Раненый город - Иван Днестрянский Страница 61

— Кого здесь только нет, — отзывается он. — Я поначалу о многом тоже не догадывался!

— Молоды вы все знать, — смеется Тятя. — Я вот никуда не лез, а знаю, что не только приезжие, а наши нацмены среди этих вербовщиков есть, особенно те, кому давно сидеть пора. Помнишь скандал с миллионной взяткой, Эдик?! Немножко отдохнули на нарах и вывернулись, гады!

Выходим во двор и сразу же натыкаемся на старшего лейтенанта с двумя бойцами. Посреди двора на сошках стоит пулемет с заправленной в приемник лентой.

— Это наше или только в учебных целях? — тыча пальцем, браво спрашиваю я.

Старлей смотрит насмешливо. Кто я, доброволец или еще один любопытствующий?

— Наше! Что, учиться будем?

— Конечно!

— Воевать спешишь? Это ведь, братан, всерьез, а не понарошку! — сохраняет старлей насмешливый тон.

Смотрю ему прямо в глаза.

— Догадываюсь. Но кто-то же должен?!

И тут мой запал кончается. Стеснительно улыбаюсь и словно прошу:

— Хочется сделать в жизни хоть одно дело…

Вот это старлею понравилось! Выражение его лица теплеет.

— Ну что же, коли прыткий, давай знакомиться! Я — Мартынов. Можно Павел. Командир вашего отряда. Или взвода, лучше так будем говорить!

Так он и сказал. Не «нашего», а «вашего» — как дистанцию между собой и остальными провел. Называю себя. На вопрос о службе в армии честно отвечаю ему, что да, служил, но с боевой подготовкой была лажа. Кроме «калашникова» в руках ничего не держал, да и тот эпизодически. Снова гляжу на пулемет. И он еще раз меряет меня взглядом. Кажется, понравился ему и этот мой интерес.

— Дело поправимое!

Старлей кивает своим ребятам. Я присаживаюсь к ним.

Так я познакомился с Али-Пашой. А два кренделя с пулеметом оказались Сержем и Жоржем. Вот почему Паше я понравился, а Сержу, который объяснял мне, как обращаться с ПК, показался сопливым и туповатым. Подумать только, от каких мелочей зависит начало отношений! Не разозлился бы из-за наших деятелей и чеченца, все могло пойти по иному…

Отрепетировав заправку ленты и подготовку пулемета к стрельбе, отхожу в сторону. Мысленно прокручивая действия, которые только что делал руками, оглядываю двор. Добровольцы собираются. Несколько человек окружили старлея. Вспоминаю, что хотел спросить у него. Колеблюсь, но вижу: если искать удобного случая, буду долго ждать. Придется влезть в чужой разговор. Подхожу к этой группе.

— Командир! Чечен-то каким образом с вами?

— Что? Чех?! А-а, тот! Он не с нами, а с казаками. Сопровождал кого-то.

— Ну и казачество пошло, едрена вошь! — удивляется кто-то из обступивших его ребят.

Время продолжает тянуться томительно медленно. Слоняясь по двору, подбираю с земли еще одну пулю. Верно, из той же очереди, что и ее подруга, доколотившая мне уголок окна. Показываю находку Тяте и Мише, убивающим время за разговором с Федей, одним из наших помдежей. Они односельчане из русского переселенческого села Великоплоское и без тени смущения кличут друг друга кацапами. Село это, издавна основанное и заселенное старообрядцами, в двадцатые годы было включено в молдавскую автономию, а в сороковые, после войны и очередного советского передела, оказалось на Украине. Но ближайшим к нему городом был и остался Тирасполь. Поэтому большинство жителей села работают здесь. Многие, как Тятя, давно перебрались сюда насовсем. У Феди какая-то дивная старообрядческая фамилия, которой он почему-то стесняется. Поэтому для всего горотдела он просто Федька Кацап.

Миша берет пулю с моей ладони, размахивается и бросает через стену.

— Говно! Летят, куда ни попадя! Паршивый автомат! Ничего не пробивает, сплошные рикошеты! Хорошо, нам нормальные «калаши» выдали! Семь шестьдесят два — это не пять сорок пять!

Минует полдень. Наконец начинается построение. В строю двадцать пять человек. Со старлеем и его оруженосцами получается двадцать восемь. С Мишей — двадцать девять. Перекличкой «на первый-второй рассчитайсь!» определяется состав двух отделений. Почему двух? Оказываюсь первым номером и тут же неожиданно для себя — командиром первого отделения и замкомвзводом. Я такой чести не добивался! В армии, хоть и был сержантом, командовать почти не пришлось. Да и не по душе это было. Перестраиваемся поотделенно. Кое-кто меняется местами, и рядом со мной оказывается больше старых работников горотдела, а недавно принятые на работу «афганцы» кучкуются в другом конце строя. Кошу глазом на стоящих рядом. Кроме Тяти, знаю только Федю. Да человек трех видел на службе. Имен не помню. Вот оно, зарытое в бумаги следствие! Хорош командир!

Пока все это происходит, со стороны Бендер снова пошли раскаты. Несколько часов не было слышно — и вот опять. Что делается там? Под эту тревожную «музыку» нам выдают каски, вещмешки с мелкой солдатской амуницией. Гранаты обещают дать в Парканах. Бронежилеты тоже там. Во двор въезжают два грязно-зеленых крытых брезентом грузовика.

Выходит заместитель начальника ГОВД Павлов, произносит короткую напутственную речь: «Удачи, хлопцы! Не лезьте на рожон!» И ещё что-то полусбивчиво. Слова тут же улетучиваются из памяти, которая ждет новых впечатлений. Команда «по машинам!».

— Первое отделение за мной!

Подбегая к борту, думаю: хорошо, что не автобус! Несколько автобусов уже расстреляли на приднестровских дорогах. Излюбленная мишень для мелких групп националистов. Миша, тот вообще, назвал автобус «дуршлагом смерти». В покрытых брезентом кузовах люди не просматриваются, и выскакивать из грузовиков проще. В черте города нас будет сопровождать дежурный «УАЗ».

Чутьем останавливаюсь возле откинутого заднего борта, не лезу в кузов первым. Командиру как-то несолидно, и выскакивать обратно, в случае чего, ближе… Подаю Тяте его и свой вещмешки. Наконец сажусь. Рядом с водителем в кабину заскакивает взводный.

— Поехали!

Маленькая колонна трогается с места. Выезжаем на Карла Либкнехта и по ней следуем на Тирасполь-Западный. Там почти сразу сворачиваем с главной улицы и останавливаемся где-то в проулке. Я плохо знаю этот район, догадываюсь только, что стоим недалеко от армейских казарм, мимо которых должны были проехать на выезд из города, если бы не повернули. Замолкает мотор, и снова становятся слышны пушки. Вслед за взводным выпрыгиваю из машины. Остальным команда быть на местах. Вижу еще несколько крытых брезентом армейских грузовиков. На один из них люди в камуфляже грузят ящики. Сборный пункт, вероятно. От Тирасполя до Паркан — поля, голое место. Там не остановишься. Весь народ сразу в Парканы забивать и до подвоза снаряжения торчать там, где запросто обстрелять могут, было бы неправильно. Это понятно даже без военного образования.

Посреди стоящих на дороге и в проулках машин видна кучка людей в форме. К ним взводный и направляется. Нас догоняет комод-два, Серж. Посреди группы выделяется невысокий коренастый человек с решительным голосом, на его плечах замечаю майорские звезды. Значит, это и есть командир, которому все подчинены. Остальные, интересно, как? Тоже с бору по сосенке или мы приданы какому-то одному, более крупному подразделению? Оглядываясь по сторонам, с опозданием понимаю: не это сейчас важное, надо слушать командира, а его слова в сознание вплывают с трудом. Видишь вроде бы все, и в то же время ни во что не можешь «воткнуться» конкретно. Это надо прекращать! Не в игрушки играть согласился!