Баллада о Кольце - Михаил Высоцкий Страница 2

Такое письмо мало у кого вызовет замешательство — все нормальные люди, прочитав подобный бред, воспримут это как шутку, и выбросят куда подальше. Особенно тут, в конторе, где никто понятия не имел, что за работу они делают, откуда берется вся та корреспонденция, что они каждое утро получают, и куда девается все то, что они наработали. Даже Верочка этого не знала — ей давали бумаги, она их относила туда, куда сказано, не вникая в содержимое. Лабиринт Минотавра по сравнению с тем, как блуждали тут бумаги — прямая дорога, ни одна нить Ариадны не помогла бы проследить, откуда на столе Иннокентия Евстасьева взялась эта ненормальная бумажка. Тем более, кроме нее тут валялись еще десятки документов, не менее загадочных, с какими-то отчетами и печатями, но они были отставлены в сторону, и все внимание было сосредоточенно лишь на одном этом послении…

— Сердешный привет и самые-самые сердечные пожелания… — пробормотал Иннокентий. — Я все понимаю, но какой, к черту, эльф? Этот тут откуда взялся?

А пока он думает, самое время представить нашего героя. Иннокентий Аполлинарович Евстасьев, 1931 года рождения. Образование высшее, доктор технических наук, свободно владеет русским, украинским, польским, немецким, французским, английским языками. Мастер спорта по стендовой стрельбе. Полковник КГБ в отставке, позывной «Скалистый», для подчиненных «Скала», «Скалка», «Скакалка». Полная биография Иннокентия Аполлинаровича Евстасьева засекречена.

Закончив в послевоенные годы один из киевских технических институтов, он, как подающий большие надежды молодой специалист, был замечен соответствующими органами, куда и перешел на работу. Официально числясь младшим научным сотрудником какого-то НИИ, прошел многочисленные специальные курсы, определенное время под прикрытием занимался разведывательной деятельностью, в то же время обзавелся семьей и детьми. Однако в конце шестидесятых, по протекции своего непосредственного начальника («Только бездари могут таким алмазом шурупы забивать!», — по легенде, заявил тот начальник своему начальнику, однако подтверждения факт подобного высказывания не получил), перешел работать в один из закрытых киевских научно-исследовательских «ящиков», из-за чего вынужден был «умереть» для своей семьи и полностью перечеркнуть всю прошлую жизнь. В «ящике», подчиненном только всесоюзному комитету госбезопасности, в атмосфере строжайшей секретности, постепенно поднимался по служебной лестнице, пока в конце восьмидесятых не стал директором. В 1991, в 60 лет, должен был выйти на пенсию, но…

Когда СССР приказал долго жить, Украина стала независимой, вся система безопасности рухнула, «ящики» были брошены и разворованы, именно Иннокентий Аполлинарович Евстасьев сумел сотворить чудо — не просто удержать свой научно-исследовательский центр на плаву, выведя его из-под контроля органов (в Москве о нем забыли, а Киев и вовсе никогда не знал), а и превратил в успешное частное предприятие, приносящее колоссальные доходы. Он мало того, что сохранил все старые кадры и не отдал за копейки ни одной бесценной разработки — он еще и приумножил все то, что было, вывел свою структуру на международный уровень, где действовал в меру своего понимания справедливости.

Коробка, где находился кабинет Евстасьева, была не просто «конторой», которую чудом не снесли предприимчивые строительные компании. Это была верхушка айсберга. Ширма, декорации, которые должны были запутать врагов, а таких было немало, не дать им выйти на самого Иннокентия. Только он один имел полную информацию о той корпорации, что создал, и только через него враги могли помешать его планам. И если ради этого надо было держать целую пустую контору за свой счет — так Евстасьев и делал. И когда всякие разные «инвесторы» совались со своими предложениями снести старую промзону и на этом месте построить новый элитный жилмассив, они получали по рукам. А лезли повторно — сами виноваты, надо с первой попытки понимать, что тут ничего не обломится. В третий раз еще никто не полез.

Иннокентий Аполлинарович был человеком идейным. Ни наука сама по себе, ни романтика приключений, ни чины, ни деньги никогда не были для него самоцелью, а лишь средством в достижении справедливости, как он это слово понимал. И работа в госбезопасности, и в «ящике» была для него способом обеспечить свои собственные цели. И лишь когда Евстасьев, наконец, стал сам себе начальником, невзирая на пожилой возраст, он смог развернуться по крупному. Сейчас он мог быть одним из богатейших людей планеты, и уж по крайней мере самым богатым человеком Восточной Европы, но все, что он получал от своей корпорации, пускалось на другие проекты, которые, хоть внешне и не давали никаких результатов, в будущем должны были принести…

В отдаленном будущем — Евстасьев лучше других понимал, что никто не вечен, и хоть он был здоровее многих молодых, отводил себе десяток лет, не больше. Его же проекты были рассчитаны на многие десятки лет, а то и века — настолько они были глобальны и фундаментальны. Как бы это не звучало удивительно, Иннокентий был мечтателем-идеалистом, но не тем, что воспевает свои мечты в стихах, а тем, что воплощает их в реальной жизни. Которая у него была рассчитана по минутам — человеку далеко за семьдесят, а планы расписаны по дням на пять лет вперед.

И тут вдруг такая неприятность — письмо от Моисея. Лучшего агента, единственного ученика, верного друга — человека, на которого Евстасьев собирался оставить свое дело и которому безгранично доверял. С ключевыми словами «сердешный привет и самые-самые сердечные пожелания», которые, согласно утвержденным принципам конспирации, означали следующее: тот текст, который идет дальше, дан без шифра. Его следует воспринимать дословно — если сказано, что появились в городе эльф с гномом, то это значит, что появились эльф с гномом. Не больше и не меньше. Сказано, что ведьмы вышли на охоту за кольцом? Значит ведьмы (вернее «женщины, наделенные паранормальными способностями») именно туда и вышли. Сказано, что местные спецслужбы в панике, а заграничные послали Шотландца? Значит, так и есть — сегодня днем прибудет Алли Гатор, очкастый парень из Эдинбурга с крокодильей хваткой, по сравнению с которым Джеймс Бонд — мальчик для битья на службе Ее Величества.

Но Иннокентий Аполлинарович даже ему не верил, хоть и приходилось с этим уникумом сотрудничать. И уж тем более не верил нынешним службам безопасности — жалкой пародии на то, что было некогда в той, уже не существующей стране. Он никому не верил — если уж Моисей назвал события «бардаком», значит они принимают самый неприятный ход из всех возможных, и если что-то не предпринять незамедлительно — последствия могут быть самые непредсказуемые. Столько десятков лет потрачено не для того, чтоб все рухнуло по чистой случайности, которую даже он не смог предусмотреть…

— Надо разобраться! — вынес свой вердикт Иннокентий Аполлинарович. — Надо с этим разобраться и принять какие-то меры! — решил он.

Приняв подобное решение, Евстасьев, на время оставив в стороне все остальные документы, за каждый из которых иные компании и государства могли выложить десятки миллионов, прихватив послание своего агента, проследовал в ту самую дверь в уголке кабинета, о которой все в конторе знали, но никто никогда не интересовался, что же находится с другой стороны…