Мент: Рождество по-новорусски - Александр Золотько Страница 18

– С Новым годом, – сказала Нина. – С новым счастьем.

– Тебе там ребята подарки передали, – сказал Гринчук.

– Спасибо ребятам.

– И от меня подарок, вот.

– Спасибо и тебе, вот.

Гричук встал с кресла, прошел по кабинету. Нина продолжала смотреть куда-то в пустоту.

– Ну что вы сегодня взялись за меня! – сказал Гринчук.

– Тебе очень идет новая форма, – тихо сказала Нина.

– Подлецу все к лицу, – Гричук расстегнул китель.

– Все, – согласилась Нина.

– Что вам не нравится? Что? Не можешь свести в клубе концы с концами в клубе? Брось его на фиг. Бабки нужны? Давай я тебе буду давать деньги. У меня хватит. Я знаешь, какую зарплату получаю? – Гринчук полез в карман. – Дать денег? Сиди себе дома…

– И жди, пока соизволит приехать сам Юрий Иванович, чтобы трахнуть меня, от нечего делать, – закончила за него Нина.

– Да. Сиди. И жди. Или не жди… Делай что хочешь! Только не нужно меня обвинять. Не нужно на меня так смотреть! Ни тебе, ни Братку. Я ни в чем не виноват. Не виноват я в том, что все мы топчемся по одним и тем же улицам и мешаем друг другу жить. И не можем мы из этого круга вырваться! – Гричук понял, что кричит, замолчал и снова прошелся по кабинету. – Знаешь, почему нам так скучно жить? Потому, что мы все друг про друга знаем. Мы знаем, что в следующую минуту сделает другой. Вот через час, максимум, приедет сюда Гиря. Поздравлять и оговаривать наши с ним новые отношения.

– А у вас есть новые отношения? – спросила Нина.

– Да. Теперь есть. Теперь я буду с ним говорить почти ласково, потому, что воевать я с ним из-за тебя не хочу.

– Слишком мелкий повод?

– Я не стал его убивать, когда повод был куда больше, – Гринчук оборвал себя, чтобы не наговорить лишнего.

– Ты о том взрыве, возле клуба? – спросила Нина.

– Тебе Гиря сказал?

– Мне Браток сказал. И про гранату, которую вы поставили Гире в бар. Как предупреждение.

– Болтает Браток много, – махнул рукой Гринчук.

– Нет, это я из него по старой дружбе вытащила. Вы ведь тогда его могли и взорвать…

– И тебе было бы легче?

– Легче. Но ты не мог этого сделать.

– Мог, – Гринчук снова сел в кресло. – Меня тот же Браток отговорил. Не стоит оно того, сказал тогда Браток.

– Не стоит, – подтвердила Нина. – Браток вообще очень умный.

– Умный… Этот умный не захотел сюда ехать, и весь вечер только и ныл. То ему не так, это не так.

– Только этот вечер? – спросила Нина.

– Нет, и целый день. И вчера. И… – Гринчук замолчал.

С Братком творилось что-то странное. И уже давно. И Гринчук не обратил на это внимания. Прозевал.

– А что с ним? – спросил Гринчук.

– А это вы, гражданин подполковник, у него сами спросите, – сказала Нина. – Вызовите его к себе в кабинет, поставьте по стойке смирно. И прикажите рассказать все, как на духу. И гражданин прапорщик вам все расскажет. А вообще… Зачем вам его рассказы? Мы ведь все топчемся по одним и тем же улицам и знаем друг о друге все. Ты вон даже знаешь, что самое большее через час сюда приедет Гиря. А кто еще сюда приедет?

– А еще сюда приедет кто-нибудь от Мехтиева.

– Тоже поговорить обо мне?

– С подарком, – ответил Гринчук.

– С подарком… – понимающе протянула Нина. – А почему именно от него и обязательно с подарком?

– А ему очень хочется быть со мной в хороших отношениях. Он считает, что я ему очень помог, и он мой должник. А такие как Саня Мехтиев, не любят чувствовать себя должником. Об одолжении я его не попрошу, так что он пришлет подарок.

– И ты его примешь?

– Попробую не принять, хотя…

– Ты не уверен в своих силах? – удивилась Нина. – Неподкупный подполковник Зеленый, не уверен, что сможет отказаться от подарка.

– Неподкупный, – повторил за ней Гринчук. – Неподкупный.

– Да, неподкупный. А что?

– Ничего. Совсем ничего. – Руки Гринчука сжались в кулаки. – Я неподкупный. А еще я неустрашимый? Да?

– Да.

– И уверенный.

– Конечно.

– И счастливый?

– А почему бы и нет?

– А почему бы и да? Почему я должен быть счастливым от того, что делаю? Почему мне должно нравиться то, что я сделал сегодня?

– А что ты сделал сегодня?

– А сегодня я ломал людей. Снова. Как обычно. Только на этот раз я их ломал вроде бы из благих намерений. Чтобы они могли получить мою защиту. Чтобы они ее попросили, или не отказались от нее. И я их сломал. Я чувствовал, как трещат они все, как начинают бояться те, кто уже даже забыл, где у них страх растет. А еще я сломал одного засранца, который был уверен, что… Которому казалось, будто он все может. Я его превратил в кучу дерьма. Сейчас он, наверное, носится в поисках денег. Я был прав. Прав, – Гринчук ударил кулаком по столу, – и завтра я снова сделаю тоже самое. И послезавтра. И если понадобится, я по уши влезу в дерьмо, чтобы защитить кого-то, кто мне потом и спасибо не скажет. Но почему я должен быть этим счастлив? Объясни.

– Не знаю… – Нина потянулась к бутылке, потом махнула рукой. – Наверное, в этом твоя работа. Ты ее умеешь делать, и ты ее делаешь. И счастлив должен быть от того, что работа твоя приносит людям…

– Радость? Хрен там, а не радость приносит моя работа.

– Тебе разве не нравится, что ты можешь поставить на место какого-нибудь урода?

– А для этого обязательно быть ментом? Для этого обязательно иметь ксиву и ствол? Я умею это делать, я это делаю, но…

– Ты слишком все усложняешь, – сказала Нина.

– Усложняю? – переспросил Гринчук. – Давай по другому. Мне ты нравишься. Мне нравится быть с тобой. И я бы не хотел, чтобы мы перестали…

– Трахаться, – подсказала Нина.

– Нет. Чтобы мы перестали быть вместе.

– Но…

– Но почему я должен быть счастлив оттого, что первый раз ты легла со мной в постель по приказу Гири? – Гринчук понимал, что касается болезненной для Нины темы, но ничего с собой поделать уже не мог. – Ты ведь тогда меня кадрила, чтобы тебя Гиря не выпер с работы. И клуб этот получила в награду… Так?

Нина открыла сумочку, достала пачку сигарет, щелкнула зажигалкой, прикуривая. Пальцы ее дрожали.

– Ведь так? – еще раз спросил Гринчук.

– Так, – сказала, наконец, Нина. – И это что-то меняет?

– Да. Нет. Не знаю… – Гринчук снова налил коньяка и выпил.