — проговорила Даша. — Попытаемся выйти с южной стороны. Обычно немцы туда не совались. Плохо только, что далеко до дамбы идти, если наружу вылезем.

— Не «если», а «когда», — поправил ее Анисимов и окликнул солдат: — Все целы?

— Что-то левое плечо зудит, — пожаловался один из красноармейцев. Даша быстро подошла к нему и осмотрела плечо.

— Да у тебя там сидит пуля, — всплеснула она руками и передразнила бойца: — «Зудит»!

Она наскоро перевязала ему плечо, и отряд тронулся в путь. Снова они двигались по темным коридорам с низкими потолками, то и дело сворачивая в какие-то ответвления.

— Дашенька, а что там, на южной стороне? — спросил Кожевников.

— Там, папка, полуразрушенная казарма. Немцы туда пытались нос сунуть, но мы им охоту отбили быстро. Место хорошее, укрепленное — и прятаться там удобно, и к реке прорываться. Правда, расстояние до дамбы большое. На рассвете можно рискнуть, а днем — я лично сомневаюсь, что удастся.