Уилт непредсказуемый - Том Шарп Страница 3

Когда Уилт миновал аллею на Веллингтонроуд и приближался к дому, то почуял аромат рагу с овощами и… заметно повеселел.

На следующее утро настроение у него было довольно мрачное. «И как я сразу не догадался, что она это рагу неспроста приготовила. Хотела меня задобрить, а уж потом огорошить, – бормотал он, направляясь в Гуманитех. – Сдать комнату неизвестно кому, это же надо додуматься!» Этого Уилт боялся с тех пор, как они купили дом. До поры до времени Еве было некогда. Сначала она возилась с садом, потом искала целебные травы. Затем опробовала новомодные методы воспитания детей, перекраивала на новый лад кухню и переклеивала обои. Уилт было подумал, что про мансарду она забыла. Ан нет! Втихаря нашла квартирантку и молчок! Ну, надо же, черт возьми! Клюнул на это рагу, как карась на мотыля. Ева, когда захочет, здорово готовит. Уилт уже приканчивал вторую порцию рагу и бутылку своего лучшего бургундского, когда на него обрушились новости. Поначалу он даже не понял, о чем речь.

– Чего-чего? – тупо переспросил он. – Сдала мансарду одной немке, повторила Ева. – За пятнадцать фунтов в неделю. Тишину и порядок гарантирует. Ты ее даже не заметишь.

– Держи карман шире! Заведет себе кучу любовников, они будут шнырять здесь по ночам, весь дом провоняет жареными сардельками. Немцы только их и едят.

– Ничего не провоняет. У нее на кухне отличная вытяжка. А мальчиков пусть приводит, если они будут примерно вести себя.

– Отлично! Покажи мне хоть одного примерного «мальчика», и я тебе приведу верблюда с четырьмя горбами.

– Это не верблюд, а дромедар называется. – Ева применила свою излюбленную тактику запудривания мозгов, от чего у Уилта обычно ехала крыша и он начинал отчаянно спорить. Но сейчас фокус не удался.

– Правильно, дромедар, – подхватил Уилт. – С двумя ногами! Значит, по-твоему, я буду спокойно лежать и слушать, как прямо над головой мандрадер усатый по койке скачет?

– Не мандрадер, а дромедар, – поправила его Ева, – вечно ты все путаешь.

– Ну и хрен с ним! – прорычал Уилт. – Я знал, что так будет, еще когда твоя преподобная тетка преставилась и оставила наследство, а ты купила этот постоялый двор. Знал я, знал, что ночлежку здесь откроют!

– И совсем не ночлежку! И вообще Мэвис говорит, что раньше семьи были крупные, а невзгоды мелкие.

– Мэвис ли не знать! Ее Патрик только и делал, что приумножал чужие семьи.

– А Мэвис предупредила, что больше его выходки не потерпит.

– А я предупреждаю тебя, – сказал Уилт, – Малейший скрип кровати, звон рюмки, гитарный аккорд или смешок на лестнице, я сюда таких квартирантов наведу, что твоя мисс Шикельгрубер отсюда пулей вылетит!

– Не Шикельгрубер, а Мюллер. Ирмгард Мюллер.

– Постой, а обергруппенфюрер Мюллер – не дед ли ей? Тот самый, из гестапо…

– Ты просто завидуешь, – заявила Ева. – Если б тебя нормально воспитывали и не драли уши, чтоб в замочную скважину не подглядывал, ты бы сейчас не относился так болезненно к тому, чем занимаются нормальные люди.

Уилт свирепо уставился на Еву. Всякий раз, чтобы обломать Уилта, она напирала на его сексуальную неполноценность. После чего Уилт обычно капитулировал и отправлялся спать. Обсуждать свою неполноценность он не стал, так как пришлось бы на деле доказывать Еве обратное. А после такого рагу Уилту уже ничего не хотелось.

Ничего ему не хотелось и на следующее утро, когда он пришел в Гуманитех. Перед уходом в детский сад близняшки не поделили платье, а «Тайме» снова напечатала очередное ходатайство лорда Лонгфорда об освобождении из тюрьмы Майры Хиндли, женщины-убийцы. Она якобы перевоспиталась, стала доброй христианкой и вообще добропорядочной личностью.

«Тогда пусть сидит, где сидела, и перевоспитывает остальных!» – пробормотал Уилт в сердцах.

Другие новости тоже не давали повода для веселья. Инфляция опять поползла вверх, а английский фунт свалился вниз. Из Северного моря через пять лет выкачают весь газ. В общем, в мире, как всегда, бардак. А тут сиди и подыхай от скуки, пока этот Мэйфилд расхваливает курсы английского языка для иностранцев. Потом явятся коллеги и будут ныть, что их не устраивает составленное Уилтом расписание занятий. Самое противное в его новой должности было то, что приходилось торчать на работе остаток лета и придумывать, как преподаватели смогут находить свои группы в указанный час. Когда Уилт наконец придумал, оказалось, что он обделил заведующего кафедрой изящных искусств. Тот хотел читать лекции о сущности бытия только в 607й аудитории, а Уилт разместил там третью группу мясников. Вдобавок он не знал, как поступить с миссис Файф. Она его еще в прошлом году достала. Не может, видите ли, читать свои лекции на кафедре мехтехники по вторникам в 14.00, потому что ее муж… Короче, пришлось менять расписание. В такие минуты Уилт мечтал снова стать преподавателем и объяснять «Повелителя мух»газовщикам. Хотя, чего жаловаться? На нынешнем месте зарплата приличная. А деньги всегда нужны, особенно если живешь на Веллингтон-роуд. Составив один раз расписание, потом весь год можно было провести, погрузившись в мечты в своем кабинете.

На факультетских заседаниях он впадал в какое-то оцепенение, хотя в присутствии Мэйфилда, ухо надо было держать востро – того и гляди узнаешь, очнувшись, что на тебя повесили лишние лекции. А доктор Борд? Тот начала учебного года без скандала вообще не мыслил.

Так получилось и в этот раз. Доктор Мэйфилд открыл заседание гуманитеховского руководства и начал:

– Учебная программа должна быть строго ориентирована на обучаемого, причем особое внимание следует уделить развитию социально-экономического мышления.

Вот тут-то и вмешался доктор Борд.

– Ерунда! На моей кафедре учат наших английских студентов говорить по-немецки, французски, испански и итальянски. Мы не должны рассказывать всяким там иностранцам, откуда взялись их языки. Позволю себе также заметить, что насчет социально-экономического мышления доктор Мэйфилд не прав. Если позволите, приведу в качестве примера своих прошлогодних арабов. Экономическое мышление у них – позавидовать можно. Цену своей нефти знают. А в социальном смысле – дикари. Три года я безуспешно пытался их убедить, что неверную жену не следует забивать камнями.

– Перебивая докладчика, доктор Борд, мы сами себя задерживаем, – заметил проректор, – продолжайте, пожалуйста, доктор Мэйфилд…

И доктор Мэйфилд продолжил. Он говорил целый час, пока не был прерван деканом техфака.

– Тут кое-кого из моих преподавателей назначили читать лекции о достижениях британской технической мысли в XIX веке. Прошу прощения, доктор Мэйфилд, господа, но у меня на факультете работают инженеры, а не историки. Зачем заставлять их делать то, о чем они не имеют ни малейшего представления?

– Вот именно! – подхватил доктор Борд.

– А еще хотелось бы узнать, почему столько внимания уделяется иностранным студентам. А наши чем хуже?