Упал, отжался! - Михаил Серегин Страница 9

Топот удалился и затих, зато там, куда убежали разведчики, послышалось злобное рычание. В ответ ему откуда-то снова откликнулось негромкое «ау!», почему-то завершившееся отчетливым треском.

– Простаков! – обернулся лейтенант. – А ну-ка, иди сюда, Соколиный Глаз! Следы читать не разучился еще?

– Вроде не должен, – степенно отозвался Леха, начиная осматривать вытоптанную траву возле бетонки. – Искать, где мы вчера ходили?

– Соображаешь, – одобрительно кивнул Мудрецкий. – Веди к сортиру, наследник Сусанина.

– Не было у нас таких в роду, – проворчал младший сержант, уверенно ныряя в серую завесу. – Идите, что ли, а то потом все потеряемся. Эк затянуло-то...

Через минуту стало ясно, что следопыт из сибиряка и в самом деле получился отменный. В туманную сырость сначала робко, а затем все мощнее проникал специфический запах. Наконец он достиг такой силы, что и окружающая дымка показалась коричневой с желтыми струями.

– Стоп! – внезапно вскинул руку идущий впереди Простаков. – Он тут только что проходил. Разу по третьему, не меньше.

– Резинкин, ко мне! – Командную жесткость и четкость голос Мудрецкого обрел сам собой, без всякого внутреннего усилия. Бывают ситуации, когда даже самые воспитанные и интеллигентные выпускники университетов забывают о достижениях современного гуманизма и начинают вспоминать давние русские традиции. Например, в области телесных наказаний. Было же время, когда офицер без вмешательства прокуратуры мог всыпать провинившемуся солдату прутьев... или плетей... или хоть в морду дать... а то и в Сибирь... Хотя нет, посылать пешком в Сибирь водителя Резинкина можно было только в сопровождении его здоровенного приятеля. Поскольку даже на каторжном этапе этот моторизованный раздолбай умудрился бы пойти не в том направлении и вместо Байкала вышел бы к Индийскому океану. И никакие общие веревки и парные кандалы ему не помогли бы остаться в коллективе.

– Может, я крикну? – предложил свои услуги обладатель самой могучей глотки химвзвода.

– Отставить, Простаков! Я сейчас с ним сам разберусь. – Лейтенант Мудрецкий начал тихо звереть. – Ефрейтор Резинкин, ко мне!

– Товарищ лейтенант, я здесь! – хриплым шепотом ответил туман.

– Ко мне, я сказал! Бегом!!! – Белесая пелена взвихрилась с громким присвистом, который помешал расслышать дальнейшие приказания. Химики расслышали только самый конец фразы, в котором поминались чья-то мать и различные животные – от раков до козлов.

– Не могу я идти, товарищ лейтенант. – Резинкин то ли вздохнул, то ли всхлипнул. – Я сейчас упаду...

– Тогда падай и ползи! – Мудрецкий был беспощаден.

– Если упаду, тогда и ползти не смогу! – Отчаянный хрип звучал как-то странно.

– Да что там у тебя... – Лейтенант двинулся на голос. Перед ним показалась из тумана серая стена. «Фанерка, – заметил Юрий. – В прошлом году не покрасили, за зиму покоробилась и подгнила кое-где. Это, надо понимать, и есть здешний сортир». Определив по запаху направление, Мудрецкий двинулся ко входу. Конструкция была не то чтобы стандартная, но достаточно распространенная: над обширной ямой на сваренном из труб каркасе располагались фанерные стенки и шиферная крыша. Дешево, прилично, в случае необходимости быстро монтируется, ремонтируется и демонтируется. При должном уходе выдерживает прямое попадание любого необученного духа, заработавшего в полевых условиях неизбежное расстройство не привыкшего к тяготам и лишениям военной пищи желудка.

Двери, разумеется, не было. Остановившись перед прямоугольным проемом, Юра пожалел, что оставил противогаз в машине. Вот куда иностранные делегации водить – особенно наблюдателей от вероятного противника! В целях сокращения вражеского командного состава...

– Резинкин! – каркнул в едкую темноту лейтенант и тут же отвернулся, безуспешно стараясь поймать хоть ничтожную струйку чистого воздуха.

– Я-а... – совсем уже вяло отозвался голос откуда-то справа. Мудрецкий заглянул внутрь и протер заслезившиеся глаза. Посмотрел еще раз, потом достал очки. Улыбнулся, не разжимая губ, и продолжил обход общественного здания.

В одной из секций фанерной обшивки имелся свеженький, только что образовавшийся пролом. Ну, может быть, не сию секунду, но этим утром – наверняка. А еще вероятнее – несколько минут назад, когда до стоящей на бетонке «шишиги» донесся громкий, тогда еще необъяснимый треск. Отверстие в точности повторяло контуры человеческого тела, средней комплекции и среднего роста. Само тело, принадлежащее ефрейтору Резинкину, в настоящий момент располагалось в весьма неустойчивой и неудобной позе.

За проломом не было обычной кабинки с дырой в полу. Да и пол как таковой напрочь отсутствовал. Вместо него из стальной рамы щерились огрызки гнилых досок, а две доски покрепче служили дверью – крест-накрест закрывали опасный отсек от неосторожных посетителей. Правда, такое ограждение было рассчитано только на тех посетителей, которые могли проникнуть в сортир обычным путем. Резинкину, можно сказать, повезло: он зацепился берцами за трубу на краю пролома, а руки успел раскинуть как раз по ширине бывшей кабинки. И теперь лучший водитель отдельного мотострелкового батальона, победитель международного соревнования и специалист по сложным угонам висел над благоухающей многолетними завалами ямой в положении, которое обычно называют «упор лежа».

– Ну и кто тут падать собрался? – с доброй улыбкой спросил подчиненного Мудрецкий. – Ты же у нас чемпион взвода по этому виду спорта. Забыл, как перед корреспондентками стоял?

– Так тут дышать... – прохрипел Резинкин, закашлялся и неловко дернулся. Ботинки отчетливо скрипнули по трубе.

– Да-да, конечно, – кивнул лейтенант. – А тогда перед этим в противогазах бегали, да еще и пели в упоре. Споешь?

Резинкин хотел помотать головой, но вовремя передумал. На склизкой трубе удерживались только крохотные закраинки-рантики подошв, и неловкое движение могло вызвать катастрофу, по сравнению с которой «Титаник»... В общем, тот хотя бы в воде утонул.

– Ну тогда хотя бы расскажи, как ты дошел до жизни такой! – Мудрецкий присел на корточки и с интересом разглядывал белые-белые глаза бойца на багровом лице. – А заодно доложи своему командиру: какого хрена ты нас перед спецназом позоришь? Ладно, молчи и виси. – Лейтенант поднялся и крикнул в туман: – Простаков, Ларев, сюда! В обход толчка! Бегом! Мы его теряем!

Через пять минут спасательная операция была успешно завершена, и Резинкин собственноручно приколачивал на место доски ограждения. На яму под ногами он при этом старался не смотреть. Пролом в стене заделывать было нечем, и следы происшествия были заметны издалека – хорошо хоть не со стороны палаточного лагеря.

– Ничего, товарищ лейтенант, зато дышать легче. – Простаков потянул своим опытным носом и остался доволен результатом. – А то додумались, построили без отдушины. Теперь будет.

– Это точно, – поспешил подтвердить Валетов. – Вентиляция на уровне стандартов. Я учился...