Мать-ехидна лучше всех! - Елена Белова Страница 32

Не надо думать, что я очень сознательная и прогрессивная родительница. Просто я иногда читаю буржуйскую прессу и нахожу там жемчужины здравого смысла и положительных примеров.

Почти четыре года назад жительница Нью-Йорка Ленор Скинази выдала своему девятилетнему сыну карту-схему городского метрополитена, проездной, двадцать долларов и пожелала счастливо добраться до дома. Этот шаг был ее материнским ответом на неоднократные просьбы ребенка хоть разок отпустить его домой одного. Ленор откровенно написала, что волновалась за сына, но не стала за ним следить. «Я доверяла ему», — призналась женщина. Ее сын вернулся домой безмерно довольный и гордый собой, а сама Ленор за свой рискованный шаг удостоилась звания «Худшая мать Америки».

Половина людей, прочитавших эту историю, заявила, что готова подать в суд на Ленор Скинази за жестокое обращение с детьми.

Тем не менее у Ленор нашлись и сторонники. Наша родительская тревога порой приобретает слишком изощренную форму, считают ее заступники. Потеряв своего ребенка на детской площадке из вида на пару минут, мы уже мысленно видим его играющим глубокой ночью в кромешной темноте прямо на рельсах.

А Ленор Скинази, убежденная, что чрезмерная опека несет в себе опасные перспективы, собрала своего отважного сына-путешественника в следующую самостоятельную поездку и даже написала книжку о том, как отпускать детей гулять одних и не сходить при этом с ума от беспокойства.

Думаю, что реалии российской провинции несколько далеки от правил жизни в Нью-Йорке, однако я разделяю взгляды миссис Скинази и пробую следовать ее путем. Точнее, позволяю своей дочке повторять путь ее сына. Правда, не столь радикально: я не отпускаю Полину в самостоятельное плавание по незнакомым районам. Но я думаю, что ребенок, не боящийся быть самостоятельным, сможет скорее принять верное решение в опасной ситуации. И еще я желаю всем счастливой дороги: тем, кто до сих пор ходит вместе с мамой, крепко держа ее за руку, и тем, кто уже пробует на вкус первые терпкие плоды собственной обязательности и ответственности.

А вот что, к примеру, можно рассказать о своих соседях по дому? Особенно когда дом не просто многоквартирный, но и многоэтажный, со всякими жилищно-коммунальными излишествами навроде лифта и электрических лампочек, которые управляющая компания заменяет раз в год. Столкнувшись в полутемном подъезде с незнакомым человеком, я обязательно здороваюсь, подозревая в нем соседа сверху. Или снизу. И он немного испуганно и поспешно отвечает, углядев в моем бледном, маловыразительном и ничем не выдающемся лице схожесть с портретами соседок с четвертого этажа. Или с восьмого.

У кого как, а у меня соседи просто замечательные. Благодаря им я порой чувствую себя вовлеченной в водоворот самых непредсказуемых событий.

Из-за необыкновенной соседки сверху я каждую ночь как будто заново перечитываю сказку о Золушке, которая ровно в полночь теряет свой волшебный наряд, карету и экипаж и превращается в замарашку и домработницу. В магический час наступления новых суток я практически еженощно просыпаюсь от звонкого и задорного шума струи воды, бьющей о дно металлической ванны в соседской квартире. Ванные комнаты примыкают вплотную к спальням, я внимаю веселому гулу воды и представляю себе, как моя прекрасная соседка танцевала до полуночи на веселом балу, флиртовала с олигархами и прочими финансовыми магнатами и акулами бизнеса, а после того, как часы пробили полночь, злая мачеха заставила ее стирать заскорузлые кухонные полотенца на облупившейся доске у железного корыта.

Мама рассказывала, как совсем недавно эта соседка звонила нам в квартиру с просьбой позволить ей подняться по пожарной лестнице с нашего балкона на свой балкон. Маме пришлось ей вежливо отказать: эта лестница существовала лишь в воображении соседки. Я думаю, что она репетирует новую сказку возможно, о Карлсоне, который живет на крыше, и с нетерпением жду соседкиной трактовки классического текста.

Недавно переехавший в наш дом сосед с третьего этажа по имени Викентий — сын институтского товарища моего папы. Давным-давно, во времена нашего дошкольного детства, мои и Викентьевы родители очень дружили и частенько проводили вместе выходные и отпуск. Мы до сих пор мило раскланиваемся с Викой и церемонно обсуждаем природные катаклизмы или индекс Доу-Джонса. А вот его жена меня явно недолюбливает: недовольно косится в мою сторону и норовит угнать лифт из-под носа. Иногда мне хочется поставить ее на место: поправив безупречную парикмахерскую укладку и выдохнув неприятной даме в лицо дым от пахитоски, процедить:

«Ах, вы знаете, а ведь я с Вашим Викентием в Сочи отдыхала!», опустив при этом подробности — например, что нам с Викой было по четыре года и родители возили нас к морю.

Соседка с пятого этажа — наша подъездная достопримечательность, выдающаяся из толпы обычных жильцов не какой-нибудь безделицей типа теплых полов в лоджии или джакузи на бронзовых львиных лапах, а настоящим фонтаном на кухне, бьющим прямо в полоток. Из-за этого стихийного фонтана управляющая компания отрубила воду во всем нашем стояке, с первого по девятый этаж, а соседка благополучно улеглась в больницу или уехала на воды в Форж лечить расшалившуюся печень — кто же ее разберет? И ровно три с половиной месяца из-за дырявых соседкиных труб мы жили без воды на кухне.

Соседи — это наша надежда и опора в трудную минуту. В прошлом месяце мой муж изображал сантехника (а мы увлекаемся ролевыми играми — это разнообразит устоявшуюся семейную жизнь). Он что-то делал с батареями центрального отопления, и вдруг труба не выдержала и потекла. А я, пытаясь исправить положение, выскочила на лестничную площадку и стала звонить во все двери, чтобы попросить у соседей помощи или хотя бы узнать номер телефона аварийной службы. И мне в тот роковой момент гостеприимно и доверчиво открыли двери, распахнули сердца и записные книжки…

Соседей не выбирают, это правда. Но иногда с ними может просто повезти!

В туманное утро послеосеннего безвременья, такое, как сегодня, совсем не хочется вылезать из-под теплого одеяла. А хочется, наоборот, прикинуться благородной мадамой и сказаться тяжело больной каким-нибудь модным недугом. Например, сезонной депрессией, лечение которой весьма симптоматично и крайне непродуктивно. В качестве мер, приносящих временное облегчение, можно взять на руки сонного ленивого Кота и гладить его до жара в ладонях. Можно наесться безумно вкусных, но крайне неполезных холестеринозашкаливающих пирожных с кремом или даже бутербродов с сырокопченой колбасой — без хлеба, но зато с твердым сыром. И запить это чудовищное великолепие коньяком с кофе.

Можно нацепить любимую кожаную куртку с меховой подстежкой и отправиться на променад по проспекту подышать свежим воздухом и заодно повысить самооценку.

А можно не вылезать на улицу и не пачкать грязью новые роскошные сапоги, а свить в кресле гнездо из шерстяного пледа и устроиться в нем с хорошей книгой. Любимые рассказы Михаила Зощенко о Леле и Миньке, стихи Игоря Северянина, новый роман Леонида Юзефовича. При особо осложненном состоянии применить испытанное надежное средство — мемуары Сомерсета Моэма.