Вечера с мистером Муллинером - Пелам Вудхаус Страница 6

Кто-то сказал, что игра эта похожа на «слепой крюк».

– Она похожа на «слепой крюк», – сказал лорд Брангболтон. – Очень похожа на «слепой крюк». Собственно говоря, если вы умеете играть в «слепой крюк», то умеете играть и в «персидских монархов».

Они расселись и начали игру, а Адриан расхаживал по комнате, силясь утишить ураган чувств, который подняла в его душе недавняя беседа с сэром Джаспером Эдлтоном. Теперь, размышлял он, осталось только каким-то образом победить предубеждение, которое питает против него лорд Брангболтон.

Это, разумеется, будет нелегко. Для начала – вопрос о его стесненных обстоятельствах.

Тут он внезапно вспомнил, что еще не заглянул в чек, врученный ему финансистом.

А заглянув, Адриан Муллинер закачался будто тополь в бурю.

Он не мог бы сказать, чего, собственно, ожидал. Ну, фунтов пять. Или, в лучшем случае, десять. Небольшой подарок, чтобы он мог купить себе зажигалку, или рыбный нож, или подставочку для яиц.

Чек был на сто тысяч фунтов.

Шок оказался столь силен, что, увидев свое отражение в зеркале, напротив которого он стоял, Адриан не узнал собственного лица. Он словно смотрел сквозь туманную дымку. Но затем туман рассеялся, и он увидел ясно не только собственное лицо, но и лицо лорда Брангболтона, который как раз готовился открыть карту, чтобы выиграть у своего соседа слева, лорда Наббл-Ноппа, или проиграть ему.

И едва Адриан подумал, какое действие это внезапно обретенное богатство может произвести на отца его любимой, как по губам у него скользнула внезапная быстрая улыбка.

В тот же миг он услышал у себя за спиной сдавленное восклицание и, поглядев в зеркало, узрел глаза лорда Брангболтона. Всегда несколько выпуклые, они теперь дали бы сто очков вперед глазам любого рака.

Лорд Наббл-Нопп толкал по столу извлеченную из кармана банкноту.

– Опять туз! – сказал он. – Да будь я проклят!

Лорд Брангболтон поднялся из-за стола.

– Извините меня, – сказал он странным хрипящим голосом. – Мне необходимо переговорить с моим другом, с моим любимым старинным другом Муллинером. На пару слов, мистер Муллинер.

Оба хранили молчание, пока не дошли до угла террасы, откуда их никак не могли бы услышать в библиотеке. Тогда лорд Брангболтон откашлялся.

– Муллинер… – начал он. – Нет, скажите мне ваше имя.

– Адриан.

– Адриан, дорогой мой, – продолжал лорд Брангболтон, – память у меня не та, что прежде, но я как будто ясно помню, что вы, пока я принимал ванну перед обедом, высказали пожелание жениться на моей дочери Миллисент.

– Да, – сказал Адриан. – И если вы против этого брака главным образом по финансовым соображениям, то позвольте вас заверить, что с тех пор я стал богатым человеком.

– Я никогда не был против вас, Адриан, из финансовых соображений или каких-либо иных, – сказал лорд Брангболтон, ласково похлопывая его по руке. – Я всегда хотел, чтобы мужем моей дочери стал прекрасный, добросердечный молодой человек вроде вас. Ведь вы, Адриан, – продолжил он свою мысль, – добросердечны как никто. И вам даже в голову не придет огорчить своего тестя упоминанием о каких-либо… каких-либо пустячных… Впрочем, по вашей улыбке там, у карточного стола, я понял, что вы заметили небольшие изменения, которые я привнес в «слепой крюк»… вернее, в «персидских монархов» – ну, некоторые, скажем, вариации с целью придать игре добавочный интерес и азартность, и я чувствую, вы выше того, чтобы поставить своего тестя в неловкое положение. Ну, без лишних слов, мой мальчик, бери Миллисент и с ней мое отцовское благословение.

Он протянул руку, и Адриан горячо ее пожал.

– Я счастливейший человек в мире, – сказал он, улыбаясь.

Лорд Брангболтон содрогнулся.

– Вы не могли бы воздержаться? – сказал он.

– Но я же только улыбнулся, – сказал Адриан.

– Я знаю, – сказал лорд Брангболтон.

Добавить остается немного. Три месяца спустя Миллисент и Адриан сочетались браком в фешенебельной церкви в Уэст-Энде. Присутствовал весь высший свет. Подарки были многочисленными и дорогими, а невеста выглядела пленительно. Обряд совершил преподобнейший настоятель храма.

Лишь потом в ризнице Адриан, посмотрев на Миллисент, вдруг в первый раз по-настоящему понял, что все его беды и треволнения остались позади, что эта прелестная девушка действительно его законная супруга, и на него нахлынуло ощущение неописуемого счастья.

На протяжении всего обряда он хранил серьезность, подобающую мужчине в поворотные минуты его жизни. Но теперь, весь искрясь радостью, будто в груди у него забродила какая-то душевная закваска, он заключил Миллисент в объятия, и по его лицу над ее плечом скользнула быстрая улыбка.

Внезапно он обнаружил, что смотрит прямо в глаза настоятеля. Секунду спустя он ощутил прикосновение к своему рукаву.

– Не могу ли я побеседовать с вами наедине, мистер Муллинер, – осведомился настоятель вполголоса.

– Кошки – не собаки!

Есть только одно место, где можно услышать такой перл мудрости, небрежно оброненный в общей беседе, и место это – зал «Отдыха удильщика». Вот там-то, пока мы благодушествовали у топящегося камина, задумчивый Пинта Портера и сделал вышеприведенное заявление.

Хотя беседа до этого момента велась о теории относительности Эйнштейна, мы охотно настроили наши умы на предложенную тему. Регулярное посещение ежевечерних собраний, на которых мистер Муллинер председательствует с таким неколебимым достоинством и такой любезностью, развивает большую гибкость ума. В нашем тесном кружке спор о Последнем Местопребывании Души во мгновение ока может перейти на лучшие способы поджаривания грудинки, не позволяющие ей утратить сочность.

– Кошки, – продолжал Пинта Портера, – эгоистичны. Человек может всячески ублажать кошку неделя за неделей, исполнять ее малейшие прихоти, а она берет и уходит от него, потому что по соседству нашла себе местечко, где чаще дают рыбу.

– А я потому кошек не уважаю, – сказал Виски С Лимонным Соком мрачно, словно человек, хранящий в сердце тайную обиду, – что на них нельзя положиться. Им недостает прямоты, и игру они ведут нечестно. Вы обзаводитесь котом и называете его Томас или Джордж, это уж как выйдет. Все вроде бы чинно и благородно. А потом просыпаетесь в одно прекрасное утро и находите в шляпной картонке шестерых котят. Приходится все начинать сначала, да только под другим углом.

– Если хотите знать, чем кошки плохи, – сказал краснолицый мужчина с остекленелыми глазами, – так это тем, что у них нет никакого такта. Вот у одного моего друга была кошка, и уж он с ней так нянчился! А что произошло? Каков был результат? Однажды вечером он вернулся домой довольно поздно и как раз вставил штопор в замочную скважину, а его кошка – вы не поверите! – выбрала именно эту секунду, чтобы спрыгнуть с дерева ему на шею. Ну, никакого такта!