Игры Демиургов - Петр Бормор Страница 20

– Стихи пишу, – мрачно откликнулся Мазукта. – Да ты садись пока, налей себе чаю, я еще не скоро закончу.

– А почитать можно?

– Да на здоровье, – пожал плечами Мазукта.

Демиург Шамбамбукли взял первый попавшийся листочек и прочел:

Я жил в довольстве и беспечности,

Нормально ел и крепко спал.

Но ваши нижние конечности

Увидел мельком – и пропал!

Я ваш слуга, ваш верный раб.

Отдайтесь мне разок хотя б!..

– Ой! – вздрогнул Шамбамбукли. – Это ты о чем? Мазукта, ты что, влюбился?

– Да ну, делать мне больше нечего. Я же не для себя пишу.

– А для кого?

Мазукта молча извлек из-под бумаг толстую конторскую книгу и подтолкнул ее к Шамбамбукли.

– Последняя страница, молитвы на сегодня. Какой-то молодой остолоп слезно умолял сделать так, чтобы в него влюбилась знакомая девушка. Ну вот мне и приходится теперь работать его музой – стихи нашептывать, к цветочному ларьку подталкивать, подарки выбирать…

– А ты разве прислушиваешься к молитвам? – искренне удивился Шамбамбукли.

– А без этого нельзя, – вздохнул Мазукта. – Кто ж тогда в меня верить будет – нет, кто обо мне вообще будет знать! – если я хоть иногда чего-нибудь кому-нибудь не исполню? Нет, я, конечно, не все просьбы рассматриваю, у меня правило железное: по одному миллиону просителей в день, остальные перебьются.

– А как ты их отбираешь? Случайным образом?

– У меня случайностей не бывает! Кто первым обратился, с утречка, того и слушаю. Как там говорит народная мудрость… не помню, какого народа: «Кто рано встает, тому бог дает».

– Ясно, – кивнул Шамбамбукли. – Так что там с этим парнем?

– Что-что… вот, помогаю теперь, – Мазукта указал рукой на кипу бумаги. – Стихи пишу прочувственные. Не знаю только, клюнет ли она… Опыта в таких делах у меня не очень много.

Шамбамбукли в недоумении почесал затылок.

– Чего-то я не понимаю… А зачем это нужно? Он же тебя не стихи просил для него писать, а чтобы девушка влюбилась. Ты что, не мог ей просто приказать влюбиться, и все?

– Шамбамбукли, ты дурак! – торжественно провозгласил Мазукта. – Извини, сорвалось, не смог удержаться. Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ну-ка, вспоминай, чему тебя учили, какие основополагающие принципы мироздания ты знаешь?

– Закон сохранения…

– Так, раз!

– Ну, этот… с динамикой что-то…

– «Все течет, все изменяется». Два! Дальше?

– Э-э-э… «На все воля Творца»?

– «На все воля Творца, но сердцу не прикажешь!» – поправил Мазукта. – Это единственное ограничение, наложенное на демиургов. Если бы мы могли управлять еще и побуждениями… тогда совсем неинтересно было бы!

– А-а… Ясно.

– Ну вот. А теперь оттого, что у какого-то болвана бессонница и плохой аппетит, я должен ломать голову, заниматься всякой ерундой! – Мазукта в раздражении смахнул бумажки со стола. – Ну не поэт я, не поэт! По мне, так лучше опять в жерло вулкана, богом ремесел на полставки, кайлом махать – но не видеть никакой писанины! И хоть бы было из-за чего, а то ведь фитюлька какая-то, ни кожи ни рожи! Да вот, сам взгляни.

Мазукта указал перстом.

– Видишь, во-он та?

– Вижу… – медленно произнес Шамбамбукли.

– Ну вот, в нее он и влюбился. И чего нашел? Мелкая, тощая, и ногти обгрызены… Разве что глаза большие, но глаза это, знаешь ли…

– Знаю…

– А он, понимаешь, весь в расстроенных чувствах, жить без нее, говорит, не согласен, любовь, говорит, с первого взгляда! Хочу, говорит… Шамбамбукли?..

– М-м?

– Ты меня слушаешь?

– Угу…

– А почему не дышишь?

Шамбамбукли вздохнул так глубоко, что заколыхались занавески, и глуповато улыбнулся.

– Э-эй, алле, ты в порядке? – забеспокоился Мазукта.

– Ага…

– Шамбамбукли, да что с тобой? – испугался Мазукта. – Ты здоров? Шамбамбукли?.. Шамбамбукли!!!

Впервые в его бесконечной жизни Мазукте стало по-настоящему страшно.

Демиург Мазукта огляделся по сторонам и уверенно кивнул.

– Подходящее место. Годится.

– Тут же ничего нет, – удивился демиург Шамбамбукли. – Кругом сплошная Пустота.

– Именно, – подтвердил Мазукта.

– А зачем ты меня сюда привел?

Мазукта вздохнул и сунул руку за отворот плаща.

– Эй… ты чего? – попятился Шамбамбукли.

– Я? Ничего.

Мазукта вытащил из-за отворота тяжелый гроссбух и раскрыл его на последней странице.

– Мне нужна твоя помощь. Ты же знаешь мое правило, верно? Каждый день я отвечаю на молитвы ровно одного миллиона человек. Не больше, не меньше. Вот и сегодня… 999 999 пожеланий исполнил, а с этим – неувязка.

– А что там?

– Там… – Мазукта снова вздохнул, еще тяжелее. – Это заветное желание одного больного ребенка. Он хочет умереть и переселиться в лучший мир.

– Что?..

– В лучший мир, – раздраженно повторил Мазукта. – Где нет боли, нет страха, все распрекрасно и все довольны и счастливы. Вот ты мне и поможешь его создать. Ведь поможешь, верно?

– Мазукта… А может, лучше пусть этот ребенок выздоровеет?

– Он не просил выздороветь! Он просил умереть и переселиться в лучший мир. А у меня правила твердые, я каждый день…

– …исполняешь миллион желаний, знаю. Ну, а в чем проблема с этим миром? Почему ты сам не можешь справиться?

– Уфф! Ты что, сам не понимаешь? Каждый мир несет на себе отпечаток личности демиурга. А демиургами становятся по-разному. Это тебе все доставалось легко и просто. А я шел наверх путем непосильных трудов и страданий. И какой же счастливый мир я смогу после этого построить?

– Послушай, а если…

– Нет. Ты что, не хочешь, чтобы бедный больной ребенок получил свою толику счастья?

– Хочу.

– Тогда приступай. Твори новый мир.

Шамбамбукли растерянно уставился в окружающую Пустоту.

– А… а что надо делать-то?

– Мир.

– Какой?

– Идеальный. Ты что, не знаешь, какие бывают идеальные миры?

– Знаю. Но я не знаю, какой мир представляется идеальным этому ребенку.

– Хм… ну да. Вот, читай. Там никто никогда не должен болеть и умирать, там должны жить волшебники и драконы, а также прекрасные принцессы, гномы, эльфы, феи, ангелы…