Я и мои гормоны - Пол Винсент Страница 4

– Вчера.

– О, господи! Это же ужасно!

– А тебе не кажется несколько странным, – раздраженно заметил Гистамин, – что ты чувствовал себя вполне нормально, пока мы не сказали тебе, что он бросил курить.

– Нет, не кажется.

– Чтоб я сдох!

– В любом случае, он никогда не бросал курить надолго, – приятным голосом прожурчал Серотонин, отвечающий за подъем настроения. У Серотонина всегда была в запасе позитивная мысль.

Все нахмурились: среди гормонов существовала негласная договоренность о том, что всякие там счастливые мысли – это не совсем мужское дело. Серотонин не имел права открывать рот, даже если его идея была не такой уж и радостной.

– Да, так или иначе, он никогда не мог долго продержаться без курева, – подытожил Адреналин.

Такая постановка вопроса возражений не вызвала, только Гистамин раздраженно упрекнул товарищей:

– Нечего гордиться тем, что вы устраиваете Биллу такие симптомы, которые он потом объясняет отказом от курения.

– Помните, как мы сделали его желтым?

Адреналин с готовностью изобразил испуганного Билла:

– А-а-а! Это никотин выходит из меня наружу. Внезапно Тестостерон разозлился и стал кричать на Гистамина:

– Что это ты на меня уставился? На меня? Ох! Да, ты!.. Гистамин! Что ты на меня вытаращился?

– Мне показалось, что ты хочешь что-то сказать.

– Ах, да! – Тестостерон на секунду задумался. – Ну да… у меня есть план. Хотите послушать?

– Нет.

– Ух…

Внимание всех присутствующих отвлекла Кейли, которая имела привычку, размышляя, облизывать верхнюю губу. Гормоны постарались обратить внимание Билла на этот примечательный факт, но тот начинал дремать.

– Ладно, – сказал Гистамин. – Давай выкладывай свой план.

Тестостерон обрадовался:

– Билл. Так? Билл, ну, в смысле, наш Билл. Так?

Все понимали, что на изложение плана должно было уйти некоторое время, и набрались терпения.

– Наш Билл… Так?

– Да? – подбодрил его Гистамин.

– Билл должен завести интрижку на стороне!

– Не дури.

– Но ведь это решает все наши проблемы, – принялся объяснять Тестостерон. – Мы хотим перепихнуться. Так? А по моему плану…

– Ну?

– По моему плану, мы как раз этим и займемся! – закончил выступление Тестостерон и снова сделал эффектную паузу, ожидая неминуемого шквала аплодисментов.

Гистамин воспринял идею коллеги с явным пренебрежением:

– Надо же, как оригинально! У Билла пару дней не было секса – самое время нашему Казанове отправиться на поиски любовницы. И кто, интересно знать, думает так же?

– Я, – честно признался Тестостерон.

– И любой сорокадвухлетний мужчина, – добавил Адреналин.

– М-ммммм, – уклончиво промычали остальные.

– А сколько нашему Биллу? – спросил Тестостерон.

– Сорок два.

– Ну вот, а я что говорил! – Триумф Тестостерона был полным.

При одной мысли об этом Гистамин покрылся испариной и попытался образумить остальных:

– Но нас могут поймать!

– Обязательно поймают, – развил его опасения Адреналин, засветившийся от счастья. – Застукают с поличным. В этом-то вся и соль: страх, чувство вины… Мы постараемся, чтобы Билл оставил любовное послание в бардачке, использовал кредитку для покупки цветов и пришлем ему детальный счет за телефонные разговоры…

– Мы даже можем наслать на него сыпь, куда-нибудь туда, где ее происхождение будет очень трудно объяснить, – продолжил Феромон. – Например, на пенис. Что-нибудь вроде пустул. Пустул, которые начнут вскрываться, когда он будет…

– Заткнись, Феромон! – резко оборвал его Гистамин.

– Это будет для него большим потрясением… – отметил Адреналин.

– Именно, а ведь мы ненавидим потрясения!

– Нет. Мы их и любим, и ненавидим. Мы никогда не можем понять, почему так получается, поэтому перестали пытаться найти ответ.

– Это то же самое, что аттракционы на ярмарке или американские горки, – объяснил Феромон.

Но Гистамин был непреклонен:

– Ненавижу аттракционы.

Делать все то, что не по нутру Гистамину, было важной работой для всех остальных гормонов. Гистамин знал об этом, поэтому считал необходимым сопротивляться:

– Такие решения с кондачка не принимаются.

– Разумеется, – ответил Адреналин. – Перед тем как решиться, нам необходимо покопаться в самом себе, вынести изнурительные внутренние споры и сомнения.

– Так, может быть, он и не пойдет на это? – все еще надеялся на благоразумие приятелей-гормонов Гистамин.

– Еще как пойдет. Но сначала ему предстоит помучиться. Понимаешь, в глубине души Билл уверен, что он – парень хоть куда.

При этих словах даже Гистамин не удержался от смеха:

– И, скорее всего, мучения будут длиться ровно столько, сколько потребуется времени на поиски женщины, согласной с ним флиртовать.

– На самом деле, чуточку больше – надо соблюсти приличия.

– Мы ведь не хотим, чтобы он считал себя ни на что не годным, – прибавил Серотонин.

К моменту, когда Билл вернулся в офис, гормоны бросили все силы на выполнение нового задания. Последний раз они работали с таким энтузиазмом, когда обнаружили, что он может заниматься онанизмом. Сейчас они рассматривали всех находящихся в конторе как кандидатов для легкой интрижки.

– Смотрите! – орал Феромон. – Как насчет этой попки?

– Где? – заинтересовался Адреналин.

– Вон там, – показал ему Тестостерон, который смотрел в нужном направлении. – Вот она нагибается…

– Складывает что-то в шкаф, – помог ему Феромон. – Да, не часто у нас можно встретить такое.

Все были напряжены.

– Вот она тянется за папкой… покачивает ягодицами… поправляет прическу. – Феромон говорил, как заправский телекомментатор. – Это самый роскошный вид сзади, который я когда-либо видел.

– Смотрите, она встает! Она встает! – Адреналин захлебывался от возбуждения и почти кричал. – Только бы мордашка не подкачала. Мы на верном пути… Да! Она поворачивается и…

Повисла длинная пауза, в течении которой Гормоны от удивления не могли проронить ни слова.

– Да это мужик! – потрясенно выговорил кто-то, за чем последовала череда смущенных покашливаний.

– Это… это просто отвратительно, – начал Адреналин. – У парня не должно быть такой фигуры. Чего это он тут разгуливает с таким задом?