Боевой режим - Юрий Гутян Страница 8

«И что же мне теперь делать? — спросил я в недоумении. — Не буду же я до самого вывода тут торчать!»

«Не кипятись, чем могу — помогу (наш новый начальник отдела кадров уже второй раз в Афгане, причём первый раз честно работал авианаводчиком, пока его после тяжелого ранения не перевели на КП ВВС 40 армии) но предупреждаю: шанс до самого вывода заторчать тут есть очень большой».

«Но до этого ещё почти целый год!»

«Всё может быть, но повторяю: сделаю всё возможное. Пока одно посоветую: не паникуй и не вздумай писать рапорт на отпуск. Тогда точно застрянешь до вывода».

Моё состояние понять можно. «Ложиться на сохранение» было глупо. Я продолжал мотаться по заставам и вертолётным площадкам вдоль дроги от Кабула до Пули-Хумри, через перевал Саланг, выполняя приказания командира 108 мотострелковой дивизии.

После моей работы на «Магистрали» в качестве начальника ГБУ 345 отдельного гвардейского парашютно-десантного полка, как и предполагал его командир Валерий Александрович Востротин, генерал-майор Барынькин (командир 108 мсд) меня из поля своего зрения не выпускал. Я работал уже по его планам. Ходить в горы со 181 мотострелковым полком или с каким-либо другим меня уже почему-то не пускали, что огорчало изрядно, так как с офицерами штаба дивизии, учитывая моё «старлейское» звание, общаться неформально не всегда было удобно, хотя в ЦБУ (центре боевого управления) моё мнение значило много.

Встречаясь с полковыми офицерами, с которыми пройдены вместе не одни боевые, мне становилось немного грустно и обидно из-за того, что с ними хожу уже не я, а кто-то другой. Но немного успокаивало то, что из-за моих частых разъездов друзья меня все же не считали офицером штаба и относились соответственно, как к «своему»….

— Так ты что, до самого вывода отпахал? — на этот раз перебил уже Валерий Васильевич.

— Нет. Бог миловал, — ответил я, отхлебнув чайку из заботливо поданной Алексеем Омелиным чашки.

Народ явно ждал продолжения рассказа.

— По приезду в Баграм меня, как всегда, ждала куча писем. В основном там были письма от жены. Получил весточку от моего училищного друга Коли Кравчук (он по распределению попал служить в Джиду, что в Забайкальском военном округе). Мы не виделись уже более трех лет, но писали друг другу письма очень часто. Когда я попал в Афган, Николай стал вкладывать в конверт вместе с письмом различные вырезки из газет или журналов. Это чтобы я совсем не закис от «информационного голода».

Пришло письмо и от Володи Церковского, бывшего нашего начальника, который после замены в Союз вернулся к себе в Бобруйск. Володя узнавал через меня о делах нашей группы, рассказывал о том, что сильно скучает о нас. Уже не удивило его сообщение о том, как ему после Афгана трудно было работать на прошедших учениях, где столкнулся с тем, что все наработки в этой войне не учитываются военноначальниками, что всю службу просидели в «теплых местах» и поэтому лучше знают, как правильно нужно воевать. Многие по возвращению с войны сталкивались с подобными вещами.

В своем ответном письме я описал ему сложившуюся ситуацию с моей заменой, на что через месяц с небольшим получил от него приятную весть: «Я прочитал выдержки из твоего письма своим ребятам. У меня служит лейтенант Полищук, единственный из группы, что не был в Афгане по своей молодости. Возможности заменить тебя он не упустил. Уже догуливает отпуск, загранпаспорт готов. Так что у тебя есть реальный шанс отметить День Победы или вместе с семьёй, или совместить его с отвальной…».

Кстати, когда запахло заменой, то мозги у меня действительно заработали по-другому. Казалось, еще две-три недели и я буду уже в Союзе. Это действительно расслабляет. Но всё получилось вовсе не так, как мечталось.

— Что, заменщик не приехал? — не выдержал Соколовский.

— Заменщик приехал вовремя, но по прилёту в Кабул вновь прибывших собрал командарм Громов. «Мне не нужны необстрелянные кадры на выводе! Отправляйте их обратно в Союз», — бросил он кадровикам. Но разве нормальный офицер может, приехав в Афган сразу же вернуться обратно, даже не понюхав пороху? Говорят, некоторые на колени падали, чтобы их оставили.

Не знаю подробностей, но Юрка Полищук, мой заменщик, умудрился остаться. Правда, к нам в Баграм он так и не попал. Работал с кабульскими наводчиками, сопровождал колонны, а я то на ЦБУ (центре боевого управления) 108 дивизии сидел, то мотался по заставам с различными поручениями комдива.

Перед выводом Джелалабадской базы на Саланге установили радиомаяки, и однажды комдив послал меня проинспектировать их и заодно убедиться в готовности вертолётных площадок. Выехали рано утром. Как всегда без сопровождения, но по указанию комдива я связывался с каждым блокпостом и выносным постом вдоль дороги. Наше продвижение отслеживали, поэтому мы чувствовали себя в относительной безопасности. Но все же, как только проехали Баграмский перекрёсток, начались сюрпризы.

В Афгане отношение к замполиту на броне примерно такое же, как к женщине на корабле — плохая примета. А тут только повернули в сторону Чарикара, как из недр БТРа показался «комсомолец» с Баграмского батальона связи (помощник батальонного замполита по комсомольской работе). На мой вопрос, как он тут оказался, получил ответ, что с разрешения своего командования решил съездить с нами, чтобы сфотографировать местные достопримечательности, а, зная моё отношение к подобным экскурсиям, спрятался в самом БТР, где-то в корме, предварительно приказав командиру моего 603 ничего мне по этому поводу не докладывать. Моя нелюбовь к поездкам внутри брони ему откуда-то была известна.

Со своими охламонами я решил разобраться по возвращению. Они хоть и подчинялись мне только во время «боевых», а служили в Баграмском батальоне связи, но прекрасно знали, что получат от меня «на орехи» по полной схеме. На всякий случай Сашка Коваленко, командир БТРа, не вылезал на броню до самого Чарикара.

Когда подъехали к приводному радиомаяку, что установили на выезде из Джабаль-Уссараджа, неподалёку от нашей заставы, очень рассмешил меня их старший, когда стал жаловаться на то, что у них почти нет продуктов. Оказалось, что связисты взяли с собой в горы продовольственные аттестаты вместо сухпайка и были приятно удивлены совету командира заставы: засунуть их себе в известное всем место или стать на довольствие по технической норме у местных «духов». Конечно, на заставе едой с ними поделились, чем могли, да и мы оставили часть сухпайка, что всегда возили с собой «на всякий случай», но проблему нужно было решать в ближайшее время. Не оставлять же людей голодать из-за собственной бестолковости и недальновидности начальства!

Очередной сюрприз поджидал нас при въезде в самый длинный тоннель перевала Саланг. Пока я осматривал хорошо оборудованную вертолётную площадку, а «комсомолец», счастливо щебеча, щелкал своим «Зенитом» направо и налево, водитель поковырялся в нашем 603 и сокрушенно доложил, что «полетел» третий мост. Правда, клятвенно заверил в том, что обратно до базы «доедем нормально». Главным аргументом его было: «…мы ведь будем, в основном, спускаться, а потом поедим по равнине».