Лиса в курятнике - Эфраим Кишон Страница 3

— Я скажу, что скоро сезон дождей.

— Ничего. Запасемся зонтиками.

— Извините, — промямлил Шолтхайм, скользя смущенным взглядом между политиком и его секретарем, — о чем вы говорите? В этой деревне нет ничего особенного. Это совершенно изолированное место, просто кусок болота. Я вспомнил его лишь потому, что вы спросили… Я не понимаю…

— Как называется это место?

— Эйн Камоним. Тминный ключ, — смущенно пробормотал Шолтхайм.

Большой грузовик «Тнувы» мчался по извилистому шоссе Верхней Галилеи. Дольникеру и его секретарю поездка, длившаяся с утра, уже успела изрядно поднадоесть. Они сидели в кабине, прижавшись друг к другу, время от времени разминая затекшие мышцы. С подъемом в горы пейзаж стал однообразным, солнце нещадно раскаляло кабину.

— Дружок, — обратился Дольникер к водителю, — сколько еще осталось до Эйн Камоним?

— Минимум два часа, господин. От развилки поедем по грунтовке.

— Почему не строят шоссе до конца? — поинтересовался секретарь.

Водитель объяснил, что, кроме него, никто туда не ездит.

— Слышите, Дольникер, — заметил секретарь, — я же говорил, надо было ехать на нашей машине.

— Храни нас Бог, — ответил Дольникер, — но как бы я смог остаться инкогнито, если бы приехал на машине партии? Я надеюсь, — обратился он к водителю, — что и вы будете держать все в секрете.

Лицо водителя приобрело торжественное выражение. Политик вынул из желтого портфеля газетные вырезки и глянул в них:

«Амиц Дольникер отправляется в отпуск

Амиц Дольникер отправился в оздоровительный отпуск куда-то в пределах страны. Хорошо осведомленные источники связывают его внезапное исчезновение с распространяющимися в столице слухами о предстоящих международных переговорах на высоком уровне».

Сердце политика радовалось этой «сенсации». Никто не знает, где он. В этом есть элемент тайны, которая всегда пробуждает общественный интерес.

— Дружок, — спросил он водителя, — когда в деревню приходят утренние газеты?

— Не приходят.

— А как же следят жители за происходящими событиями?

— Не следят.

Странное молчание воцарилось в кабине.

— Прекрасно, — заметил Дольникер слабым голосом, — это будет полнейший перерыв — для моего выздоровления. Без прессы, без шума…

— И без электричества, — добавил секретарь.

— Вам там понравится, — утешил водитель, — вы будете среди порядочных и тихих евреев, живущих своей жизнью и совершенно не интересующихся этим безумным миром. Говорят, что их предки были лесорубами в Русинских лесах в Северной Венгрии и во время погромов они наняли какого-то агента, обещавшего вывезти их в Америку. Но он был сионистским функционером и вместо Америки привез их сюда. Потом они получили деньги от барона Ротшильда и поселились в этом сумасшедшем месте. Говорят, они еще долгие годы думали, что находятся в Америке. Вообще-то, если вникнуть в суть дела, неважно, что думают в этом забытом Богом месте.

Водитель разразился веселым смехом, и Дольникер начал нервничать.

Он достал из потертого портфеля карту, расстелил ее на коленях и стал старательно выискивать район их пребывания.

— Господа, — воскликнул он через некоторое время, — мне не удается найти здесь никакого Эйн Камоним!

— Может, картографы еще не открыли деревню — заметил водитель, — она затеряна меж гор. Может, видели ее с самолета, но подумали, что это уже Ливан.

— Как белые пятна на карте Центральной Африки, — заметил секретарь.

В эту минуту машина свернула и чуть не врезалась в бурую стену, что шла вдоль дороги. При повороте секретарь ударился головой о зеркало водителя, и мир померк в его глазах.

— Что это? — испуганно завизжал Зеев. — Я ничего не вижу! Я ничего не вижу!

* * *

— Погодите, — сказал водитель, включив фары. Машина ползла по темной пещере, усыпанной крупными камнями. Порой машину сотрясало, как лодку в бурном море.

— Свободу! — закашлял Зеев, очищая брюки от пыли. — Свободу!

— Во всяком случае, — оправдывался Дольникер, — пейзажи здесь прекрасные. Жалко, фотоаппарат не взяли.

Вид был действительно потрясающий. Дорога в пыли петляла среди гряд скал, а между ними виднелись дубовые рощи, воздух стал остросвежим, с севера дул ветерок.

— Знаменитая Гора Потопа, — указал водитель на черную покрытую льдом скалу, гордо возвышающуюся над землей, — в период дождей отсюда спускаются бурлящие потоки, как при Потопе…

Если бы не земляная плотина, которую построили жители деревни, потоки просто стерли бы ее с лица земли…

— Прекрасно, правда, Зеев? — воспламенился Дольникер. — И вправду, человек должен иногда возвращаться к природе.

— Извините, — прошептал Зеев, — мне надо быстро… выйти…

Машина остановилась, и Зеев, пораженный морской болезнью, вышел, медленно подошел к краю шоссе, снял очки и облегчил желудок. Дольникер тоже вышел из машины и обозревал окрестности, радуясь жизни.

— Смотри, дружок, — Дольникер указал водителю на Зеева, — это напоминает мне историю одного резника, которому не разрешали дуть в рог-шофар в праздник Рош ха-Шана. Несчастный пошел к раву и плакался ему.

«Рабби, рабби, — жаловался резник, — ну почему мне не дают дуть в шофар?»

И что же ответил рав, господа?

«Потому что ты не окунался в микву».

Резник стал оправдываться:

«Рабби, вода очень холодная, ой, холодная».

Рабби отвечает:

«Ойф калст бласт мен ништ» [1]. Ха-ха-ха.

Дольникер разразился громовым смехом, так что его глаза совсем скрылись в окружающих их морщинах. У водителя на губах тоже появилась глуповатая улыбка. Зеев закончил свои дела и неверным шагом вернулся.

— Дружок, если ты так слаб, тебе тоже не мешает отдохнуть. Даже ради этого стоило сюда приехать.

Зеев не ответил. Машина продолжала свой путь. Пейзажи стали более окультуренными, между рощами появились зеленые пятна возделанных полей.

— Вот и тминные поля, — объяснил водитель, показав на низкие кусты, растущие в беспорядке на маленьких участках земли. — Ну а теперь берегитесь — дорога будет хуже.

Машина миновала горную цепь и, повизгивая тормозами, начала спуск. Внизу, в долине, виднелись домики из неотесанного камня.

— Это деревенская околица, — заявил Дольникер.

— Нет, господа, это деревня и есть, — ответил водитель.