Жизнь взаймы - Виталий Гладкий Страница 11

Он предполагал, что хирурги, работающие в этом направлении, есть и в других местах, но их еще нужно найти, а того специалиста, что практикует в городе, искать не нужно – в кармане Паленого уже лежала вырезка из газеты с рекламой, где указывалось имя врача и адрес его клиники.

Но где достать деньги? Этот вопрос вырос до размера огромной горы, которую Паленый не мог взять штурмом.

Жилье себе Паленый нашел совершенно случайно. Пробираясь задворками на железнодорожную станцию, чтобы первой же электричкой уехать подольше от города (в тот момент думать об идее Есесеича еще было недосуг), он наткнулся на квартал брошенных частных домов.

Видимо, на этом месте городские власти что-то предполагали построить и даже переселили людей в новые квартиры, но на этом все и закончилось.

Судя по всему, эта история случилась в конце перестройки, потому что Паленый нашел в одном из домов среди мусора засиженный мухами портрет последнего советского кормчего Горбачова, благополучно утопившего вверенный ему корабль; и даже не на глубине, а в болоте с помощью хитроумного лоцмана дяди Сэма.

Понятное дело, ушлый народец и здесь хорошо постарался. Дома стояли без крыш, оконных рам и дверей; заборы тоже унесли. Но стены остались.

Дело в том, что они большей частью были сложены сразу после войны из дикого камня или из самана, когда было очень мало кирпича и других стройматериалов. Поэтому желающих разбирать стены не нашлось.

Чтобы сократить путь, Паленый решил пойти напрямик – и провалился в яму. Оправившись от падения и убедившись, что руки-ноги целы, он посветил зажигалкой и с удивлением отметил, что попал даже не старый погреб, а в какое-то подвальное помещение.

Это была достаточно просторная комната с мебелью и деревянным полом. В ней имелся широкий топчан и самодельный шкаф, который сработали из досок.

Под потолком висела лампочка на мохнатом от пыли проводе, теперь бесполезная из-за отсутствия электричества, а на тумбочке, исполняющей роль стола, стоял фонарь "летучая мышь" с остатками керосина.

Паленый зажег его и осмотрелся. Похоже, кто-то здесь в свое время устроился капитально. В помещении была даже печка с плитой и набор кухонной посуды, хранившийся в шкафу.

Возможно, хозяева подворья прятались здесь во время войны от бомбежки. Или гнали самогон, что в послевоенные годы было большим преступлением и каралось очень жестоко.

Но как бы там ни было, а убежище неизвестный мастер построил с умом. В помещении было сухо, потому что оно проветривалось системой душников. Возле печки лежал запас дров, и стояла большая бадья с углем.

В деревянном инструментальном ящике Паленый нашел ржавый топор, ножовку со сломанными зубьями и бывшие в употреблении гнутые гвозди. В углу стояли лопата и метла. Над кроватью висел сильно поблекший рисованный коврик – два лебедя на пруду и толстощекая девица с цветком в руке.

Паленый не удержался и развел в печке небольшой огонь – чтобы проверить тягу. Она оказалась отменной. Правда, сначала дым пошел в помещение, но затем, когда печка нагрелась, пламя весело загудело, и комната сразу стала по-домашнему уютной.

В подвале нашлась и лестница. Приставив ее к стене, Паленый выбрался наружу. Оказалось, что провалился он из-за того, что замаскированный дерном деревянный люк, который закрывал лаз, от времени сгнил.

Убежище выкопали в саду; оно было хорошо скрыто от посторонних глаз стенами дома и хозяйских построек. Дым из печки выходил через полуразваленную дымоходную трубу дома.

В этот момент ему и пришла в голову мысль, что идея Есесеича насчет пластической операции может стать реальностью. Ведь пока суть, да дело, он может преспокойно укрыться в подземном убежище, где его никто не найдет.

Так у Паленого появилось жилье. Он сделал новый люк и замаскировал его травой и ветками. Впрочем, такая предосторожность была излишней – кроме кошек и бродячих собак в развалины никто не забредал, за исключением пьяниц, которые изредка заходили в заброшенные сады, чтобы погужевать на свежем воздухе без посторонних глаз.

Но им было не до Паленого, к тому же он старался обходить их десятой дорогой. Милиция на улицах разоренного квартала не появлялась – делать ей здесь было нечего.

Первым делом Паленый решил приодеться. В его лохмотьях нельзя было показываться на глаза людям. Он нашел неприметный магазинчик на окраине, где торговали поношенной одеждой (которую привозили из-за рубежа и продавали на вес), и дешево купил себе на деньги Есесеича все необходимое.

Из магазина он вышел как оплеванный. Перед глазами стояло лицо продавщицы, дородной тетки лет пятидесяти. Она смотрела на него с плохо скрываемой брезгливостью и отвращением.

Кипя от неожиданно нахлынувшей на него злости, Паленый взял новую одежду и поспешил в кочегарку, обслуживающую какой-то большой завод, где был горячий душ.

Там работал его знакомый, невысокий лопоухий мужичишко с совиными глазами навыкате по прозвищу Чебурашка. Перед тем как перебраться на Мотодром, Паленый иногда пользовался его услугами.

Чебурашка за возможность помыться под душем дорого не брал – две бутылки пива или чекушку дешевой водки. Сегодня Паленый расщедрился – купил бутылку "Столичной" и закуску.

– Кого я вижу! – обрадовался Чебурашка. – Капитан Немо. Ну, здравствуй, здравствуй, парнишка. Какими судьбами?

Поскольку Паленый своего настоящего имени не знал, а прозвище, данное Тюнькиным, не любил, для Чебурашки он был безымянным бомжем. Но такое положение вещей бесшабашного кочегара, выпивоху и весельчака, не устраивало, и он начал звать Паленого капитаном Немо.

Похоже, сказалась начитанность Чебурашки. На смене от безделья он не выпускал книгу из рук, читая все подряд – и классику, и детективы. Естественно, когда был трезв.

– Давно ты ко мне не заглядывал, – весело скалясь, продолжал тараторить Чебурашка, не ожидая, пока ответит Паленый. – Аль женилси?

– Кто за меня выйдет? С моей-то рожей… Разве что обезьяна. Но у нас не Африка, и в наших краях мартышки не водятся.

– Ну не скажи, не скажи… Хе-хе… Ты в душ пришел?

– Если пустишь.

Паленый положил сверток с "входным билетом" на стол.

– Что это? – спросил Чебурашка.

– Не прикидывайся валенком. Пузырь и закуска. Плата за душ.

Паленый чувствовал себя свободно лишь с двумя людьми – с Чебурашкой и Есесеичем. Они были каким-то другими, не такими как все остальные. Он не мог понять, какими именно, но этот вопрос его не волновал. С ними было легко и просто, а слова сами просились на язык, хотя на Мотодроме Паленый слыл косноязычным молчуном.

– Во ты даешь… – Чебурашка сделал вид, что обиделся. – Какие могут быть расчеты между корешами!?

– Да ладно тебе… Просто я сегодня угощаю. Все, иду в душ.

– Эй, капитан, там в шкафчике есть мыло и шампунь! – крикнул Чебурашка ему вслед.