На службе у Кощея - Владимир Пучков Страница 3

Пацанам только этого и требовалось. Разобрав быстро ближайший плетень, они ринулись на Яромира и Будулая, сопя от ярости и опасно размахивая дрекольем. Из-за этого у них сразу случился казус: трое молодцев остались лежать, сраженные дружественными дубинами, кто-то кого-то задел кулаком, кому-то отдавили самое драгоценное.

Какое-то время Яромир молча выдерживал натиск, не обращая внимания на град сыпавшихся ударов. Но когда из толпы к нему выскользнула рука с ножом, не выдержал. Перехватив руку, он выдернул из толпы рыжеволосого, рябого детину, отвесил ему пощечину, отчего тот потерял сознание, и, ухватив парня за ноги, пошел обрабатывать окруживших его и Будулая молодцев не хуже, чем дубиной.

Какое-то время слышалось сосредоточенное сопение и глухие удары. А затем вся толпа, не разбирая дороги, ринулась прочь, оставив на поле боя с десяток постанывающих и слабо шевелящихся тел.

– Эй, вы куда? — огорчился Яромир, продолжая удерживать рыжего молодца за ноги. — Так нечестно! — Он отбросил рыжего в кусты. — Ну вот, и подраться не дают...

Будулай стоял рядом согнувшись и держался за правый глаз.

– Задели, что ли? — участливо спросил Яромир, разглядывая напарника. — Ну точно. Синяк будет! — Он еще раз глянул на заплывший глаз и махнул рукой. — Не бери в голову. До свадьбы заживет! Тебе это... коровий навоз приложить надо, сразу полегчает!

При упоминании о навозе Будулай содрогнулся и замотал головой.

– Н-нет! И так пройдет!

Синяк, конечно, не прошел. Потому и собирался Будулай мрачно, но в конце концов повеселел.

– Ты письмо береги! — напомнил он. — К осени я в стольный град приеду, тогда и свидимся.

Яромир, как положено, оседлал коня и проводил гостя за околицу. А потом еще и проехал с ним верст пять, чтобы убедиться, что никакие разбойники и всякая тать не гонятся за царевичем.

На прощание они обнялись, и Яромир вернулся домой. Походил по пустой горнице, посидел на скамье, посмотрел в окно и плюнул с досады: «Скука! Подраться и то не с кем! Был царевич, и тот уехал. Стало быть, и мне пора собираться!»

Как надену я наряд

Да поеду в стольный град.

Ведь у батюшки-царя

Нет сильней богатыря!

Во дворце Великого княжества Лодимерского было неспокойно. Бояре, как и положено, плели заговоры. Стрельцы, вместо того чтобы нести службу, буйно и целенаправленно спивались. И даже сам Кощей не мог их образумить.

С запада подгрудили немцы и выжидали удобного момента, чтобы напасть на вольные города. С юга поджимала Кумария, запирая выход в Хвалынское море. На востоке своего часа поджидали полонежцы. И хотя со степняками был заключен вечный мир, но кто же доверится слову степняка?..

Великий князь царь-государь Дормидонт стоял возле стола, на котором была расстелена большая карта, и, беззвучно шевеля губами, пытался постичь расклад сил.

– Кощей! — Царь повернулся к худому высокому человеку, одетому в красную мантию. — Кто у нас канцлер — ты или я?

– Я, ваше величество! — послушно склонил голову Кощей, и на его худом скуластом лице промелькнуло подобие улыбки.

– А если ты, — капризно произнес царь, — так ты и должен объяснить, что тут к чему. Не понимаю я твоей географии! От кого пакости ждать?

– То есть... Вы имеете в виду...

– Вот именно!

– Тогда ото всех! — вздохнул Кощей. — Вот, например, биварцы. То есть немцы. Мои лазутчики доложили...

– Что ты мне про своих лазутчиков?! — вскипел царь. — Государево ли это дело — заниматься такими пустяками? Ты лучше скажи, когда эти чугунные лбы пойдут на нас войной?

Кощей закатил глаза под потолок, снова вздохнул и коротко ответил:

– В ближайшее время, ваше величество, они на такое дело не решатся! Войско у нас сильное, заставы крепкие. Не решатся!

– Ну, a если кумарцы попрут, тогда решатся?

– Тогда решатся, — подумав, сказал Кощей. — Война на два фронта — дело тяжелое.

Царь Дормидонт почесал бороду, беспокойно выглянул в окно и заговорщицким шепотом поделился:

– И все-таки так хочется кому-нибудь объявить войну! Сказать, мол, иду на вы! А то скучно что-то.

Кощей вздохнул в третий раз, правда, уже совсем по-другому. Очевидно, у него в наборе был богатый арсенал вздохов. Великий канцлер изобразил озабоченное внимание.

– Прекрасная идея, ваше величество! Это позволило бы решить некоторые внутренние проблемы. Стрельцы уже больше года томятся без дела, пьют, дурачатся. А там, где безделье, там и бунт... — Он многозначительно посмотрел на царя.

Дормидонт пронзительного кощеевского взгляда не выдержал, его лицо стало медленно покрываться пунцовыми пятнами.

– Бунт?! — прошипел он угрожающе. — И это заявляешь мне ты, великий канцлер? Да я... я...

У Кощея так и вертелось на языке, что «я» — это последняя буква в алфавите, но он коротко улыбнулся и неопределенно махнул рукой.

– Будьте спокойны, ваше величество, у меня все под контролем! Вот, подпишите этот указ, и все будет в полном порядке. — Он положил на стол тяжелый лист пергамента, исписанного мелким бисерным почерком.

Царь надулся, нахмурил брови, словно хотел что-то казать, но вместо этого схватил перо и быстро подписал грамоту. Кощей молниеносно сцапал ее со стола, вежливо улыбаясь, спрятал в карман.

– Это... А что там, в грамоте? — запоздало спросил Дормидонт.

– Указ, ваше величество, — поклонился Кощей, — о введении тайной канцелярии. Бунты надо пресекать на корню. А зачинщиков выводить на чистую воду. В смысле — на плаху!

– Зачинщиков — это хорошо. Только ты, смотри, дров не наломай. Я хоть и строг, но справедлив. Не хочу, чтобы невинные пострадали!

– Вот тут-то вы и заблуждаетесь, ваше величество, — серьезно ответил канцлер. — Невиновных не бывает. Бывает мало пыток.

На какое-то мгновение царь остолбенел и непонимающе уставился на Кощея. Первый министр тут же поспешил разъяснить свою позицию.

– Время от времени в народе возникают нездоровые мысли. Когда люди живут хорошо, им хочется жить еще лучше. Они устремляют взоры туда, куда простому смертному и смотреть нельзя. Они замахиваются на самое святое!

– Это на церковь, что ли? — испугался Дормидонт.

– На частную собственность, — сурово сказал Кощей. — Приезжают заморские купцы, ведут прельстительные речи: мол, все люди равны, и все, что ни есть в государстве, надо поделить поровну. А самого государя... Нет! Не могу сказать. Язык не поворачивается!

Царь снова пошел пятнами, но канцлер его тут же успокоил.

– Потому и необходимо ввести тайную канцелярию, чтобы придушить на корню гидру революции!