Мать-ехидна лучше всех! - Елена Белова Страница 48

Пьеса для погорелого театра

Последнее родительское собрание помимо обязательных денежных поборов принесло и приятный момент: творческие работы моего исключительно одаренного ребенка были принародно признаны самыми удачными во всем классе. «Еще бы, с такой-то матерью», — нескромно подумала я, решив наконец-то расслабиться и предаться заслуженному отдыху от домашних заданий. И лишь только я стянула с носа виртуальные учительские очки и сбросила с плеч профессорскую мантию, намереваясь облачиться в традиционный безразмерный байковый халат домохозяйки, как моя пятиклассница подкралась ко мне на цыпочках и ангельским голосом проворковала:

— Мама, мне нужно к завтрашнему дню написать сказку, чтобы ее могли разыграть между собой ребята нашего класса.

Я похолодела. Воображаемый байковый халат внезапно показался очень тонким.

— Сказку в виде пьесы, как для театральной постановки? — уточнила я на всякий случай, в глубине души надеясь, что ребенок слегка ошибся и мы отделаемся простенькой двухстраничной историей о какой-нибудь царевне или крестьянской внучке.

— Да! — торжественно произнесла будущая звезда отечественной драматургии. — Настоящую сказочную пьесу с множеством героев — людей и животных.

Отец моего ребенка с интересом прислушивался к нашему диалогу. Будучи натурой высокохудожественной и имея в анамнезе опыт сценических выступлений, наш папа весьма увлекся идеей самодеятельного спектакля и внес свежее предложение:

— Для начала можно не сочинять пьесу самим. Давайте возьмем готовое классическое произведение и попробуем его разыграть в лицах. Поймем смысл, разберемся с мизансценами, поймаем драйв — одним словом, сами замахнемся на Вильяма нашего Шекспира.

— Это как? — спросила Полина.

— Ту би ор нот ту би! — возопила я.

— Не надо буквально понимать мои слова, — осадил меня режиссер-самовыдвиженец. — Я предлагаю беспроигрышный вариант — русскую классическую драму. А еще лучше — трагедию. «Борис Годунов»!

— Не хочу «Борис Годунов», — разволновалась Полина, читающая по программе литературы пятого класса «У Лукоморья дуб зеленый» и народные сказки о Чуде-Юде.

— А зря! — колко бросил вошедший в раж режиссер. — Там есть классная роль как раз для тебя. Марина Мнишек. Красавица-полячка.

Что ни говорите, а с красавицами-полячками в русской классической литературе дело всегда обстояло отлично, как у Александра Сергеевича, так и у Николая Васильевича. Чувствуя, что волей необъективного режиссера мне уже уготовлено амплуа невзрачной русской женщины, я робко осведомилась о собственной роли в зарождающемся домашнем представлении.

— А ты будешь Пименом! — провозгласил человек, когда-то говоривший мне о любви. — Монахом!

Я от возмущения потеряла дар речи и неожиданно стала олицетворять собой безмолвствующий народ.

— А я буду Григорием, тем более что я и на самом деле Григорий, — будущим Самозванцем! Представь себе: келья в Чудовом монастыре. Ты завершаешь летопись — и тебе перевоплощаться не надо, ты у нас писательница. Я прошу тебя рассказать об убийстве Димитрия-царевича, и ты заново переживаешь печальные события. А потом вот так поводишь плечами и выразительно произносишь финальную фразу всей сцены в келье: подай костыль, Григорий! Здорово, правда?

Ночью мне снились монастыри, монахи, костыли, красавицы-полячки и оглушительный свист возмущенного плохой актерской игрой зрительного зала, на деле оказавшийся звоном будильника. Проснувшись до рассвета, я неровной походкой художника, непонятого и отвергнутого своими современниками, поковыляла в школу. Подкараулив в полутемном лестничном пролете учительницу литературы, я растерянно призналась ей в не сочиненной за ночь пьесе.

— Вы не переживайте, до Нового года время еще есть — успеете написать, — успокоила меня классная руководительница моей доморощенной красавицы-полячки. — И я ведь не настаиваю на пьесе собственного сочинения, для постановки можно использовать любую готовую — ту, что понравится. Это Полина вызвалась непременно сама написать текст.

Утро началось необычайно креативно: из трубы в туалетной комнате бил фонтан горячей воды. Я бы даже восхитилась его напором и красотой, извергайся он в другом месте и в другое время.

Гоняя тряпкой остывающий кипяток по мозаичному полу и подсказывая мужу возможные места нахождения телефонного справочника с номером сантехника, я с прозорливостью Кассандры почувствовала, что от сегодняшнего дня точно не стоит ожидать ничего хорошего. И не ошиблась. Капризы выгодного рекламодателя, недовольное письмо заказчика, домашняя неразбериха — проблемы посыпались на меня одна за другой. И вдобавок на улице я поскользнулась и упала. Нацедив себе в высокий бокал триста капель валерьянки, я обдумывала возможные пути выхода из круга невезения. Понимая, что ситуацию так сразу не изменить, я заставила себя поменять отношение к ней. Согласно данным семейных хроник, я родилась в сорочке, а такой человек просто обязан быть непременно счастливым. И я решила рассмотреть все текущие события с точки зрения абсолютного и безусловного счастья и везения.

Фонтан в туалете — как богемно и претенциозно это звучит! Кто из олигархов местного разлива может похвастаться таким приобретением? Кто из них на вопрос об утренних делах может вальяжно щегольнуть фразой: медитирую у личного фонтана? И вообще, мне несказанно повезло, что кипяток решил пробить стояк поутру, когда все домочадцы были дома.

Инвестиционная компания отказалась от размещения рекламы в нашем журнале — так это неимоверное счастье, поскольку мне не придется в качестве обещанного бонуса за покупку целого разворота делать интервью с их косноязычным занудой начальником. На освободившееся место мы прекрасно поместим материал о страховой группе, который удачно впишется в общую тему номера.

Редактор женского сетевого глянца не приняла к публикации две мои последние статьи, разглядев в них пропаганду идеалов массовой культуры? Это замечательный шанс для меня расширить круг своих работодателей и читателей, отослав тексты в другой журнал, к формату которого я пока только присматриваюсь. А вдруг там и расценки окажутся выше?

Дочка объявила, что ей катастрофически малы роскошные кожаные ботфорты на овечьем меху, лишь незначительно бывшие в употреблении прошлой зимой? Признаться, я рассчитывала на эту пару, но раз сапоги малы, стало быть, ребенок отлично питается, растет, хорошеет, умнеет, превращается в девушку, красавицу и вообще мамину помощницу.

Да и с падением мне несказанно повезло: я дефилировала по двору в старой черной куртке-всесезонке, от которой славненько отстирываются пятна любого происхождения, а не в новом светлом пуховике. К тому же и приземлилась я удивительно удачно, не только не повредив ни одной конечности, но и не рассыпав покупки по земле.

Вы взяли в руки мою книжку и дочитали этот опус до конца? Значит, не зря же я считаю себя настоящей счастливицей!