Черное солнце Афганистана - Георгий Свиридов Страница 60

— Саня, будь внимателен! — раздался в наушниках голос Паршина. — Пара истребителей летит нашим курсом!

— Я уже засек их!

— У них время выхода в заданный район совпадает с нашим, — уточнил Паршин, прослушивая переговоры летчиков с землей. — Вот еще незадача!

В голосе капитана, привычно спокойном и ровном, проскользнули нотки волнения.

— Заходим на боевой разворот!

Вдруг из ущелья, из огненных всполохов и клубящихся дымных водоворотов вынырнула острая стрела. Она стремительно взлетела вверх, оставляя на синеве неба узкий белесый след, и, как игла, вонзилась в железное брюхо истребителя, который, отбомбившись, набирал высоту. В следующее мгновение истребитель странно дернулся, мелькнула яркая вспышка, и он взорвался.

Куски самолета сначала разлетелись в разные стороны, на мгновение застыли в воздухе, а потом разом устремились вниз. У Александра похолодело все внутри. Неужели никто из членов экипажа не успел катапультироваться? Но тут же он облегченно улыбнулся. Крупный кусок самолета, который взлетел вверх, разломился на две части. Над одним мелькнула длинная ленточка, раскрылся парашют, и стал виден силуэт летчика. Второй кусок полетел вниз.

«Это кресло», — мельком подумал Александр. Все произошло невероятно быстро, и в эти краткие доли секунды Беляк, тревожно наблюдавший за взорвавшимся самолетом, выполнял свои обязанности второго летчика, действуя почти автоматически, сноровисто и уверенно.

Вертолет пошел на снижение, на высоту, удобную для ведения боевых действий. Слева высилась освещенная лучами солнца гора. Она быстро приближалась.

— Ты где? — запросил Паршин своего ведомого.

— На высоте тысяча метров, — ответил капитан Кулешов.

— Какого хрена ты там торчишь, а не прикрываешь меня? — рявкнул Паршин.

И тут же по внутреннему радиотелефону приказал Беляку:

— Приготовься! Атакуем!

Но неожиданно перед самым носом вертолета просвистели две крупные авиационные бомбы, осколочно-фугасные, каждая весом в четверть тонны, сброшенные с истребителя.

— Серега, берегись! — раздался в наушниках предостерегающий крик Кулешова.

Бомбы прошли совсем близко от вертолета, всего в нескольких метрах, и казалось невероятным чудом, что лопасти несущего винта не рубанули по ним. Смерть прошла рядом, обдав холодом. Александр инстинктивно съежился в своем кресле, чувствуя спиной тревожную дрожь машины.

— Да что вы там, охренели совсем! — выругался Паршин в адрес летчиков. — Ослепли?

Впереди, в сотне метров, по курсу вертолета «проваливался» на выходе из атаки истребитель-бомбардировщик, дымя и сверкая соплами своих двигателей. А через мгновение после случившейся оплошности, в эфире послышался приказ ведущего своему ведомому:

— Делай отворот вправо! — и сочный трехэтажный мат.

Почему надо делать отворот именно вправо, а не влево, никто не мог в тот миг объяснить Паршину. Но ему уже было не до летчиков. Капитан перевел дух. Главное, что обошлось…

Бомбы ушли вниз.

Истребитель резко пошел вверх.

И тут произошло непредвиденное. Одна из бомб плашмя ударилась о гранитный выступ скалы и, срикошетив, взлетела вверх.

— Серега! Берегись! — вторично раздался в наушниках отчаянный крик Кулешова. — Отворачивай! Бомба слева по курсу!

Паршин, Беляк и Чубков одновременно повернули головы в левую сторону. И замерли. Сказать, что все трое испугались, значит — ничего не сказать. Страх пронзил каждого и вышиб холодный пот.

Крупная авиационная бомба, осколочно-фугасная, весом в четверть тонны, чем-то похожая на акулу, непонятным образом двигалась по воздуху рядом с вертолетом. Летела параллельным курсом. Был виден ее ободранный бок и за хвостовым оперением, в круглом ограждении, быстро крутились крохотные лопасти. Это часовой механизм монотонно отсчитывал секунды.

Сколько их осталось до взрыва?

Двадцать? Пятнадцать?

Александр Беляк тут же вспомнил, что точно такие же бомбы, сейчас подвешенные к вертолету, он установил на взрыв через тридцать секунд.

А на сколько завели часовой механизм летчики истребителя?

Секунды решали все…

С полусотню метров они летели рядом. Вертолет и бомба.

В эти спасительные секунды Паршину удалось отвернуть вертолет и отвести его пусть немного, но в сторону от смертоносного попутчика.

Под воздействием воздушного потока, который рождался от вращения мощных лопастей вертолета, бомба стала изменять траекторию своего движения. Этот поток воздуха, как спасительные ладони, все дальше и дальше отодвигал ее от вертолета. Бомба отдалялась и отдалялась, а потом, потеряв скорость, круто пошла вниз. Она взорвалась над самой землей, разнеся все вокруг.

Воздушная взрывная волна лишь тряхнула вертолет.

Сбросив бомбы и отстреляв ракеты по намеченным целям, капитан Паршин вывел свой Ми-24 в безопасное место. Относительно безопасное, ибо в бою в небе его просто не существует. Главное, что они выбрались из ущелья на чистый простор, ушли из зоны обстрела.

— Все живы? — спросил Паршин.

— Без приключений, командир! — ответил Беляк.

— Одна пулевая дырка в наличии, — сообщил Чубков.

— Точнее? — потребовал капитан.

— Пуля пробила обшивку и застряла в толстом жгуте электропроводки.

— И все?

— Остальные пробоины на земле обнаружим, командир, — ответил бортовой техник, — если будут.

— А двигатели?

— Работают, как швейцарские часики!

Впереди летели винтокрылые машины, выполнившие свои задачи. Такой же цепочкой, как и прилетели в Панджшер, они возвращались на свои аэродромы.

Паршин не выключал наружного переговорного устройства. Эфир гудел голосами. С отборным матюганом и без мата. Грозными и требовательными, просящими об огневой поддержке, благодарящими за подмогу. Властными приказами и скупыми докладами. В этом калейдоскопе капитан выловил скупые сведения о том, что на подлете, в момент десантирования, были сбиты два вертолета Ми-8, и что все — летчики и десантники — погибли…

— Они из Баграма? — спросил Александр, тоже слушавший переговоры в эфире.

— Да, — ответил Паршин. — Там отдельная эскадрилья.

— А у нас вроде «крокодилы» все целые…

— Дома разберемся, — сухо произнес командир, давая понять, что на эту тему в полете лучше не распространяться.

Паршин грустно подумал о том, что момент перед высадкой десанта — самый противный и самый опасный. Вертолет беззащитен. В таком положении ни у командира, ни у второго пилота нет возможности применить бортовое оружие. Да и десантники, открыв двери грузовой кабины, стоят кучно, уже готовые в следующие секунды с малой высоты выпрыгивать на землю…