Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши - Станислав Горский Страница 9

Небо хмурилось, освещенность слабая, и мы торопились засветло разобраться с обстановкой на местности, установить связь с соседями и хоть что-то узнать о противнике, а с началом сумерек – занять огневые позиции и замаскироваться, чтобы нас не обнаружили. А пока мы остановились за строениями завода, и немцы нас не могли просматривать со стороны города. Существовала реальная опасность внезапной атаки немцев, значит, нам надо было быть готовыми в любую минуту открыть огонь.

Справа был берег реки Вислы, вот на ее берегу и был расположен заводской двор и его производственные строения. Левее завода пролегала дорога, идущая из города по опушке леса. Лес тянулся на север, а начинался сразу же почти от края городских строений. Только небольшое поле метров двести отделяло лес от города. Вот через этот лес мы и прибыли с восточной окраины на западную. И встали фронтом на восток. Как-то необычно было для нас вести огонь с таких огневых позиций. Но чего только не было на фронте.

Предстояло оборонять спиртзавод и дорогу, ведущую из города, чтобы не пропустить на этом участке немцев на запад и на север. Получалось по фронту что-то около километра, и это – на три самоходки. Многовато, но что поделаешь: вот-вот подоспеют и остальные взводы, а пока надо рассчитывать только на то, что есть в наличии.

Впереди перепаханное поле, припорошенное снегом, а за ним редкий кустарник по окраине города. Там в кустарнике были немцы. За кустарниками начинались городские строения. От немцев нас отделяло примерно около километра, может быть, чуть больше. В нашу сторону то и дело летели светящиеся трассы, по которым можно было определить, где противник и как проходит его передний край. Зимние сумерки наступают быстро, и вскоре начало темнеть. Тем временем мы успели многое сделать. Командиры наших самоходок двинулись на рекогносцировку.

Нужно было уточнить, где позиции и кто обороняет территорию завода, где и какие подразделения расположены, и отработать вопросы взаимодействия. Задача эта оказалась не из легких. Нашей пехоты, скажем прямо, не было, вернее, она была, но очень мало. Человек тридцать бойцов вместе с пехотным офицером держали оборону в разрушенных строениях завода и его подсобных помещениях. Были у них пулеметы, в основном ручные. Пехотные подразделения за время наступательных боев заметно поредели, и во взводах было десять, а то и по шесть человек. И если все это учитывать, то тут оборонялась не полная рота. Мы это прекрасно понимали и знали, что на большее рассчитывать нечего, надо довольствоваться тем, что есть.

За кучей кирпича оборудовали огневые позиции артиллеристы. Одна 57-миллиметровая пушка была замаскирована весьма толково, и мы ее не сразу заметили. Подошедший к нам боец сказал, что здесь есть и саперы, потому что он видел, как они минировали дорогу возле леса, а сколько их – не знает. Вот такие были силы, которые должны были удержать позиции на случай, если противник начнет прорываться этим маршрутом. Откровенно говоря, нас это не обрадовало, но и не напугало. Нам это было не впервой.

Напротив, нашему прибытию пехотинцы были безмерно рады. Еще бы, самоходчиков они уважали. В предшествующих боях мы действовали всегда дружно, плечом к плечу – мы были друг другу нужны, мы дополняли друг друга. А это очень важный фактор в бою.

Очень скоро вернулись командиры, и мы начали выдвигаться на выбранные нами позиции. Удачно выбранное место для огневой позиции – это залог успеха в бою. Да если еще грамотная и точная стрельба из орудия, то можно многого добиться.

Наша огневая позиция располагалась за кучей обломков какого-то каменного строения – не то сарая, не то склада. Из-под кирпичей торчали доски и куски проволоки. Через панораму я уточнил ориентиры на местности, пока еще было что-то видно. Напрягая зрение, еще можно было различить кусты и выступавшие бугры на местности за кустами. Там были немцы.

Темнота стала сгущаться, и гитлеровцы стали пускать ракеты, освещая местность. За время, которое ракета светила, можно было в деталях рассмотреть местность и даже кусты. Сами того не подозревая, немцы помогали нам следить за передним краем. Я внимательно смотрел в прицел, изучая каждое пятно, каждую кочку и куст. Когда напряженно всматриваешься, то начинают болеть глаза. Приходилось на время отрываться от панорамы, а потом снова смотреть и смотреть.

Изучая местность в своем секторе, я обратил внимание на такую особенность: стреляя в нашу сторону, немцы почему-то все больше стреляли именно в сторону спиртзавода, а в сторону леса трассы летели очень редко. Значит, они знают, что там никого нет. Вероятнее всего, выступ этого леса пустой, и поэтому они не активизируются на его направлении. Со стороны леса нашими подразделениями стрельба тоже не велась, тогда как от нас нет-нет да протянется ниточка трассы. Я свои соображения высказал вслух. Наш заряжающий Иван Староверов тоже наблюдал за левым соседом и тоже ничего не заметил такого, что говорило бы о близости нашего левого соседа.

До леса от нас было рукой подать, метров двести– двести пятьдесят. Оголенность фланга всегда очень беспокоит, и в бою приходится уделять немало времени этому вопросу. Потому что постоянно думаешь о том, как бы не обошли, и тогда трудно будет удержать занимаемые позиции. Тем более ночь хороший помощник в делах скрытных. А что можно увидеть ночью? Однако когда хорошо всмотришься, то, как говорят, адаптируешься в темноте. Можно увидеть многое. Наблюдая за лесом, все же удалось, правда, не близко от нас, а примерно в километре, заметить трассы, летящие в сторону города. Значит, там есть левый сосед, а почему же нет ближе? Неужели в лесу нет наших? Этот вопрос мучил меня, но вслух я больше не высказывался. Мои мысли рассеял командир: «Наблюдай внимательней, там слева есть наши. Когда я был на рекогносцировке, то пехотный командир предупредил нас, что для установления связи с левым соседом посланы два бойца и скоро вернутся. Как бы своих не пострелять».

Я ответил, что все понял, будем смотреть в оба. И вместе с заряжающим, высунувшись из-за брони самоходки, наблюдали вперед и влево. Сам же он постоянно обращал внимание на правого соседа – самоходку старшего лейтенанта Тимакова. Временами я бросал тоскливый взгляд на нашу боеукладку, где стояли оставшиеся шесть снарядов. Отдельно стояли пять подкалиберных снарядов, которые были у нас на случай стрельбы по танкам противника. Это все, что у нас осталось от вчерашнего боя, а пополнить боекомплект мы не успели. Был у нас и ручной пулемет, который мы подобрали в одном бою, и с тех пор он был у нас хорошим помощником в бою. Мы не раз посылали фашистам солидную порцию свинца, и не безуспешно. Мы всегда держали хороший запас патронов, и не зря.

К нам на огневую позицию пришел наш зампотех – старший техник-лейтенант Павел Семенов, отчества я его не знал. У него был мальчишеский вид, и в его поведении было столько озорства и задора, что трудно было понять, как в нем умещалось его строгое предназначение – «старший техник-лейтенант» – и этот мальчишка Павлик? По этой причине мы за глаза звали его Павликом. Он был почти наш ровесник. Ну может быть, на год-два старше нас с Иваном. А таких, как мы, у нас было много.

В техническом отношении Павлик подготовлен был очень хорошо, да и храбростью был не обделен. Не раз в бою приходил на помощь нашим механикам батареи. Вырастал как будто из-под земли и умело помогал устранять неисправности. Как он успевал видеть все происходящее на поле боя и уловить именно тот момент, когда нужна была его помощь, просто удивляло всех наших ребят. За это он заслужил любовь и уважение.