Птица над городом, или Две недели из жизни оборотня - Елена Клещенко Страница 6

Мы, оборотни — законопослушные граждане со всеми правами, включая избирательное. Но бывают ситуации, когда помощи от государства ждать бессмысленно. И нужно обходиться своими силами. Что мы и делаем.

Стараясь не суетиться, тычу в кнопки мобильника. Номер есть. Серега, чистое золото, свободен и все понимает с четверти слова. Задал единственный вопрос: какое метро, какой выход? Потом бросил: «Буду через двенадцать минут, дождитесь»- и оборвал связь.

Делать нечего, ждем. Подходим к столику под шатающимся сине-белым зонтом, я беру для Машки апельсинового соку: «Пей медленно. Все вопросы потом».

— И чупа-чупс мега! — вдруг заявляет Машка. И тут же, сообразив, что настало время сбычи мечт. — Мама, и еще яйцо с сюрпризом!

Фиг с тобою, золотая рыбка. И чупа-чупс мега, и яйцо с сюрпризом. Заслужила. Опухшее личико в окошке ларька сладко улыбается, моргает ресницами, корявыми и толстыми, как чаинки: «Держи, лапуля, скажи маме спасибо». (А не ты ли, тетка, пацанам «газировку» продала?)

Смотрю на часы. Я знаю Серегу: если он сказал «двенадцать минут», это значит — ни минутой больше. Но и не меньше. Пока прошло всего пять минут. А мальчишки уже доели-допили и сползают с парапета…

Ловлю его взгляд. Прежде чем успел отвернуться:

— Эй, заработать хочешь?.. Да не ты (окорачиваю другого, более шустрого), вон ты.

Мальчишка подходит к нам. Молча, в глаза не смотрит.

— Купи мне вчерашний МК. — Высыпаю монеты в грязную ладошку. — Принесешь, получишь десятку.

— Теть, а теть, дайте лучше я! Вы че, этот шарик ваще на голову больной, вы че думаете, он вам купит?..

Делаю вид, что не слышу. Купит, почему бы и нет? Не нами сказано: среди московских псов разве уж какой-нибудь совершенный идиот не сумеет сложить из букв слово «колбаса». А тут всего две буквы, да и пес — не совсем пес.

Мальчишка бежит в переход, я гляжу ему вслед. Да и еще раз да, никакой ошибки! Машка шумно сосет свою чупу, выставив между губ беленькую палочку. (Сфотографировать бы тебя сейчас, дорогая… на видео снять… желательно со звуком…) Семь минут. Восемь. Парня все нет: уж не сбежал ли с монетками? Что я Сереге скажу?

Однако не сбежал. Идет, денежки в ладошке.

— Нету. Вчерашнего нету.

— Ну, нет — и ладно. Держи за беспокойство, — добавляю ему десятку.

— Спасибо. — Наконец-то смотрит прямо на меня. Глаза карие с золотом. Кивает и так же молча уходит.

Моя десятка сразу перекочевала к старшему: тот просто протянул лапу, и наш протеже безропотно отдал купюру. Интересно, что это было: вклад в кассу взаимопомощи или добровольное пожертвование в пользу самого главного? Черт, где же Сергей?..

Не успела додумать, как над крышами раздался долгожданный вороний грай. Вороны Серегу не выносят. Орут как ненормальные, едва завидят. Но догнать его — кишка у них коротка.

— Сокол! Смотри, Вован, тля буду, сокол, тля!

Сейчас в Москве развелось столько любителей соколиной охоты, что хищная птица в центре города никого чрезмерно не удивит. Зато летает Серега со страшной скоростью, какой-нибудь несчастной галке вроде меня гоняться с сапсаном — все равно что ушастому «Запорожцу» с болидом Михаэля Шумахера. При его хобби это крайне полезное качество. А хобби у Сергея — искать и опекать выдвиженцев.

Вспышки я не заметила. Просто из-за ларька вышел мой хороший приятель. Щуплый, маленький, в черной куртке и серых джинсах, взъерошенный от самого затылка, как сердитая птица. Хлопнул меня по протянутой ладони, показал язык Машке, резко втянул воздух картофелеобразным носом. (Шуточки про «орлиный профиль» Сергея, кардинально не соответствующий горбатому клюву его птичьего Облика, нашим общим знакомым не надоедают никогда!) Ни о чем не спрашивая, даже на секунду не остановившись, двинул к переходу.

Пацаны притихли. «Наш» мальчишка вскочил на ноги, и тогда Серега щелкнул пальцами. Даже без слов обошелся.

Я вас уверяю, как репортер с десятилетним стажем и прирожденный оборотень: число свидетелей невероятного события не возрастает пропорционально числу людей, находящихся рядом. Сколько бы народу ни было вокруг, тех, кто в самом деле ВИДЕЛ, а не прибежал минутой позже с воплем: «Я, я свидетель, а что случилось?!» — реальных видоков всегда можно пересчитать по пальцам одной руки. Зря, что ли, организаторы рекламных акций так надрываются, на любые трюки идут, лишь бы привлечь внимание рассеянной столичной публики?! Если происшествие обойдется без громких звуков — считай, вообще ничего не было.

Трое мальчишек бросились бежать, кто пялился — пялились на них: украли чего-то, что ли? Я ухватила Машку за капюшон, свободной рукой прикрыла ей ротик, уже разинутый для оглушительного кошачьего «вау-у». Ша, барышня, никто никуда не идет. А что дядя в черной куртке поднял под пузичко большого бурого щенка — так это его щенок, наверное. А грязный такой, потому что потерялся. Но теперь нашелся, так что все в порядке.

Серега обернулся к нам, показал «о-кей», перехватил чумазого собакина поудобнее. Тот тоненько заныл и вдруг лизнул Серегу в подбородок. Его все выдвиженцы любят. И доверяют беспредельно, с первого взгляда.

Не знаю уж, кто первым назвал оборотней-аниморфов этим совдеповским словечком, но прижилось. Подозреваю, что оно пошло от шуточки пана Станислава Леца: «Черти делятся на падших ангелов и на выдвиженцев из людей». Аналогичным образом, не каждый оборотень рождается человеком и со временем обретает способность превращаться в кого-то иного. Бывает и по-другому. Скажем, потерялся котенок или щенок. А чаще — не потерялся, а выкинули. За мокрое пятно на ковре, за погрызенные тапки и за просто так, чтобы не нервировал. Большинство погибает. Кого-то подбирают другие хозяева. А некоторые, единицы из сотен тысяч, убегают от своей собачьей или кошачьей смерти в чужой Облик. Редчайшая способность, может быть, еще более редкая, чем у людей, а может, просто менее изученная. Как-никак, в поле нашего зрения попадают только те из них, кто выбирает человеческий Облик. И то не все.

Иногда мне кажется, что я их понимаю. Самый сильный инстинкт у любого звериного ребенка: подражай родителям, делай как старший, и выживешь. Натурально, детеныши хищных млекопитающих, усыновленные людьми, у последнего края оборачиваются людьми же. Толстолапый щенок или тощий ушастый котенок становится молчаливым подростком с сумасшедшими глазами. Нет, они не бегают голыми, они очень быстро добывают себе одежду (добрым гражданам лучше не знать, каким образом). Они даже не немые — они и прежде хорошо понимали человеческую речь, а говорить начинают через день-другой после первой смены Облика. Обыкновенные грязные недокормленные дети со странностями в поведении — чешутся задней ногой; бегают легкой экономной рысью, а не очертя голову, как обычные мальчишки; подолгу и очень внимательно наблюдают за вами исподтишка, но не любят смотреть в глаза. Словом, ничего такого, что резко отличало бы их от настоящих человеческих детенышей — тех, которые точно так же потерялись или были выкинуты…