Остров Русь 2, или Принцесса Леокады - Станислав Буркин Страница 3

— И я воду не пью… И я! — загомониливокруг. — А я и пиво-то редко…

— Что ж, ваша гипотеза кажется вполнежизнеспособной, — признал интеллигент. — Вот только чем вы,любезнейший, докажете, что вас действительно не коснулось это… Э-э-э… — Онзапнулся, пытаясь найти подходящее слово.

— Подобрение, — подсказал Стас.

— Вот-вот! Подобрение! Спасибо за термин, молодойчеловек.

— Получи доказательство! — рявкнул пролетарий итак влепил ему в ухо, что тот едва не свалился с ног. Но удержался, резкопринял боксерскую стойку и стал подскакивать, как какой-то неадекватный Тайсон.Пролетарий удивился, опустил руки и тут же получил в глаз. И они стали мутузитьдруг друга так, что только перья в стороны полетели. Народ, окружив дерущихся,азартно болел. Видно, здорово уже по агрессии люди соскучились.

— Прямо как мы с тобой, — заметил Стас. —Такие же придурки.

— Ну а как по-другому проверишь? — заступился я.

В самый разгар потасовки у меня из кармана запел голосокЛеокадии: «Кис-кис, брысь, кис-кис, мяу…» Только вчера этот ринггон себезакачал.

— Алле?! — крикнул я в трубку, прикрыв ее рукой,уж очень народ шумел.

— Костик, — услышат я мамин голос. — Выпроснулись?

— Да, конечно, — говоря, я немножко отошел всторону. — А чего это вы нас не разбудили?

— Ну… — смутилась мама. — Жалко было… Чемзанимаетесь?

— Да так, ничем. Отдыхаем.

— А, ну молодцы. Отдыхайте. Я к обеду домой вернусь,что-нибудь вкусненькое приготовлю. Хухры-мухры [1]?

Та-ак… Совсем с ней плохо. Она с нами по-древнеегипетскипять лет не разговаривала.

— Хухер-мухер, ардажер [2], —ответил я таким голосом, каким беседуют с тяжелобольными, и отключился.

А когда сунул мобильник в карман и вернулся, то оказалось,что все кардинально изменилось. Пролетарий и интеллигент стояли, смущеннопотупившись, а люди в окружавшей их толпе ласково улыбались друг другу.

— Вот теперь верю, теперь мы — нормальные, это ужточно, — сказал пролетарий.

— Как славно! — воскликнул интеллигент. — Каквсе-таки славно, что мы смогли избавиться от разъедавшей наши души вражды! Аведь еще минуту назад мы готовы были нанести друг другу самые тяжкие телесныеповреждения!

— Вот что, дружище, — смущенно сказалпролетарий, — пойдем-ка со мной. Тут неподалеку есть кафе-мороженое. Сдетства в таких не бывал, а теперь вот захотелось. Угощаю всех.

Очередь встретила это предложение овациями.

— Почему бы и нет? Пойдемте! — воскликнулинтеллигент. — Не вижу оснований отвергать приглашение такого прекрасногочеловека. Не пить же, действительно, вредное для здоровья пиво. То лидело — пломбир со взбитыми сливками.

Взявшись за руки, они двинулись прочь, а за ними потянулисьи остальные. Мы же со Стасом стояли совершенно убитые.

— Почему?! — наконец заорал Стас. — Что сними случилось?!

— Я-то откуда знаю? — откликнулся я мрачно и селна скамейку.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Стас, садясьрядом. — Я думаю, у этой болезни длинный инкубационный период. Как усвинки, например. Может, мы с тобой уже тоже заразились, но подобреем позже.

— И что, у них у всех одновременно инкубационный периодзакончился?

— Да, ерунда какая-то получается, — согласилсяСтас. — Значит, все-таки что-то происходит именно в момент подобрения…Какое-то воздействие. Облучение, что ли…

— Если облучение, — сказал я, — то возникаютдва вопроса: что это за облучение и почему оно не берет нас.

— Облучение… Обучение… — повторял Стас, слегкапокачиваясь. — Мобильник дает какое-то облучение, но если бы дело было внем, все бы уже сто лет назад подобрели…

— Постой! — воскликнул я. — А ведь когда ониподобрели, я как раз с мамой по телефону разговаривал!

— Что-то в этом есть… Что-то есть… — пробормоталСтас.

И вдруг меня осенило.

— Песенка! — заорал я и даже вскочил на ноги.

— Какая еще песенка? — снизу вверх уставился наменя Стас.

— Про «кис-кис»! Песенка Леокадии! Она же везде! Она ина английском есть! И в «Терминаторе» этом уродском на титрах как раз она шла,непонятно с какой стати!

— Точно, — прошептал Стас. — Точно. Костя,ты — гений.

Мы замолчали и двинулись в сторону дома. Не знаю уж, о чемдумал Стас, а я думал о том, что моя догадка выглядит очень убедительно. Этапесенка уже несколько дней крутится по всем радиостанциям на двух языках, иклип — по всем каналам.

Я даже расстроился. Песни у Леокадии, конечно, тупые —самые что ни на есть попсовые, но голос приятный, и на мордочку она миленькая…На вид — лет шестнадцать, только это обман, конечно. Как-то мы со Стасомоб этом разговорились, и я ему сказал:

— Стас, она — старуха, я тебе точно говорю! Этовсе вранье и спецэффекты.

— С чего ты взял? — насупился он. Ему-то онанравится еще больше.

— Да уж слишком профессионально танцует. Какая тамБритни Спирс, там Волочкова отдыхает. А что она на компьютере «подчищена», такэтого никто даже не скрывает. Вспомни, как у нее цвет глаз все время меняется!

Но Стас мне в тот раз, по-моему, не поверил.

Мы вошли в наш двор и снова уселись на скамейку. Выходит, вэту песенку заложена какая-то программа, типа двадцать пятого кадра? Тогдаясно, почему алкаши так долго держались: радио не слушают, телевизор несмотрят, а если смотрят, то только футбол и уголовную хронику… Додумать я неуспел, потому что Стас тихонько ткнул меня в бок:

— Есть возможность проверить.

Когда я увидел, кто к нам приближается, то сразу понял, чтоон задумал. Шла соседская бабка, которую мы в детстве прозвали Горгоной. Ужетогда даже самые отчаянные пацаны боялись ее дразнить, потому что она и палкоймогла огреть, и кирпичом запустить. Сколько себя помню, ни разу не слышал,чтобы она говорила спокойно, без ругани.

Немного волнуясь, я достал из кармана телефон, нашел опцию«звуки», там — «вызов» и нажал на «ввод».

Милый, милый, милый,

Поцелуй меня, —

запел звонкий, почти детский голосок Леокадии, и я выставилтрубу перед собой.

Милый, милый, без тебя

Я не могу ни дня.

Милый, помнишь, мы в «кис-кис»

Играли во дворе?