ВДВ. С неба - в бой - Михаил Скрынников Страница 76

Утром погода немного испортилась. Подул «афганец».

Однако приказ погоде не помеха. Сразу же после завтрака поехал на аэродром. Полетов сегодня не было. Самолеты и вертолеты зачехлены. На стоянках между боевыми машинами маячили одинокие фигуры часовых. Около штабной палатки толпились авиаторы и что-то шумно обсуждали. «Товарищи офицеры, где ваш командир?» Кто-то из летчиков меня проводил до палатки командира. Павлов был в курсе моего приезда и предложил вместе позавтракать. «Сегодня, по крайней мере, до обеда полетов не будет, поэтому завтрак у нас немного позже обычного. Одним словом, где начинается авиация, там заканчивается порядок», — шутливо сказал подполковник. Завтрак у летчиков был намного лучше и разнообразнее, чем у нас, десантников. Разговор начали, как и водится, со службы, а потом постепенно подошли к вчерашнему полету. «Михаил, пойдем посмотрим мой вертолет и какие на нем появились отметины от десантников?» Вышли из палатки. Командирская машина стояла на ближней стоянке. Человека четыре специалистов ее штопали. Старлей, старший группы, доложил Павлову, что они насчитали девять пробоин. Важные узлы при обстреле не пострадали. «К обеду, товарищ командир, машина будет как новая, хорошо, что не стреляли из зенитных установок». Мы отошли в сторону, и командир продолжил свой рассказ. «Слушай, а что тебя вынудило сесть за рычаги, прилететь на позицию десантников и обстрелять их? Тебе повезло дважды, никто из десантников не погиб и тебя не сбили». — «Я тоже вчера после вылета остался доволен стечением таких обстоятельств, — ответил летун. — Вчера вечером со своим заместителем был вон около той будки. Вдруг вспышка и грохот, а через несколько секунд началась стрельба из стрелкового оружия. Потом к стрельбе подключились зенитные пушки. В небе летают сотни трассирующих пуль. Ты не представляешь, что там творилось, а стрельба идет практически в районе аэродрома. Если что случится, спрос будет с меня как с командира авиабазы. Война продолжается. Тогда я в азарте бегом к вертолету, запускаю двигатель. Многие, глядя на меня, тоже было ринулись к вертолетам, но я им запретил вылет. Машину поднял в воздух. Техник уже был за пулеметом. На низкой высоте иду в сторону трассеров. Перелетел дорогу и сразу понял, бой идет около ближнего привода. Миша, ты не представляешь, что бы мне было, если бы душманы вывели из строя ближний привод. Боевая авиация не летает, аэропорт закрыт и еще масса других неудобств. Это только на руку вражьему голосу. Стрельба из пулемета не планировалась, техник проявил ненужную самостоятельность. Я всего сделал один круг, а когда убедился, что по мне стреляют и попадают, развернул машину и ушел на аэродром. Думал, будет моральная победа, а получилось наоборот. В данной ситуации я, как командир, по-другому поступить не мог. В тот момент, когда я принимал решение, оно для меня казалось правильным. Знаю, ты сейчас скажешь, было темно, полеты в темное время запрещены. Да, у меня вчера так вышло, что я нарушил все инструкции, но аэродром и местность вокруг изучены, поэтому и взлетел. Я тебе все рассказал, как хочешь, так и докладывай. Слушай, — он посмотрел на часы, — время обеда — и добавил: — Война войной, а обед по распорядку». За столом разговор довели до логического конца. Я пообещал, что доклад будет объективным, без подлянок. Павлов на своем служебном «уазике» подбросил меня до комендатуры. Помещение комендатуры было рядом с расположением дивизионных разведчиков.

Однако на этом неприятности для командира авиабазы не закончились. Во время разговора наблюдаем, как стремительно разгоняется «МиГ-21». Вот-вот оторвется от земли и с грохотом уйдет в небо. И вдруг на наших глазах происходит что-то невероятное, а возможно, и трагическое. Под нижней частью фюзеляжа появился огромный красно-багровый шар, и тут же до нас доносится взрыв. А самолет как-то неуверенно оторвался от земли и, раскачиваясь из стороны в сторону, стал медленно набирать высоту. Авиатор, как профессионал, сразу заметил, что у самолета нет одного топливного бака, и помчался на аэродром. Я продолжал следить за полетом самолета. Самолет в этот момент был похож на подранка, который неуверенно держался в воздухе, затем развернулся над городом и пошел на посадку. Посадку «МиГ-19» совершил благополучно. Тем не менее к нему сразу помчались автомобили вспомогательной службы и пожарная. Оказалось, два солдата, военных строителя, ведя между собой задушевную беседу, отключились от всего, что происходило вокруг, и поперлись через взлетно-посадочную полосу. Естественно, звука приближающегося самолета они слышать не могли, а летчик на такой скорости ничего поделать не мог. Истребитель на взлетной полосе далеко не автомобиль на дороге, который может объехать препятствие. Самолет на взлете прямолинеен, как шомпол. Другое дело — в воздухе. Строители шли небольшим уступом, тот, что сзади, и попал под дополнительный бак. От удара бак сорвало с крепления, и он взорвался. Солдат оказался в эпицентре взрыва и сгорел мгновенно. Нашли только кусок ремня с бляхой. Второй пережил большой стресс, и его состоянию никто не завидовал. Скорее всего, он остался душевнобольным на всю жизнь. Летчик от всего увиденного тоже пережил большой стресс, но через некоторое время оклемался и продолжал воевать в небе Афганистана. Обо всем увиденном и услышанном доложил Петрякову. «Ну как твое мнение о действиях летчика?» Доложил, как на то время посчитал для себя нужным. «Боевая обстановка вынудила Павлова поступиться инструкциями, и в тот момент принятое им решение было для него правильным, тем более что потерь как с одной стороны, так и с другой не было». — «Вот такую телеграмму за моей подписью и отправляй в штаб армии». На следующее утро мне пришлось вылететь в район Асадабада, где размещался третий батальон 357-го полка, и я не смог, как обещал Павлову, передать содержание текста доклада в армию о его несанкционированном ночном полете. Накануне в семи километрах от дислокации батальона произошло боестолкновение с крупной бандой, это и явилось главной целью полета, а заодно надо было помочь молодому начальнику разведки батальона быстрее войти в курс дела. К этому времени в батальоны, которые воевали в отрыве от главных сил, ввели должность начальника разведки. Позднее боевая обстановка потребовала, чтобы во всех батальонах был начальник разведки.

За несколько дней до встречи с бандой разведчики батальона обнаружили на склоне небольшой горы пещеру. Как она здесь появилась, даже местный осведомитель разведчиков не мог пояснить. Скорее всего, когда-то в ней местные жители добывали белую глину, затем хозяйство пришло все в упадок, и производство прекратилось. Со временем пещера обсыпалась, поросла мелким красивым кустарником. О ней местная бандота каким-то образом прознала и организовала небольшой склад. Отдаленность от кишлаков и делала пещеру скрытой от человеческих глаз. Обнаружили ее случайно. Разведчики возвращались из очередного задания, притомились и решили немного отдохнуть. Место было красивое, поневоле залюбовались декоративными кустами, как будто они были специально высажены заботливыми человеческими руками. Неожиданно обнаружили замаскированную природой пещеру. Проверили. О пещере и содержимом доложили в штаб батальона. За командира оставался начальник штаба Пугачев, который не так давно был командиром разведроты полка. Поговорили и решили пещеру покараулить. В сумерках около пещеры разведчики организовали засаду. И надо же повезло, ждать долго не пришлось. Ночь была настолько темная, хоть глаз коли. Только шум шагов по сухой траве выдавал движение людей. Как только показались первые человеческие силуэты, разведчики открыли огонь, а затем подсветили местность. Все же ночь и пересеченная местность позволили банде разбежаться. Результат был неутешительным, двое душманов уничтожено и молодой паренек угодил в плен. Доложили комбату. Пузачев с рассветом в район проведения засады направил девятую роту, чтобы вместе с разведчиками прочесали прилегающую местность. Колмаков, командир роты, спёшил личный состав и в течение нескольких часов десантники обследовали довольно приличный район, но, к сожалению, результата не было. Решили возвращаться к машинам. Разведчики шли слева от роты, по сопкам. Надо же было такому случиться, в это время навстречу десантникам из Пакистана в глубь Афганистана шла банда численностью человек сорок. Шли, как у себя дома, без особой оглядки, да и было раннее утро, и лагерь шурави далеко. Встретились противники недалеко от пещеры. Поскольку встреча была неожиданностью для обеих сторон, то произошла она по сценарию встречного боя. Только у десантников были дозорные, вот они первыми и подали сигнал тревоги. Ротный подал команду: «Всем к бою». Десантники залегли на склоне горы, и началась сильная перестрелка. Колмаков быстро прикинул, что к чему, и один взвод отправил на вершину горы, чтобы упредить душманов, если они постараются оседлать горушку. Не припомню случая, чтобы душманы на ровной местности в обороне проявляли стойкость и упорство, они всегда старались уйти в другой район. Вот и сейчас банда, видя, что высота занята, стали отходить влево, а там их огнем встретили разведчики. Пока шла перестрелка и происходили маневры как со стороны десантников, так и со стороны мятежников, ротный связался со штабом и доложил, мол, так и так, веду бой с бандой. В лагере находилась седьмая рота, которая вернулась с задания поздно ночью. Пузачев объявил тревогу, и уже через несколько минут десантники мчались в район боевых действий. Начальник штаба по ходу движения попросил красным дымом обозначить гору, около которой шел бой. Ориентируясь на красный дым, рота развернулась в боевой порядок, окружила район боестолкновения и, ведя огонь на ходу из вооружения боевых машин, разобщила банду на несколько мелких групп, которые стали метаться из одной стороны в Другую. В конце концов, понимая всю безвыходность положения, остатки банды бросились в сторону пакистанской границы. На их пути оказалась неширокая, но бурная речка Кунар. Искать броды и мосты было некогда. Некоторые из душманов решили ее форсировать с ходу, но многие, из-за того что не умели плавать, нашли свой конец в бурном потоке. За одиночными бандитами на боевых машинах десантники гонялись, как за зайцами в степи. Местность все же была пересеченная, и два механика-водителя настолько увлеклись погоней за душманами, что чуть было не столкнулись около небольшого оврага. Сегодня для мятежников был абсолютно предсказуемый конец. Немногим бандитам удалось выжить. Хоть и прошли душманы подготовку в учебных лагерях под руководством иностранных инструкторов, но морду наши парни им набили крепко. На всю жизнь оставшиеся в живых будут помнить эту встречу. Бой закончился, надо собирать бойцов. Пересчитали людей. Все оказались живы и здоровы, только немного взбудоражены, но это и понятно, так всегда бывает после боя. А как же быть с пещерой, думали командиры. Засаду после такой стрельбы оставлять только себе во вред. И решили имущество вывезти, а мины взорвать. Скорее всего, содержимое этого небольшого склада душманами использовалось для диверсионных действий. Афганское одеяние передали местным жителям как дар божий. Разговорам в солдатской среде по поводу сегодняшнего боя не было конца. По словам Пузычева, взвод разведки и его командир старший лейтенант Танин на хорошем счету в батальоне. Это грамотный и думающий офицер. Среди разведчиков в быту лад и взаимопонимание. Начальник разведки батальона — без году неделя, а у него в маленькой, но очень важной службе порядок. За короткое время он пополнил список своих осведомителей. Последним был пастух. Сегодня он со своими баранами здесь, а завтра там, за границей. Правда, на сопредельной стороне спецслужбы им тоже могут заинтересоваться. Поэтому командованию батальона и разведчикам я порекомендовал особенно его поручениями не нагружать. Внимательно присмотреться, а уж потом потихоньку и приобщать к работе. В конце концов, пусть за ним присмотрит ваше доверенное и проверенное лицо. В своей практической работе я всегда исходил из того, если в свое время командиры имели отношение к разведке, то и в дальнейшей службе у них отношение к разведчикам соответствующее. Пузачев и Колмаков как раз и были выходцами из разведки, поэтому в батальоне разведка на высоте. Хорошие слова в адрес разведчиков сказал дважды Герой Советского Союза, маршал Василевский: «За время службы в советских Вооруженных силах, особенно в годы минувшей войны, мне довелось видеть множество героев и множество подвигов… Но у меня лично и у героев всех родов войск, достойных самой высокой похвалы, глубочайшее уважение вызывали и вызывают подвиги наших славных разведчиков…» Не менее теплые слова сказал и другой военачальник, генерал армии Тюленев: «Говорить о том, как важна для армии разведка, значило бы говорить азбучные истины. Только та армия действительно боеспособна, которая хорошо и всегда знает, что делает ее противник, больше того, что он собирается делать…» Нашел я время по душам поговорить и со своими бывшими подчиненными Пузачевым и Колмаковым. На прощание пожелал им удачи и велел беречь людей, к вечеру вернулся в Кабул. Доложил руководству о положении дел в батальоне и об успешно проведенной операции, самое главное — операции без потерь. Командованию дивизии это, разумеется, понравилось, они меня больше не стали загружать разными вопросами и задерживать. Наутро я все же поехал на аэродром, чтобы повидаться с командиром авиабазы, а самое главное, чтобы он не Думал о десантниках плохо. Мол, обещал рассказать и не сдержал слова. Так вот приехал на базу, а командир на боевом задании в каком-то районе стреляет по душманам. Ладно, думаю, ждать возвращения его из полета не буду, приеду в следующий раз, тем более Павлов уже знал, что наказание за ночной полет ему не грозит. Одним словом, десантники отмазали летчика от наказания, а по-другому и быть не могло. У нас даже форма одежды с летунами была одинаковая, а военно-транспортная авиация обеспечивала все наши тактические учения с десантированием. По рулежным дорожкам и стоянкам потихоньку еду обратно в лагерь. Около одной из стоянок разгружался «Ан-12». Мне показалось знакомым лицо женщины, которая стояла под крылом самолета в окружении афганских солдат. «Останови машину», — сказал механику. Подхожу к самолету. Так и есть, это Наташа. Она обрадовалась моему появлению. Афганцы при виде меня отошли в сторону. «Наташа, что ты здесь делаешь?» На ее лице испуг. «Мы с вами встречаемся в каких-то сложных ситуациях, — ответила она. — Вот и сегодня тоже. Прибыл наш борт, я приехала его разгрузить, а команда для разгрузки задерживается. Экипаж грузовой люк открыл, а сами куда-то ушли. Подходят афганцы и предлагают свои услуги. Они часто помогают разгружать самолеты, за это иногда им перепадает продуктов. Не стала дожидаться своих и согласилась на помощь афганцев. Афганцы стали разгружать, а потом оценили обстановку и давай меня потихоньку заталкивать в центр толпы под крыло самолета». В это время афганцы продолжали наблюдать за нами и почувствовали, что девушка жалуется на них, поспешно ушли от самолета. Далее Наташа сказала, что один солдат на ломаном русском языке подошел к ней вплотную и прямо говорит: «Ханум, афганца хочешь?» От услышанного стало страшно, и я заплакала. Мне и сегодня с вами повезло. Вы как мой защитник, всегда вовремя». Пока мы разговаривали, подъехала машина с командой для разгрузки самолета. Старшим был все тот же капитан, который сопровождал девушку в поездке из Баграма в Кабул. «Капитан, плохо охраняешь девушку», — сказал ему. Наташа рассмеялась и в знак благодарности пригласила меня в очередной раз зайти в гости. Мне показалось, что от услышанного у капитана немного перекосилось лицо. «Есть что ревновать», — подумал я. Блондинка была всем хороша. Ладно, буду в крепости, обязательно зайду. Блондинка мне на прощание помахала рукой. По дороге размечтался и даже не заметил, как БТРД завернул на территорию роты. Больше в Афганистане я ее не встретил, так и не пришлось воспользоваться приглашением заехать в гости.