Номер 10 - Сью Таунсенд Страница 9

Теперь Ивонна и мать друг с другом не разговаривают. Вообще-то они ни разу не виделись с тех пор, как Ивонна защитила свои права и исчезла, бросив озадаченного мужа, с которым прожила двадцать лет. Ее не сумел найти даже компьютер Главного управления полиции. Джеку здорово не хватало Ивонны. Прежде сестра заботилась о матери, а теперь, похоже, все заботы легли на его плечи.

Джек занялся делами. Он отвез мать в супермаркет «АСДА». На щите объявлений оставил записку: «Требуется уборщица. Три часа в неделю».

Пока они выгружали из машины замороженные полуфабрикаты, в гостиной зазвонил телефон. Джек снял трубку, и молодой мужской голос произнес:

— Я звоню насчет вакансии уборщицы. Джек с сомнением слушал.

— Я хорошо прибираю, — продолжал молодой человек. — Раньше в больнице работал.

— А теперь почему не работаете? — с подозрением спросил Джек.

— А теперь я студент. Приходится подрабатывать, чтобы платить за учебники.

Джек попросил молодого человека, Джеймса Гамильтона, прийти часов в пять.

Морган Клэр писал эссе о толпуддлских мучениках. Почерк у него был разборчивый и четкий:

«Толпуддлские мученики — это шесть сельскохозяйственных рабочих, образовавшие „Общество друзей“ в 1833 году, когда хозяин урезал им зарплату с девяти до шести шиллингов в неделю".

С чувством неловкости Морган сознавал, что его сестра Эстель манкирует уроками, и позже наверняка выйдет скандал, когда мама с папой поднимутся к ним на полчаса — пообщаться как следует.

— Эстель, ты бы хоть вид сделала, что уроками занимаешься, ну хоть начни! — сказал Морган.

— А мне плевать, что будет, когда вырасту, — отозвалась Эстель. — Хочу быть необразованной.

Морган засмеялся.

— А ты уже образованная. Не можешь же ты всему разучиться.

— Тогда не буду экзамены сдавать, — сказала Эстель.

Морган продолжал писать:

«На мой взгляд, эти люди, Джеймс Брайн, Томас Стэнфилд, Джон Стэнфилд, Джеймс Хэмметт, Джордж Лавлесс и Джеймс Лавлесс, явились пионерами рабочего движения и не заслуживали столь жестокого и бессердечного отношения".

Он положил ручку.

— Ну и какие у тебя цели в жизни?

— Целей куча, — ответила Эстель. — Я хочу быть жутко красивой, и чтобы шкаф был набит дорогим шмотьем, и я хочу выйти замуж за симпатичного мужчину, который будет меня смешить, и еще хочу завести ребенка.

Служба МИ-5 слушала, как премьер-министр с женой занимаются любовью. В передней спинке bateau lit [20]был спрятан крошечный микрофон, не больше ноготка новорожденного младенца.

— Пыхтят, будто уже на полпути в Сноудон [21], — заметил агент Роберт Палмер.

— Лучше бы уж ехали на свой хренов саммит, — буркнул агент Алан Кларк.

— Стыдоба… Слава богу, хоть аудио только.

Изменившийся тон в страстных ласках премьер-министра подсказал агентам, что скоро тот кончит и потянется за туалетной бумагой.

Морган Клэр не ожидал застать родителей в постели в шесть вечера. Когда четыре месяца назад родилась Поппи, он был вынужден признать, что его родители все еще занимаются этим, несмотря на возраст. Это и без того жуткая пошлятина, но заниматься этим при свете дня — просто извращение или что-то типа того. Они что, животные? Конечно, не надо было входить без стука, но ведь так хотелось рассказать папе о толпуддлских мучениках.

— Папа, ты знаешь о толпуддлских мучениках? Агент Кларк хихикнул:

— Вот вам и прерванный половой акт.

— Конечно, знаю.

— И что ты о них думаешь?

— По-моему, это были мужественные люди, но они заблуждались.

— Заблуждались? В чем? — В голосе Моргана звучало огорчение.

— Ну, по-моему, они избавили бы и себя и свои семьи от массы неприятностей, если бы согласились вести с хозяином переговоры о повышении зарплаты, а не вышли на улицы подстрекать.

Краска залила лицо Моргана. Он всем сердцем любил толпуддлских мучеников, их жен и детей и готов был умереть за их правое дело.

— Папа, они же никого не подстрекали, наоборот, вызвались охранять здания от бунтарей и поджигателей. И потом, папа, они не требовали повысить зарплату, наоборот, им ее урезали с девяти до шести шиллингов в неделю.

Эдвард улыбнулся:

— Возможно, хороший компромисс помог бы сговориться на семи с половиной шиллингах.

— Но, папа, они ведь и на девять шиллингов не могли своих детей нормально…

— Они подписали противозаконный договор, Морган.

— Они образовали «Общество друзей», папа. И только! И были правы на все сто!

— Не бывает только черного и белого, Морган! Они стали врагами государства.

— Нет, НЕ СТАЛИ! Это были славные ребята, и они восстали против жестокой и, значит, несправедливой системы, а их за это сослали в Австралию на семь лет! На чьей ты стороне, папа?

Адель вопросила приглушенно из-под одеяла:

— Что значит «на чьей-то стороне»? Морган заорал:

— Сама знаешь, какого хрена это значит! Адель выскочила из-под одеяла и заорала:

— Забудь о кроссовках «Найк»! И еще — неделю без прогулок! А теперь вон, мне нужно встать, а я раздета.

Морган спросил:

— Папа, у тебя есть дело, за которое ты готов умереть?

Премьер-министр ответил:

— Только не сейчас, сынок.

Агенты услышали, как хлопнула дверь. Потом Адель сказала:

— У тебя ведь сегодня прямой эфир? После душа не жалей дезодоранта. Ты жутко потеешь под софитами, Эд.

Ближе к пяти Норма поднялась на второй этаж. Когда она снова спустилась, Джек увидел, что мать надела одно из своих длинных летних платьев, заколола волосы и накрасила губы.

Джеймс Гамильтон обезоружил их обоих своим удивительным рвением в домашней работе. Джек провел его по домику, извинился за его состояние и объяснил, что мать недавно избили и она запустила хозяйство. Только одно было не совсем правдой: Норма никогда не отличалась хозяйственностью. Но в ответ на каждое его оправдание Джеймс просто улыбался и говорил:

— Нет проблем. Джеймсу понравился Питер.

— У моего отца дома в саду раньше были попугайчики, — сказал он.

— В клетке? — спросил Джек.

— Нет, дикие. Он на Тринидаде жил.

— А я думал, волнистые попугайчики есть только в Австралии, — удивился Джек.