Сплошное свинство - Алексей Онищенко Страница 42

— Проблемы есть, — признал Свин, — но не совсем такие, как ты думаешь. Он — верующий.

— Коммунист? — не понял я. — Презирает богатых сволочей, разграбивших страну, и потому не упустил единственной возможности отомстить?

— Нет, он не коммунист, — покачал головой Свин. — И деньги он не презирает. Ты же знаешь: те, кто громче всех кричат о своем безразличии к материальным благам, в конечном счете оказываются готовыми на все ради этих самых благ. Будь парень коммунистом — твой «Патэк Филипп» уже давно красовался бы у него на запястье.

— Так в чем же дело?

Свин вздохнул и посмотрел на небо, тщательно пережевывая при этом очередную порцию фисташек.

— Видишь ли, он верит в то, что люди должны страдать. Что счастье не может быть тихим и безоблачным с часами за пять тысяч долларов и одеждой из бутиков.

— Но во что он верит? — не понял я.

— Парень верит в страдание как в единственно достойную и осмысленную форму жизни на земле, — повторил Свин. — Поэтому, когда ты пришел в разодранной одежде и представился жертвой катастрофы, он отнесся к тебе благожелательно. Я даже думаю, он дал бы тебе кредит, не предложи ты часы. Но часы все изменили. Он понял, что твое страдание временно и скоро пройдет. Ты оденешься в новый костюм и уедешь в свою Москву.

— И перестану страдать?

— Именно. А этого парень допустить не мог. Поэтому дал тебе возможность еще помучиться. Самое смешное, что руководствовался он самыми благими побуждениями. Я смотрел его ауру — никаких следов агрессии.

— Он думает, что чем больше я буду страдать, тем достойнее я стану?

— Совершенно верно. Счастье может быть только со слезами на кухне и в трудовом поту. Никаких Санта-Барбар. Кстати, его девушка действительно игнорирует глянцевые журналы.

— С ума сойти…

— Можно, — кивнул Свин. — Но самое плохое в другом: я внимательно смотрел в его душу и понял, что он не один.

— У нас почти вся страна такая…

— Я не в глобальных масштабах. Очень многие в Приморске мыслят подобным образом. Я пока не могу понять, в чем тут загвоздка, но это очень опасно и как-то связано с Блуждающим Сгустком.

— Спасибо, утешил…

— Ладно, — искусственно бодро хрюкнул Свин, — хватит предаваться унынию. Нам надо решить две проблемы. Во-первых, где мы раздобудем деньги? И во-вторых, навестим ли мы Священника?

— Насчет денег есть несколько вариантов. Можно попытаться продать часы. Не все же здесь такие принципиальные…

— Дай-то бог, — с сомнением произнес Свин.

— Кроме того, надо пойти в банк и заявить о пропаже кредитной карточки.

— Ты же знаешь, формальности могут затянуться на несколько дней.

— Ладно, у нас еще остаются казино.

— Идея с казино мне нравиться больше всего, — хрюкнул Свин.

Кто бы сомневался… Дело в том, что Свин мог предвидеть такие вещи, как траектория шарика на круге рулетки или расклад карт в блэк джеке. Кроме того, он безошибочно определял, когда подходила пора выигрыша на одноруких бандитах. Одно время мы частенько развлекались с ним в столичных казино. Меня забавляла паника менеджеров, когда я уносил стопки фишек, Свину же нравилась сама атмосфера: все эти сигары, зеленое сукно и безумно декольтированные дамы напоминали ему о буйных деньках прошлой жизни.

Запрета для нас двоих на игорную деятельность от Отдела не существовало: ни я, ни Свин не грешили особо в этой области до поступления на службу. Варшавский — да, вот он в свое время проиграл все, что мог и все что не мог, за что и был скинут с набережной Москвы-реки с проломленной головой и свинцовыми грузилами в кармане. Но мы были чисты, а потому заработали халявный миллиончик несколько лет назад. Но долго продолжаться это не могло. Казино, всячески завлекая клиентов, на самом деле стремятся завлечь побольше таких, которые проигрывают деньги. Этаких напыщенных неудачников с толстыми бумажниками, которые пыжатся друг перед другом спущенными в рулетку суммами. А тот, кто выигрывает, — не клиент, но враг. И спустя некоторое время после наших вояжей мне стали вежливо, однако непреклонно отказывать во входе в казино. Сначала это мотивировали тем, что я со Свином: «У нас, знаете ли, дамы в платьях со шлейфами, вдруг ваша зверушка пожует им подол». Пару раз я пришел один, но меня все равно не пустили. Одно из главных изобретений современной клубной культуры — фэйс-контроль. «Администрация имеет право отказать в доступе любому посетителю, не мотивируя причины своего отказа». Тем более если посетитель не раз уносил с собою круглую сумму. Так что игорная Москва для нас была потеряна окончательно и бесповоротно. Но не Приморск. Нас никогда не заносило в эти края. И заработать приличную сумму мы могли без особых усилий. Главное, чтобы в этом городе было хоть одно, пускай самое паршивое казино.

— Можно, конечно, сразу пойти к Священнику, — продолжал размышлять вслух я.

— Неловко как-то, — пригорюнился Свин. — Мы знали, где он обосновался после увольнения, но даже открытки ему не послали…

— А должны были? Священник тоже не любит всех лих сентиментальностей.

— Все равно. Ты хоть раз звонил ему за последние два года?

— Нет, — признался я.

— Нет, ну что ты за человек, — поморщился Свин. — Когда кто-то с тобою рядом — ты душу готов за него положить. Но стоит человеку отдалиться — и ты все забываешь, как будто его и не существовало в твоей жизни.

— Ты читаешь мне нотации или хочешь сказать, что ехать к Священнику лучше после того, как мы раздобудем денег и приведем себя в порядок?

— Скорее второе, чем первое, — произнес Свин. — Как-то неудобно получается: столько лет не виделись и заявляемся не просто чтобы вспомнить минувшие денечки и выпить водки, а потому что нам нужна помощь.

— Давай искать казино, — вздохнул я…

Легче сказать, чем сделать. Я все больше и больше убеждался, что Приморск — какой-то очень странный город. Казалось, местные жители и понятия не имеют о том, что такое казино. Большинство, услышав мой вопрос, отрицательно крутили головой, поглубже запахивали воротники своих пальто и ретировались с такой скоростью, словно я был прокаженным или террористом, спрашивающим, где тут по дешевке можно прикупить грузовик с тротилом. Один старик разразился гневной тирадой по поводу упадшей морали нескольких поколений — как совсем юных, так и вполне половозрелых, вроде меня. Даже шустрые школьники не стали вдаваться в объяснения и коротко сообщили мне, что играть на деньги — очень плохая привычка, а они с плохими привычками дела не имеют и потому ни о каких казино слыхом не слыхивали.

Я был поражен. Все это происходило в стране, превосходящей по количеству игорных заведений на душу населения Соединенные Штаты Америки и все европейские курорты, вместе взятые! Я редко посещал московские рынки, но помню, что и там установили игральные автоматы. Опускаешь монету в отверстие — и наблюдаешь за мельтешением цифр на табло. Если выпадет нужная комбинация — вниз прольется серебряный дождь. Дураков хватало: я лично видел очереди перед автоматами. Иногда мне казалось, что скоро игорный бизнес доберется даже в морги. А тут в Приморске— полная пустота.