Мемуары Мойши - Хельга Графф Страница 4

– Не партизан, а офицер! – поправила я ее.

– Не важно! Звания в данном случае не играют никакой роли, – огрызнулась она, – вот если бы услышал, куда ты собираешься бежать, точно дал бы вам всем хорошенько по шее!

На защиту вновь встала моя подружка.

– Война давно закончилась, а сейчас мир! Они, между прочим, приглашают нас, чтобы загладить свою вину. Ты знаешь, сколько евреев было в Германии до войны? Около шестисот тысяч! А вернулось пока всего-то тысяч шестьдесят! Вот поэтому мы с Олькой и едем….чтобы отомстить!

«И что тут общего между приглашением и местью», – не поняла я.

– И как же вы собираетесь мстить? Эшелоны взрывать будете, партизанки хреновы?!

– Нет, ничего мы взрывать не будем. Отомстим экономически: будем Германию… объедать!

– Ну уж это слишком сильная месть! – возмутилась я. – А Левка хочет ехать, чтобы просто спокойно жить!

– Нет, – передумала ярая противница эмиграции, – пожалуй, и я с вами. Очень хочу посмотреть, как вам это удастся!

Она оказалась провидицей, поскольку ее сомнения в спокойной жизни за рубежом оказались отнюдь ненапрасными.

Сказать, что Лев ошарашил меня своим решением, значит не сказать ничего: я просто застыла в ступоре и вдруг поняла…что ничего радостного в его предложении для меня нет! Мне не хотелось уезжать в такую желанную с детства, но совершенно чужую страну с абсолютно чуждыми мне менталитетом, укладом жизни и другим языком! А как же родители, как они останутся тут без меня?! И без того нерадужное настроение, в отличие от Лёвкиного, испортилось окончательно. Муж нашел самое действенное и радикальное решение, чтобы покончить со всей этой дерьмовой жизнью здесь, просто эмигрировав за границу. Не в силах скрыть раздражения, сквозь зубы спросила:

– Кто это тебя надоумил и почему Германия?

О возможности эмигрировать в эту печально известную страну даже не подозревала. На слуху все время были лишь Америка и Израиль. Левка воодушевленно начал свой рассказ:

– Зашел сегодня к Аннушке с Леней…

Аня и Леня были нашими многолетними друзьями.

– …и представляешь, они собираются уезжать в Германию! Оказывается, года как три туда существует еврейская эмиграция. Анечка сказала, что нужно взять в консульстве ФРГ анкеты, заполнить и вместе с другими нужными документами представить на рассмотрение для получения разрешения на постоянное проживание в этой стране. А почему Германия? – переспросил муж. – Да потому что Америка далеко, в Израиле жарко и полно еврейцев, а Германия в этом плане выгодно отличается от них!

– Ну и как, наши друзья уже получили такое разрешение? – поинтересовалась я, а сердце уколола тайная зависть к тем, кто скоро навсегда избавится от давно опостылевшей перестроечной жизни со всеми вытекающими последствиями.

С пустыми магазинами, к примеру, когда продукты приходилось брать с боем. В одной популярной передаче у знаменитого и любимого всеми ведущего тех лет один мужик даже пел куплеты, посвященные перестроечному бардаку: «В магазине нет яичек, что ж теперь мне жрать свои?!» Опус запомнила на всю жизнь! До сих пор не забыла, как мы хохотали тогда. А вот бандитские набеги, по сравнению с отсутствием продуктов, уже грозили серьезными неприятностями, вплоть до лишения жизни.

– Они уже получили, – порадовался за друзей Лев, – и мы получим, а еще, – он решил подсластить пилюлю, – говорят, что там платят пособие и можно не работать!

– Совсем?!

– Представь себе!

А вот это уже интересно! Жить не работая и заниматься, чем хочешь? Это же просто в кайф! Не ишачить целый день за сотню, получая алименты в размере двадцати рублей. Возвращаться с работы поздно вечером, шастая по темным дворам, шарахаясь собственной тени. Не обливаться слезами, не в силах купить себе хоть какую-нибудь желанную вещь, проклиная свою бедную и беспросветную жизнь. Счастье еще, что у меня есть родители, а то точно пришлось бы выйти на панель, чтобы не сдохнуть с голоду. Да на хрена мне эта работа! Я уже и так от нее устала! Такое замечательное отношение иностранного государства к вынужденным переселенцам показалось мне очень заманчивым. Да….об отъезде стоило задуматься всерьез. Настроение стало понемногу подниматься.

– А сколько там платят за ничегонеделание?

– Точно сказать не могу, – пожал плечами Левка, – но говорят, что хватает. Для нас же там всё бесплатно… даже квартира!

Вот это новость, так новость! Она повергла меня в еще больший оптимизм. Бесплатная квартира…мечта любого российского человека! Здесь же приходилось изыскивать несчастные копейки, чтобы заплатить за жилье и коммунальные услуги, получая время от времени предупреждение о выселении из жилья.

– А еще, – продолжал поднимать настроение Левка, – дают деньги на праздники, одежду и постельное белье…

После новой порции невероятного счастья я, решительно заткнув рот своему патриотизму, сказала:

– Прямо завтра чешем за анкетами в консульство ФРГ. Ты узнал, где оно находится?

– На станции метро «Чернышевская», – обрадовался супруг. – Что, мать, вперед к новой жизни?

– Полный вперед!

Очередь в германское консульство была гигантской, но мужественно отстояв пару часов, мы получили вожделенные анкеты и, прибыв домой, начали с энтузиазмом их заполнять. Пришлось вспомнить умерших родителей Левы и посоветоваться со своими живыми предками. Мама и папа с такой неподдельной радостью отметили наш намечающийся переезд за границу, что в тот вечер мы приползли домой «на бровях». Короче, обмыли по полной! Правда, беспокоились: а вдруг откажут? По идее, не должны. Левка – чистокровный еврей, а не полукровка, с совершенно иудейскими фамилией, именем и отчеством – Штерн Лев Рафаилович. К нашему общему счастью, его мама была еврейкой. Поводов для волнений вроде бы не оставалось. Чтобы обезопасить себя от пропажи столь важных документов, мы даже забронировали на почте ячейку и ежедневно ходили ее проверять.

За время ожидания разрешения произошли некоторые неприятные события. Левку отлупили, хорошо еще отделался разбитой бровью. Квартиру отняли бандиты. Склад, принадлежащий нам, сожгли дотла. Но случились и весьма приятные неожиданности. За приличную сумму ушел антикварный шкаф. Кроме того, мне удалось распродать всю свою одежду социалистического производства (о чем с горечью вспоминаю до сих пор!) и нашу великолепную мебель. Как истинная жена своего еврейского мужа, торговалась с пеной у рта, до хрипоты в голосе, но намеченные суммы таки вырвала зубами! А вот для вывоза дочери от первого брака по подлым российским законам мне предстояло получить разрешение ее биологического отца, моего первого мужа.

Мы разошлись с ним, когда ей исполнилось всего пять лет. Мой бывший, несмотря на офицерский чин, был беспросветным бабником, гулякой и выпивохой, поэтому вопрос совместного проживания пришлось решить кардинально – с помощью развода. Может, этого бы и не случилось, если бы я его любила и была терпеливой, бессловесной теткой. Однако в силу своего характера никому и никогда я не давала вытирать о себя ноги. Кроме того, именно отсутствие любви стало главным поводом для развода, а не его бесконечные выкрутасы. Где нет любви, там жизни нет! Но такую судьбу я выбрала себе сама.