Штрафбат под Прохоровкой. Остановить "Тигры" любой ценой! - Роман Кожухаров Страница 19

Воспользовавшись секундной паузой в оголтелой автоматной стрельбе, в щелях окопных брустверов тут же появились стволы винтовок пистолетов-пулеметов переменников. Бойцы уже не палят почем зря, тщательно выискивают в прицельной мушке пятнистые куртки и каски фашистов. Заработали ручные пулеметы в отделениях Пилипчука и Потапова.

Пули летели в цель, прижимая вражескую пехоту к земле. Фашистские танки опять замедлили ход. Они теперь стараются не разорвать дистанции боевых порядков, боятся без прикрытия пехоты идти вперед, на траншеи штрафников.

Экипажи почти остановили машины и тут же открыли в ответ остервенелый пулеметный огонь, заставив артиллеристов, судорожно схватившись за бронещиты и станины орудий, двужильным усилием перетаскивать их в запасной «карман». Следом за пулеметными очередями громыхнули орудийные выстрелы.

Кажется, весь воздух выдавило из траншей, наполнив их смертным, оглушительным звоном, из-за которого не слышно ничего: ни стрельбы, ни криков товарищей, ни собственного голоса. Этот грохот давит на плечи, каски и пилотки, вжимая в дно траншей, сковывая движения неподконтрольной дрожью, которая вместе с холодным потом растекается по всему телу, изжаренному, как на сковородке, раскаленным июльским солнцем.

Еще в самом начале боя в сторону взвода Коптюка один за другим дважды обрушились громоподобные выстрелы мощной, 88-миллиметровой пушки «тигра». Теперь огромный танк, держась все так же в глубине своих боевых порядков, сместился значительно правее.

Машина уже выдержала несколько попаданий артиллерийских снарядов, прилетевших с правого фланга. В составе батареи, за спинами первого взвода роты Телятьева, находились 57-миллиметровый и 76-миллиметровый ЗИСы. Они своей меткой стрельбой вынудили экипажи «тигра» и правофланговой «пантеры» полностью переключить внимание на себя.

Машина, наступавшая по центру, не сбавляя скорости, двигалась на передний край штрафников, смещаясь по ходу правее. Теперь уже не вызывало сомнений, что у вражеского экипажа была конкретная цель – ячейка, в которой залегли пэтээровцы, прижатые пулеметным огнем курсового и башенного немецких пулеметов.

Коледин и Ткаченко даже головы не могли высунуть. Расстояние между танком и огневой точкой расчета ПТР стремительно сокращалось. Когда до танка оставалось уже полсотни метров, в ячейке мелькнула выгоревшая желтая пилотка. Потом над бруствером на миг показался длинный ствол, увенчанный широченным дульным тормозом.

– Огонь! Всем – огонь по «пантере»! – закричал что есть силы Коптюк.

Расчету Ткаченко нужно было дать хотя бы несколько секунд для изготовки к выстрелу. Ведь ПТР – это не «мосинка». В противотанковом ружье одного весу – 14 килограмм.

Кто-то на правом фланге отделения Потапова метнул гранату в сторону танка. Эргэдэшка не долетела добрых метров десяти, рванув по пути следования танка. Но облачко взрыва на миг заслонило обзор вражеским танкистам. Винтовочные, автоматные, пулеметные пули щелкали по броне.

Коптюк сам в танке ни разу не сидел, но по рассказам танкистов знал, что серьезный вред стрелковое оружие бронированной машине, да еще такой, как «пантера», нанесет вряд ли. Нужно быть ну очень фартовым, чтобы угодить шальной пулей в щель для стрельбы. К тому же у «пантер» смотровые щели заменены современной оптикой.

Но все равно, когда экипаж сидит в закупоренной металлической банке, а по бронированным стенкам, как град, без перерыва лупят и стучат вражеские пули, из равновесия это выводит здорово.

Все же эти драгоценные секунды расчету Ткаченко удалось у врага выцарапать. Тихий хлопок выплеснул струю красного пламени, пыхнувшую облачком на бронеплите. Еще одно попадание в лоб! Коптюк в сердцах выругался. Эх, куда же они бьют! По ходовой надо выцеливать, по ходовой!

В тот самый миг, когда Федор сотрясал воздух проклятьями, случилось необъяснимое: вражеская машина, приблизившись почти метров на тридцать к траншее, вдруг резко остановилась и, дав задний ход, начала пятиться назад.

– Смотрите, командир!.. Попятился!.. – закричал Степанков, только что вернувшийся с фланга Пилипчука. – Вишь, как Ткаченко его застращал!..

Старший лейтенант не ответил, пытаясь осмотреть «пантеру» в бинокль. Не удержав радостного смеха, ординарцу ответил Дерюжный:

– «Застращал»! Откуда ты, Степа, слова такие берешь?

– Где взял, там уже нету, Семеныч!.. – весело ответил Степанков.

Вид отступавшего танка сразу поднял настроение в окопах. Видимых повреждений у немца взводный не усмотрел. Скорее всего это был тактический ход. Экипаж, получив на морду вторую вмятину, вдруг опомнился, увидев, что сильно увлекся атакующими действиями.

Так или иначе, враг попятился, и это было первое маленькое завоевание за день. Пусть знают, сволочи, что тут им будет не фунт изюма. Словно развивая промежуточный успех, усилили темп стрельбы артиллеристы. ЗИС лейтенанта Денисова прямой наводкой ошеломил средний танк, который все не мог оправиться после первого меткого попадания.

Скорее всего у вражеской машины заклинило башню. Она в течение всего боя не двигалась, и машина вынуждена была поворачиваться всем корпусом, чтобы изменить сектор стрельбы. В тот момент, когда артиллеристы наводили ствол своего орудия на вражескую машину, она как раз повернулась левым боком, чтобы развернуть ствол орудия и пулеметы по центру.

Угол поворота левой стороны корпуса был совсем небольшим, но для наводчика денисовского расчета оказался вполне достаточным. Выпущенный ЗИСом 76-миллиметровый снаряд по касательной ударил в катки левой ходовой части. Взрыв сотряс корпус танка, качнув всего его кверху. Когда машина снова опустилась на левую гусеницу, то просела боком ниже положенного.

Дым рассеялся, и в бинокль стало видно, что просела она не в воронку, образованную взрывом. От мощного взрыва несколько катков в середине ходовой вырвало напрочь вместе с приличным куском гусеничных траков.

Положение, в котором оказалась вражеская машина, практически полностью выключило ее из боя. Заклиненная башня клюнула вслед за накренившимся корпусом влево так, что короткий ствол смотрел в землю вместе со спаренным пулеметом.

Головная «пантера» отступала, один средний танк был выведен из строя, остальные машины топтались на месте, автоматчики снова залегли. Крики ликования огласили траншеи штрафников.

– Рано победу праздновать… – пробурчал Дерюжный и отправился проверять вверенное ему отделение.

– А все ж таки показали им… – довольно выпалил Степанков, поправляя свой трофейный «шмайсер», болтавшийся у него вниз стволом на левом плече.

Коптюка картина, наблюдаемая в бинокль, откровенно радовала, но занозой в мозгу сидело неясное беспокойство. А ведь Дерюжный скорее всего прав. Да, одного завалили набок, обнаглевшая «пантера» возьми да и попяться назад. Но как-то странно она рванула. Неужели выстрелы противотанкового расчета Ткаченко и Коледина ее так напугали?